Гость Рене Декарт Опубликовано 30 сентября, 2015 Поделиться Опубликовано 30 сентября, 2015 Даю выдержки только, чтобы сложилось общее представление о культурологической концепции Ландшафтной философии: ГЛАВА 2 МЕНТАЛИТЕТ Понятие менталитет было введено в области исторической науки Л. Февром и М. Блоком. На это оказал влияние Леви-Брюль. В 20-х годах м. Пруст применяет этот термин в романе «У Германтов». Менталитет является одним из основных областей человеческой культуры. Формируется он благодаря человеческой мысли. Закрепленный в символических формах менталитета, прежде всего в форме языка, опыт человеческой мысли обладает способностью к трансляции, он становится традицией - основным механизмом, который отличает человеческую культуру от форм жизни других высших животных. Именно такая роль менталитета дает основание многим считать, что «идеи» определяют жизнь человеческой культуры, что человеческий «дух» первичен, а «материя» вторична. Человеческий опыт имеет фундаментальное значение для культуры. Он закрепляется в памяти формами менталитета, в сферах «духа», а потому большинство мыслителей, занимающихся изучением человеческой культуры, склонялись к «идеализму», к признанию первичности «идеального». Менталитет выражен символическими конструкциями. Символы употребляют почти все животные, но в человеческой культуре символические конструкции имеют исключительное значение, крайне развиты. Они являются продуктом не только генетической программы человека, но и сознательного творчества самого человека. Эти конструкции стали «душой и плотью» человеческой культуры. Э. Кассирер считал, что основу культуры составляют именно символические формы. Последователь Э. Кассирера и основатель современной культурологии Л. Уайт писал следующее: «Именно символ превратил антропоидных предков в людей, придал им человеческий облик. Все человеческое поведение состоит или зависит от использования символов. Символ выступает в виде определяющего признака человечества» (White L. The Science of Culture N.Y. 1960. Р.22) Человек создает символические конструкции не только в области ментальности, но и в области социальных форм и типов хозяйственной деятельности, ибо и социальные формы и хозяйственная деятельность определяется человеческим сознанием, мыслью, деятельность человека – это понимающая деятельность; а не деятельность, которая обусловлена только генетическим биокодом. Символ является заместителем-субститутом природы. Социальные формы – искусственные, символические заместители природной социальной жизни колоний общественных насекомых или стад высших животных. Орудие труда, применяемой в хозяйственной деятельности, - это искусственный, символический заместитель камня, клыков зверя, руки и т.п. Человек вообще есть символ – знаковый искусственный заменитель животного. Под символами понимаются любые формы выражения посредством знаков – материальных явлений и предметов, качества которых служат функцией передачи свойств явлений окружающего мира, культурных фактов, мыслей, переживаний и действий отдельного человека или определенных социальных общностей. Знаком может быть любой предмет, звук, запах, жест или иное действие. Знак сам по себе, в чем можно согласиться с Ф. Соссюром, может быть выбран произвольно. Материальная форма знака существенна только степенью своей эффективности для передачи смыслов и значений культуры, явлений окружающего мира и состояний человеческого сознания. Знак имеет значение – т.е. определенное множество свойств факта (события) или группы фактов (событий), представителем которых является знак. Это определенное множество свойств формируется и в процессе культурного творчества той или иной культурной общности. Выбранные формы знаков, которые оказались по своей материальной форме и способу передачи значений наиболее эффективными в процессе культурной деятельности, далее влияют на тип и формы понимания. Знак, который в процессе культурной деятельности соединяется со своим значением, приобретает форму символа. Символ – есть знак, который приобрел стабильное поле значений, устойчиво ассоциируется с явлением, которое этот знак представляет, или с состоянием сознания, которое этот знак вызывает. Все, что может быть осознано как культурное достояние, выражено в тех или иных символах. Менталитет человеческой культуры представляет собой довольно хаотичное образование, которое тяжело уложить в определенные схемы, границы разных сфер менталитета размыты, они заходят друг на друга, многослойны. Более того, в течение истории формы изменяются, их взаиморасположенность также претерпевает изменения. Одни сферы развиваются, другие распадаются и деградируют. Отечественный философ П.С. Юшкевич (1873-1945) так описал это состояние «хаоса»: «Тысячи идейных течений - научных, философских, этических, эстетических – неустанно бороздят океан мысли по всем направлениям, сталкиваясь между собою, усиливая или ослабляя друг друга, дробясь на рукава, объединяясь в могучие, все захватывающие в своем движении, потоки» (Русский позитивизм: Лесевич, Юшкевич, Богданов. Спб. 1995. С.165). Но, что самое главное, именно это хаотичное переплетение придает прочность ментальности человеческой культуры. Менталитет человеческой культуры не является адекватным отражением реальности, но в этом и состоит его значимость для человек. В свое время, Ф.А. Ланге (1828-1875) заметил по этому поводу: «Кант не хотел понять того, чего не хотел понять и Платон, что «умопостигаемый мир» есть мир вымысла (Dichtung), и что на этом именно основано его значение и высота. Ибо вымысел в высоком и широком смысле, в каком он здесь должен быть принят, не может быть рассматриваем, как игра талантливого произвола с целью забавлять пустыми измышлениями; он – необходимое порождение духа, вырастающее из глубочайших жизненных корней нашего рода, - источнпик всего высокого и святого и реальный противовес пессимизму, вытекающему из одностроннего пребывания в действительности» (Ланге Ф.А. История материализма и критика его значения в настоящем. Киев –Харьков, 1899. Том 2. С.43) Менталитет, отражая реальность природы и культуры, выстраивается по аналогии с ними: он имеет ландшафтное строение с определенной «географией», воспроизводя реальное природное окружение; и также он выстроен по типу форм социальной организации и типов хозяйственной деятельности. В этот ландшафт включена человеческая субъективность, - понимание реальности выстраивается по аналогии формами миропонимания человеком реальности, - ибо человек выявляет только существенные для него черты реальности, менталитет как образ реальности детерминирован априорными формами, которые заданы ему традицией, биологической природой и прагматической необходимостью. Более того, в менталитете «умножаются миры», ибо человеку нет необходимости в воспроизводить реальность саму по себе, это не задано ему его биологической и социокультурной программой, а потому он использует различные точки зрения со своими паттернами, которые «высвечивают» те или иные стороны этой реальности. С этих точек зрения выстраиваются разные символические конструкции описания реальности, различные формы «возможных миров». Только в форме этих «возможных миров», имеющих, как писал И. Тэн, характер галлюцинаций, человек способен познать окружающий мир, бытие культуры и самого себя. Эти формы историчны, они меняются в процессе культурных изменений, соответственно меняется тип и форма этих галлюцинаций, форм познания мира и образов реальности. Потому менталитет не представляет статичную систему, он подвержен постоянным изменениям. Над полем форм ментальности со своими традициями существуют общие регулятивные символы - идеалы, которые придают ментальности определенный вектор или набор векторов, задающих общее направление. Они частично организуют «вавилонское столпотворение» в ментальности. Роль идеалов целеполагающая, интенциональная. Они выражаются часто в символе «Бог». Без идеалов человеку, увы, нельзя. Как писал в свое время Августин – когда человек живет сам по себе, живет по человеку, а не по Богу (т.е. идеалу), то он подобен дьяволу. И.Т. Касавин так пишет об идеале: «Идеал, с одной стороны, выполняет имманентную регулятивную функцию в системе деятельности, скрытым образом прослеживая её собственные возможности и перспективы и выдавая их за внешние ориентиры. Это своего рода операциональный проект, опережающий образ механизма деятельности, её методов и норм прежде всего. С другой стороны, идеал выступает в качестве мировоззренческого проекта» (Касавин И.Т. Познание в мире традиций. М.,1990. С.133). Эти проекты, задавая вектора культуры придают ей устойчивость. Органом создания идеалов является разум, который, как не считают многие, склонен не столько создавать конструкции реальности, а более всего склонен творить «химеры», что подчеркивал еще И. Кант. Идеалы существуют в трех формах: трансцендентальный идеал, идеальный образ мира (космологический идеал) и поведенческий идеал. Трансцендентальный идеал – заключает в себе максимум осознаваемой реальности. Бесконечное множество значений этого символа делает невозможным его определение. Основная задача трансцендентального идеала – это задать «нулевую точку координат», на основе которой выстраивается конфигурация ментальности. Идеальный образ мира служит общим образным архетипом понимания явлений. Например, в античности это образы, данные на основе логоса, гармонии, тех или иных стихий, в основном, огня и воздуха. В средневековье мы имеем образ божественной иерархии форм эманации. В новоевропейской истории мы имеем такие архетипические образы как механизм, организм, кибернетический и синергетический образ реальности. Эти образы имеют общементальный характер, хотя часто ведут происхождение от той или иной частной сферы ментальности, социальной формы или типа хозяйственной деятельности. Поведенческий идеал - формируется на основе общих умонастроений в культуре того или иного периода, часто имеет основой тот идеал-образ, на основе которого понимается действительность. Он заключает в себе принципы познания мира, он заключает в себе общий принцип социального поведения и общий принципы хозяйственной деятельности. История ментальности – это, прежде всего история утопий. Идеалы служат полюсами развертки всей ментальности. Основной и базирующей системой ментальности, как в синхроническом, так и в диахроническом измерении является мифология. Сейчас миф выведен на периферию, вытеснена развитыми и дифференцированными ментальными системами религии, философии, науки и искусства. Но мифология, тем не менее, остается исходным фундаментом менталитета. ------------------------------------------ Менталитет человеческой культуры – это не статическое образование, он постоянно меняется. При всем многообразии движений в менталитете, существует определенный общий вектор его движения – это процесс рационализации и дифференциации ментальных форм. Момент рационализации был подчеркнут двумя мыслителями - А. Сен-Симоном и О. Контом, которые считали, что в общечеловеческой культуре можно выделить «три стадии» - религиозную, метафизическую и позитивную. Момент дифференциации был подчеркнут Г. Спенсером ,который считал, что процесс эволюции идет путем усложнения культурных форм. Тем не менее, кроме этого общего «вектора» в ментальности существует множество разнонаправленных движений. В частности, идет постоянно эпифеноменальный процесс возрождения разного рода реликтовых неоязыческих религий, сектантских направлений. Раздаются постоянные призывы к возврату к тому или иному типу ментальности. Но все эти движения, во-первых, имеют часто патологический характер; во-вторых, являются необходимым моментом в процессах движения в тем или иным новым формам ментальности, которые движутся по вышеуказанному пути рационализации. §1 МЕНТАЛИТЕТ Человеческий опыт имеет фундаментальное значение для культуры. Он закрепляется в памяти символическими конструкциями в менталитете, в сферах «духа», а потому большинство мыслителей, занимающихся изучением человеческой культуры, склонялись к «идеализму», к признанию первичности «идеального». Э. Кассирер считал, что основу культуры составляют именно символические формы. Последователь Э. Кассирера и основатель современной культурологии Л. Уайт писал следующее: «Именно символ превратил антропоидных предков в людей, придал им человеческий облик. Все человеческое поведение состоит или зависит от использования символов. Символ выступает в виде определяющего признака человечества» (White L. The Science of Culture N.Y. 1960. Р.22) Менталитет культуры или «духовная» культура несет функцию сохранения, создания и трансляции накопленного человеческого опыта. Для этого она использует символических конструкции, среди которых язык имеет ведущую роль. Социальным носителем этой сферы культуры является интеллигенция. Интеллигенция довольно сложное образование, имеющее множество слоев. К ним имеют отношение создатели символических конструкций, но, они живут еще в другом измерении – в измерении мысли, которая, как правило, имеет в качестве социальных носителей личностей – идиотов, а не какие-либо социальные группы. Потому, с одной стороны, они интеллигенты, но, с другой, живут в ином, более высоком, чем уровень интеллигенции, уровне мысли. В основном же интеллигенция подразделяется: 1) на интеллигенцию, которая выполняет функцию образования – преподаватели гуманитарного, социально-политического, естественно-научного и технического направлений; 2) на интеллигенцию, которая обеспечивает идеологическое обеспечение того или иного социального слоя, того или иного общественно-политического движения – это идеологи, журналисты и писатели социально-этической проблематики; 3) на интеллигенцию, которая обеспечивает функционирование хозяйственной сферы культуры – это руководители предприятий, финансисты и инженера. Есть еще и низовая форма интеллигенции – это слой артистов, писателей развлекательного жанра и техников, из которых многие часто выходят на уровень интеллигенции. Менталитет человеческой культуры представляет собой довольно хаотичное образование, которое тяжело уложить в определенные схемы, границы разных сфер менталитета размыты, они заходят друг на друга, многослойны. Более того, в течение истории формы изменяются, их взаимная расположенность также претерпевает изменения. Одни сферы развиваются, другие распадаются и деградируют. Отечественный философ П.С. Юшкевич (1873-1945) так описал это состояние «хаоса»: «Тысячи идейных течений - научных, философских, этических, эстетических – неустанно бороздят океан мысли по всем направлениям, сталкиваясь между собою, усиливая или ослабляя друг друга, дробясь на рукава, объединяясь в могучие, все захватывающие в своем движении, потоки» (Русский позитивизм: Лесевич, Юшкевич, Богданов. СПб. 1995 С.165). Но, что самое главное, именно это хаотичное переплетение придает прочность ментальности человеческой культуры. Менталитет, отражая реальность природы и культуры, выстраивается по аналогии с ними: он имеет ландшафтное строение с определенной «географией», воспроизводя реальное природное окружение; и также он выстроен по типу форм социальной и хозяйственной организации. В этот ландшафт также включена человеческая субъективность, - понимание реальности выстраивается по аналогии формами миропонимания человеком реальности, - ибо человек выявляет только существенные для него черты реальности, менталитет как образ реальности детерминирован априорными формами, которые заданы ему традицией, биологической природой и прагматической необходимостью. Более того, в менталитете «умножаются миры», ибо человеку нет необходимости в воспроизводить реальность саму по себе, это не задано ему его биологической и социокультурной программой, а потому он использует различные точки зрения со своими паттернами, которые «высвечивают» те или иные стороны этой реальности. С этих точек зрения выстраиваются разные, часто альтернативныек символические конструкции описания реальности, различные образы «возможных миров». Только в форме этих «возможных миров», имеющих, как писал И. Тэн, характер галлюцинаций, человек способен познать окружающий мир, бытие культуры и самого себя. Эти формы историчны, они меняются в процессе культурных изменений, соответственно меняется тип и форма этих галлюцинаций, форм познания мира и образов реальности. Потому менталитет не представляет статичную систему, он подвержен постоянным изменениям. Если брать распространенный образ «зеркала», который применяется в отношении человеческого сознания, его ментальности, - то мы имеем «зеркала» крайне плохого качества, вернее всего, «систему зеркал», которые отражают реальность по-разному; отражения в этих зеркалах находятся во взаимодействии друг с другом, а вид отражения в этих «зеркалах» постоянно изменяется. Синтез этих отражений в разных типах «зеркал» и дает «голограмму» человеческой ментальности. ------------------------------------------------------------------ Менталитет есть комплексная матрица кодирования традиции. Кодирование осуществляется путем знаковых символических систем. Именно создание знаковых символических систем как писал выдающийся русский философ П.Л. Лавров (1823-1900) было первым творческим актом человека: «Звук и движение, слово и знак – это были первоначальные результаты его. Затем имели две ветви: искусство, патетическое воплощение личности художника в стройную форму, и научное творчество в трех его видах: как народные верования, переходящие в эстетические религиозные идеалы, как ряд упрощающихся метафизических мифов, наконец, как научное построение, переходящее сознательно от фактов к вероятнейшему закону, к простейшей гипотезе, к понятнейшей систематике» (Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М., 1965. Т.1. С.548). 1. СИМВОЛ Менталитет – это символическая система, посредством которой закрепляется знание и обеспечивается трансляция этого знания. « «Язык» животных.. не является средством обозначения предметов и абстрагирования свойств и поэтому ни в какой мере не может рассматриваться как средство, формирующее отвлеченное мышление. Он является лишь путем к осознанию очень сложных форм аффективного общения. Таким образом, человек отличается от животных наличием языка как системы кодов, обозначающих предметы и их отношения, с помощью которых предметы выводятся в известные системы или категории. Эта система кодов ведет к формированию отвлеченного мышления, к формированию «категориального» сознания» (Лурия А.Р. Язык и сознание. М. МГУ. 1979. С.30). «Слово объединяет объекты в известные системы, иначе говоря, кодирует наш опыт» (Лурия А.Р. Яызк и сознание. М. МГУ.1979. С.31). «Животное имеет один мир – мир чувственно воспринимаемых предметов и ситуаций; человек имеет двойной мир, в который входит и мир непосредственно воспринимаемых предметов, и мир образов, объектов, отношений и качеств, которые обозначаются словами» (Лурия А.Р. Язык и сознание. М. МГУ. 1979. С.37). Примитивные языки более стремятся выразить смысл посредством звучания и интонации. ПРЕДМЕТНОЕ ПИСЬМО «…для примитивного человека изображение вещи идентично самой вещи; предметное письмо и рисуночное в сущности одно и то же но для развития письма существенно, что с появлением рисуночного письма сообщение отрывается от предмета и переносится на различные материалы для письма, будь это камень, деревянная доска, глиняная табличка или лист бумаги. Потеря предметности, переход к материалу для письма – это важный шаг письму в узком смысле слова» (Фридрих и. История письма. М. 1979. С.37) ЛИТЕРАТУРА: 1. Фридрих И. История письма. М. 1979. 2. Лоукотка Ч. 3. Дирингер Д. 4. Шиловский В.Б. Теория прозы. М.-Л. 1925. 5. Выготский Л.С. мышление и речь. М. 1996. 6. Леонтьев А.А. Язык, речь, речевая деятельность. М. 1969. 7. 2. ДУХ ЭПОХИ (КООРДИНАТЫ МЕНТАЛЬНОСТИ) 1. ИДЕАЛ Над полем форм ментальности со своими традициями существуют общие регулятивные символы - идеалы, которые придают ментальности определенный вектор или набор векторов, задающих общее направление. Они частично организуют «вавилонское столпотворение» в ментальности. Роль идеалов целеполагающая, интенциональная. Они выражаются часто в символе «Бог». Без идеалов человеку, увы, нельзя. Как писал в свое время Августин – когда человек живет сам по себе, живет по человеку, а не по Богу (т.е. идеалу), то он подобен дьяволу. И.Т. Касавин так пишет об идеале: «Идеал, с одной стороны, выполняет имманентную регулятивную функцию в системе деятельности, скрытым образом прослеживая её собственные возможности и перспективы и выдавая их за внешние ориентиры. Это своего рода операциональный проект, опережающий образ механизма деятельности, её методов и норм прежде всего. С другой стороны, идеал выступает в качестве мировоззренческого проекта» (Касавин И.Т. Познание в мире традиций. М.,1990. С.133). Эти проекты, задавая вектора культуры придают ей устойчивость. Как писал Я.Э. Голосовкер: «Все высшие идеалы и вечные идеи суть в своем негативном значении не что иное, как протест высшего инстинкта против изменчивости и прехождения природы и истории. В своем же положительном значении все высшие идеалы и вечные идеи суть не что иное, как утверждение постоянства в символах бессмертия и абсолюта. Они суть смыслообразы культуры» (Голосовкер Я.Э. Логика мифа. Наука 1978 с.125). Органом, создающим идеалы является человеческий разум. И, как правильно подчеркивал еще И. Кант, разум склонен, не только порождать позитивные цели и устремления, но и уродливые, оторванные от реальности, фантомы. Идеал имеет три формы: трансцендентальный идеал, идеальная картина мира и утопия – идеал культуры. Трансцендентальный идеал – символ с предельно общим полем значений. Эта форма идеала заключает в себе максимум осознаваемой реальности. Бесконечное множество значений этого символа делает невозможным его определение, ибо, чтобы что-то определить, надо его ограничить. В данном случае мы не имеем такой возможности. Основная задача трансцендентального идеала – это задать «нулевую точку координат», на основе которой разворачивается культурное пространство, выстраиваясь в определенную конфигурацию, посредством интенций- векторов (факторов), которые задают общее направление понимания мира и организации культуры человечества. 2. КАРТИНА МИРА Картина мира - парадигма, которая служит общим образом представления всех явлений. Она служит архетипом интерпретации явлений. Например, в античности это образы, данные на основе логоса, гармонии, тех или иных стихий: огня. воздуха и пневмы. В средневековье мы имеем образ божественной иерархии форм эманации. В новоевропейской истории мы имеем такие архетипические образы как механизм, организм, кибернетический и синергетический образ реальности. Эти образы имеют общементальный характер, хотя и имеют происхождением ту или иную частную сферу ментальности, социальных форм взаимодействия и типов хозяйственной деятельности. Человек живет в каком-то месте, обладает пространством, которое он контролирует. Естественно это отражается в его ментальности. Он освящает свое местопребывание, создает картину его, помеченную знаками. Это свойственно не только человеку, но и животному. Любое животное помечает свою территорию, создает в мозгу картину своего местопребывания. Это и тропы, ведущие на водопой, это опасные места, это место лежки и деторождения, это места кормления. Знаковые системы, которые употребляет животное, просты - это метки, сделанные посредством испражнений, запахов. Человек применяет более сложные системы, – он применяет для этого мировоззренческие системы и культовые сооружения. Очерчивая святые места путем ограды, стен или выложенного из камней круга, он создает символику «иерофаний», которые символизируют жизненно важные аспекты человеческой деятельности, имеющих пространственное измерение. Эта специфика находит отражение ив фундаментальных концептах: пространство, время и число. Человеку нужна ориентация в мире, потому он нуждается в создании картины этого мира. Эта картина мира – есть идеальный образ, в другом человек и не нуждается. Слишком сложный и лишенный единой «композиции» образ мира не может быть устойчивым и обладать способностью в освоению человеческим сознанием, тем более к трансляции этого образа мира во достаточно большом временном протяжении. По отношению к научной картине мира, концепт «картина мира» одним из первых употреблял Г. Герц. (см. Г. Герц Три картина мира \\ Новые вехи в философии. СПб., 1914. №11) См. еще Герц Г. Принципы механи \\ Жизнь науки: Антология вступлений и к классике естествознания. М., 1973. С.208. Термин «картина мира» (в смысле физической картины мира) использовал и М. Планк, понимая под ней «образ мира». Но наука – не монополист в создании картины мира. Исторически первой была мифологическая картина мира. Создают свои картины мира религия, философия и искусство. Концепция «картины мира» в 50-е годы стала ведущим направлением в культурологии, она была сформулирована Р. Редфилдом. Картина мира, по его мнению, это определенное видение мира, представления о месте человека в этом мире и способе устройства самого человеческого сообщества и форм его деятельности в мире. Р. Редфилд считает, что не существует общенациональной картины мира. В одной культуре заключено несколько традиций, которые имеют свою «картину мира». Есть «большая традиция школ и храмов», есть «малая» традиция деревенского общества, которые по-разному воспринимают мир. «Картина мира – стержень интеграции людей, средство гармонизации разных сфер человеческой деятельности, их связи между собой. Картина мира как целостный образ действительности опосредует все акты человеческого мировосприятия. Она лежит в основе всех актов миропонимания, позволяя осмысливать лок4альные ситуации в мире, совершающиеся в нем события, помогая осуществлять построения субъективных образов, объективных локальных ситуаций. Картина мира, являясь базисным компонентом мировидения человека, способствует тесной связи и единству знания и поведения людей в обществе. Она подкрепляет это единство тенденцией к унификации плюралистических образов реальности, стремлением к монистическому видению действительности» (Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека \\ Роль человеческого фактора я языке: Язык и картина мира. М., 1988. С.25) Всякая картина мира является упрощением реальной действительности, но таким механизмом упрощения достигается вычленение существенных для данной культурной общности сторон действительности. Картина мира позволяет человеку ориентироваться в мире и выработать типы (образцы) своего поведения в нем. Картина мира в наше время ассоциируется с научной картиной мира, так как в европейской культуре Нового времени, наука обладает монополией на создание картины мира. Но такое положение дел не было свойственным для всех периодов истории культуры европейского общества, тем более для других типов культур. Как правильно подчеркивает В.С. Степин: «Абстрактные объекты теоретических схем и конструкты картины мира - это разные типы идеальных объектов. Если относительно первых формулируются законы, то относительно вторых- принципы. Абстрактные объекты теоретических схем представляют собой идеализации, и их нетождественность действительности очевидна, тогда как конструкты картины мира, также будучи идеализациями*, онтологизируются, отождествляются с действительностью. Каждый физик понимает, что материальная точка- это идеализация, поскольку в природе нет тел, лишенных размеров. Но физики XVIII-XIX столетий, принимавшие механическую картину мира, полагали, что неделимый атом реально существует в природе и является ее первокирпичиком» (Степин В.С. Теоретическое знание с.221-222) Как правильно подчеркивает наш талантливый ученый Топоров В.И. : «Мировое дерево стало синтетическим средством, описывающим в мифологической традиции мир. Так, оно символизирует пространственную структуру мира. Тройное членения по вертикали (верх-середина-низ, (Очерки истории естественно-научных знаний в древности. М., 1982 с.26) Анализируется функция картины мира как социокультурного явления. В этом отношении рассматриваются картины мира в германской мифологии «Эдды»(«Прорицание вельвы»). Также рассматриваются и другие космогонические мифы. РЕЛИГИОЗНАЯ КАРТИНА МИРА Патристика. Формирование христианской картины мира шло первоначально в противопоставлении скептицизма академиков, которые подвегали сомнению чувственные восприятия. Исидор Севильский(570-636). Его наиболее известная работа «Этимологии», которая состояла из 20 книг, первые три были посвящены основам тривуиму и квадриума, остальные посвящены медицине, теологии, истории, механике, географии, военному искусству и др. Основная идея Исидора состояла в том, что через этимологию слова можно прийти к его изначпльному смыслу. 3. УТОПИЯ Утопия или поведенческий идеал, который заключает в себе общий принцип действия в культуре. Он создается на основе каких-то общих умонастроений в культуре того или иного периода, часто завязан и имеет истоком именно тот идеал-образ, на основе которого интерпретируется действительность. Он заключает в себе общий принцип познания мира, предпочтение тем или иным формам познания его; также он заключает в себе общий тип социального поведения и общий тип хозяйственной деятельности. Прогресс – это реализация утопии. При выражении идеала в форме топологии – образа мы получаем определенные идеальные построения желаемой реальности, которые представляют собой «утопии». Концепт «утопия» в основном рассматривается в связи с социально-политическими идеями. Определение утопии неплохо дал известный польский мыслитель А. Свентоховский: «Утопия, как идеал общественных отношений, представляет собой наиболее всеобщий элемент в духовном мире. Входит она в состав всех религиозных верований, этических и правовых теорий, систем воспитания, поэтических произведений – одним словом, всякого знания и творчества, дающего образцы человеческой жизни. Невозможно представить себе ни одной эпохи, ни одного народа, даже ни одного человека, который не мечтал бы о каком-то рае на земле, который не был в большей или меньшей степени утопистом… Через всю историю культуры проходит целая лестница самых различных видов утопий – от представлений дикого кочевника до размышлений современного философа» (Свентоховский А. История утопий. М.,1905 с.5) В отличие от Свентоховского, я бы не ограничивал понятие утопии только сферой социально-политических, этических и религиозных идеалов, я считаю, что этот концепт может быть наделен более широким объемом, который может быть распространен на все области ментальности. Самому термину «утопия» мы обязаны Т. Мору, который в 1516 году выпустил книгу под названием «Золотая книга, столь же полезная, как и забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии», хотя утопичные конструкции этого типа известны с самого начала культуры, классической утопией является «Государство» Платона. Последователей Т. Мора было бесконечное множество, да и нет смысла их анализировать, ибо структура их идей мало чем отличается. Слово «утопия» буквально означает место, которого нет. Утопия ставит целью сконструировать такой порядок, который не соответствует реальной природе. В этом отношении утопия и есть культура. Всякая утопия есть к тому же рационализация, что и является основным свойством всех конструкций менталитета. Менталитет сообразуется с рядом утопичных идеалов, которые и формируют культуру. На базе природы должен быть создан новый «культурный» порядок – в этом весь смысл человеческой истории. Общество, в основе ментальности которого не лежит какие-либо утопические идеалы, неспособно не только к развитию, но даже к простому воспроизводству. Человека можно определить как животное, которое способно создавать и реализовывать в виде культуры утопии. Создание утопий есть сущностно присущее человеческому сознанию свойство. Утопия есть основа любого исторического процесса в культуре. Менталитет есть утопия: «Эйдосы» Платона, и «Дао» китайцев, и «Бог» христиан – есть концентрированное выражение, полюс развертки и ментальности, и утопии. Многие считают, что утопия есть порождение ложного сознания. Но весь казус состоит в том, что иного сознания не существует. Человеческое сознание, как правильно подчеркивал в своей время, талантливый философ, историк и литературовед И. Тэн, это галлюцинация; сутью сознания является создание иллюзий, галлюцинаторных образов и деятельность по исправлению и коррекции их. Как правильно подчеркивал один из самых талантливых марксистов XIX века А. Лабриола: «Думать, что люди всегда и во всех случаях обладали почти всегда ясным сознанием своего собственного положения и того, как разумнее всего им следует поступать, - думать так значит предполагать нечто невероятное, нечто несуществующее» (Лабриола А. Очерки материалистического понимания истории. М.,1960. С.122) Тем более, что в адекватном знании реальности просто нет необходимости, особенно в области идеологической техники управления, ибо: «Для управления людьми и народами нужна ложь, фикции… Народы не могут существовать без мифов, без мифов не может существовать власть и управлять человеческими обществами. Мифы соединяют, покоряют, вдохновляют, через них охраняются общества и через них делаются революции» (Бердяев Н 238, Опыт эсх.) Но, как подчеркивал в свое время Ф.А. Ланге: «Создание смелой и как бы бессознательно-поэтической комбинации, которая строгой критикой впоследствии разрушаются, своим духом и содержанием могут оказать более глубокое и более значительное воздействие, чем самые ясные теории, и человеческая культура так же мало может обойтись без возбуждающего жара этих по своей форме преходящих откровений, как и без освещающих лучей критики» (Ланге Ф.А. История материализма и критика его значения в настоящем» Киев-Харьков., 1899. Т.2. С.44-45) Во второй половине 20 - х годов XX века сложилась социология знания. Именно в этот период сложились шелеровский и мангеймовский варианты социологии знания. В 1926 году вышла работы М. Шелера «Формы знания и общество», а в 1929 году вышла знаковая работа К. Мангейма «Идеология и утопия». Ежи Шацкий написал интересную книгу «Утопии», которая вышла в 1968 году. Он пишет: «.. история человечества протекает между двумя полюсами. Мы неустанно стремимся к утопии, то есть к чему-то непостижимому, к чему-то такому, что было бы отрицанием всего существующего зла и окончательной разгадкой всех тайн человечества; но в то же время мы не в состоянии освободиться от традиции – от привязанности к тому, что было и есть, а также от тоски по тому, что мы бесповоротно утратили в погоне за взлелеянным в мечтах совершенством» (Шацкий Е. Утопия и традиция. М., Прогресс., 1990 с.6) Как правильно пишет Ежи Шацкий: «История общественной мысли – это в немалой степени история утопий и утопизма» (147) Следует отметить Фернандо Аникса – известного литературоведа и критика. Родился он в 1939 году в Уругвае, но с 70-х годов живет во Франции. Он считает, что «пути утопии – тропы жизни». Ежи Шацкий выделяет два типа утопий: эскапистские и героические. Эскапистские утопии представляют из себя мечты о лучшем мире без призыва к претворению этой мечты в существующем мире; героические же предполагают программу действий по претворению идеалов утопии в действительность. Эскапистские утопии Е.Шацкий подразделяет на утопии места, которые повествуют о странах с идеальным устройством общества; на утопии времени, которые описывают идеальное устройство, которое было или будет. Третьей разновидностью является утопии вневременного порядка, которые располагают идеал вне сферы земного существования человека: «Образец просто переносится куда-то вне времени и пространства, связывается с вечными ценностями наподобие Бога, Природы, Разума и т.п.»(с.56) Героические же утопии Е.Шацкий делит на утопии ордена и утопии политики. Утопии ордена- это система идеалов, которая является смыслообразующей для определенной профессиональной группы людей или какой-либо маргинальной группы общества. Утопии ордена не ставят задачей переустройство общества, они лишь придерживаются заданных идеалов в рамках заданной группы. Утопии политики же более кардинальны – они ставят задачей переустройство всего общества согласно заданным идеалам. Наш исследователь утопического сознания В.П. Волгин, во многом следуя известной «триаде» позитивизма, выделяет религиозные, рационалистические и исторические утопии. Религиозные утопии основаны на религиозном, рационалистические – на метафизическом, исторические – на научном мировоззрении. ТОПОЛОГИЯ УТОПИИ Любая утопия имеет основные черты – это автаркия, т.е. закрытость общества от иных влияний, основано на самовоспроизводстве: «Большинство утопических проектов ратует за самодостаточное хозяйство и не приемлет торговых связей и взаимозависимости, якобы порождающих общественные беды» (Аникса Ф. Реконструкция утопии. М., 1999. С.24) Большинство утопий основано на идее идеального «града»: «Идеальный город – один из самых устойчивых топосов утопической мысли. Реальный город со всеми его очевидными и, видимо, неизлечимыми пороками, противопоставляется идеальному воображаемому городу. Правильная геометрическая структура утопического города напоминает урбанистские проекты утопистов, живших до появления этого слова: например, Гипподамуса из греческого города Милета и итальянских архитекторов XV века» (Аникса Ф. Реконструкция утопии. М., 1999. С.25) Важной чертой является строгая регламентация поведения. УТОПИЯ КАК «МАШИНА ВРЕМЕНИ». Утописты – это первые изобретатели «машины времени». Само понятие «машина времени» было введено Льюисом Кэроллом в его «Сильвии и Бруно». Сюжет состоит в следующем – герой её часовщик, которому удается перехитрить Природу и Судьбу. Но они не помогают. Л. кэролл намекал, что напрасно ожидать изменить фантазиями реальность. КЛАССИЧЕСКАЯ УТОПИЯ Классическая утопия – это модель культуры, которая географически не обозначена и находятся вне времени. Примером тому может служить «Государство» Платона. Множество проектов такого рода мы имеем во времена Просвещения, основным требованием которых было достижение согласия сознания людей и социальной организации с требованиями Разума или Природы. Более того, как подчеркивал Ф.Аникса: «В классической утопии нет ни прошлого, ни будущего, ибо в ней развитие невозможно. Как только утопия реализована, начинается царство вечного настоящего, статического времени, характерного для всех райских видений, и потому неизвестно, когда и как произошли те изменения, что породили утопию. Отсутствие развития упраздняет проблему исторической причинности» (Аникса Ф. Реконструкция утопии. Эссе. М., 1999. С.24) «Классическая утопия враждебна всякого рода аномалиям, импровизациям и не санкционированным различиям; она предпочитает математическую и геометрическую точность в планировании жизни, четкое расписание и строгие принципы распределения обязанностей, призванные устранить все неожиданное» (Аникса Ф. Реконструкция утопии. М., 1999. С.29) «Всякая утопия предполагает полное отрицание реального времени и пространства, в координатах которых протекает жизнь, а часто и и того и другого разом. Утопия «не от мира сего» предполагает создание иного мира, который вбирает ценности прошлого, проецируется в будущее или же представляется уже существующим, но где-то в другом месте» (Аникса Ф. Реконструкция утопии. М., 1999. С.41) «Инаковость утопической территории с необходимостью побуждает к бегству из реальной действительности и к преодолению её границ в поисках альтернативы. Вот почему географические утопии тесно связаны с географическими открытиями, многие из которых были совершены* в поисках «блаженной страны», - золотоносного края, далекого и затерянного, но предвозвещенного в текстах и обретенного» (Аникса Ф. Реконструкция утопии. М., 1999. С.50-51). Томас Мор создавая утопию был вдохновлен сведениями о Новом Свете. Аникса подчеркивает этот момент: «По мере того как ширилось завоевание Америки, получал распространение и жанр утопии. Теории о воображаемых мирах соотносилось с практикой завоевания и колонизации – так реальность и фантазия, питая друг друга, развивались в постоянном взаимодействии» (Аникса Ф. Реконструкция утопии. М., 1999. С.151) «Между реальным топосом и воображаемой утопией происходит диалектическое взаимодействие. Утопия не ограничивается вымышленной конструкцией возможного мира; она является также средством постижения и анализа современной действительности. Именно эта противоречивая дуальность реального и идеального позволяет говорить об утопической направленности, то есть о характерной для утопий тенденции замещать картину настоящего картиной возможного будущего. Таким образом, можно без преувеличения утверждать, что границу, за которой начинается «утопическое», устанавливает не реальная действительность, а утопическое напряжение, в конечном итоге питающее историческое развитие» (Аникса Ф. Реконструкция утопии. М., 1999. С.59) «Когда нет утопии, открывающей новые горизонты, тогда настоящее погружается в застой и бесплодие; ограничиваются возможности самореализации личности и приостанавливается развитие. Людей, лишенных утопии, настоящее неизбежно сковывает; точно так же культуры без утопии остаются в плену настоящего и быстро скатываются в прошлое, ибо настоящее подлинно жизнеспособно лишь при условии напряжения между прошлым и будущим» (Tillich P. Utopias and Utopian Though. Boston. 1966. P.11. Цит. Аникса Ф. реконструкция утопии. М., 1999. С.68) «Эмиграция и изгнанничество создали историю человечества; по счастью, эмиграция и изгнанничество по-прежнему будут формировать также историю утопии» (Аникса Ф. Реконструкция утопии. М., 1999. С.121) «Игра зеркальных отражений – между Европой и обеими Америками (явление это характерно и для Соединенных Штатов и Канады) с самого начала сопровождалась все «пульсации» утопии на континенте» (Аникса Ф. Реконструкция утопии. М., 1999. С.130) УТОПИЯ МЕСТА Эти утопии относятся к числу самых распространенных. Задается какое-то счастливое идеальное пространство местообитания людей (остров, город и т.п.), где между людьми установлены идеальные отношения. К такому типу относятся «Утопия» Т. Мора,«Город Солнца» Т. Кампанеллы(1602), «Новая Атлантида» Ф. Бэкона (1627), «Иной свет» С. де Бержерака(1657) «Микромегас» Вольтера (1752), «Путешествие в Икарию» Э. Кабе (1842) и т.д. Как правило, это «идеальное» место находится где-то на периферии человеческой «ойкумены». Существует еще «утопия отечества» или же наоборот, идеализируется чужая страна, которая противопоставляется родине. Методология такой идеологической формы крайне распространена для создания ценностного идеала при стремлении произвести модернизацию традиции. Утопии времени. Утопии времени свойственны человеку - известны мечты о «золотом» веке у Гесиода, Платон рассказывал о жителях Атлантиды. Греки и римляне воспевали Аркадию. Для романтиков утопией выступало средневековое общество. В России огромную роль в идеологии играл миф о русской общине. Г. Уэллс Утопия о прошлом Крайне популярны в XVIII веке были легенды о «добром дикаре», особый интерес вызывали в то время идеи Ж.-Ж. Руссо в этом отношении. Выступала в качестве идеала и античность. Утопия о будущем. Одной из первых в новое время была написана книга Мерсье «Год 2440»(1771). В которой, в частности на месте Бастилии был воздвигнут храм Милосердия, а религия освободилась от своих догматов и папа провозглашает Катехизис человеческого разума. Впоследствии появилась крайне популярный в свое время роман Э. Беллами «В 2000 году»(1888) Шацкий Е. Пишет: «Вопреки обычному представлению о времени как о чем-то безусловно непрерывном утописты кроят его поперек, вычленяя из него хорошее и плохое время. Историк объединяет время в одно целое, утопист разбивает его на противостоящие друг другу части» (81) Партикулярные утопии, утопии ордена. Антиутопии. Утопии катастрофизма(дистопии) О.Хаксли, Оруэлл, Брэдбери Футурология. Шацкий: «иногда стремятся преобразовать все общество, а иногда в такую возможность не верят или не верят в нее как близкую возможность и предлагают поэтому идти по пути выделения горстки праведников внутри испорченного общества. Этот второй путь я называю утопией ордена.» (116) «Биполярное напряжение между «актуальной реальностью» и « парадигмой будущего» проявляется в разных формах (в наши дни оно переместилось в другие регионы планеты, что, возможно, свидетельствует о его универсализации). Очень рано оно стало фактом истории Запада, обусловив присущий парадигматической модели- люди осознали свой мир как нестабильный и несовершенный и поняли, что способны перестроить его» (Маравалль Х.А. Утопия и реформизм.\\Утопия и утопическое мышление М.,1991с.211) Милленаризм (от лат. mille – «тысяча», annum- «год»). Первоначальное значение – это учение о втором пришествии Христа и установление 1000-го царства благоденствия. 3. ЭПИСТЕМА На базе традиций того или иного типа культуры, традиций той или иной культурной группы формируются эпистемы, т.е. способы понимания окружающего мира и культуры. Эпистема является гносеологической формой традиции, всякая традиция несет в себе свою эпистему. Ибо традиция как форма адаптации к окружающему миру человека, это, прежде всего, понимающая форма адаптации. Культурное или природное явление всегда понимается лишь путем отнесения этого явления к той или иной традиции культуры. Оно интерпретируется по подобию этих культурных традиций, на основе которых создается эпистема традиции, - и только таким способом достигается понимание этого явления. Сами стандарты и принципы научного исследования, художественного восприятия мира формируются на основе общих социокультурных стандартов, принципов и идеалов. Наука как идеальная форма знания могла появиться только тогда, когда эти общие социокультурные принципы создали благоприятную почву для её возникновения. Эпистемы являются априорными формами, обеспечивающими фундаментальные интенции человеческого понимания. И не только понимания, но и видения. Кажущееся примитивным искусство первобытных людей, кажущееся каким-то «незавершенным и хрупким» творчество японских художников и архитекторов и кажущееся нереальным творчество христианских иконописцев – это не результат несовершенства их мастерства, а результат воздействия на их видение мира эпистем, заданных традициями культуры, в «ауре» которой они творили. 1. ПАРАДИГМА Платон все познание рассматривал как «правдоподобный миф» («Тимей» 29d). Обосновывал он это прямо-таки в русле позитивизма XIX века, говоря, что мы «всего лишь люди», а потому нам в рассуждениях о «богах и космосе» приходится довольствоваться лишь «правдоподобным мифом». 2. МЕТАФОРЫ ПОЗНАНИЯ Основная задача познания – это выяснение того, на что похожа та или иная вещь. Т.е. познание аналогично. Всякое познание условно, но не только. Оно метафорично. Здесь хорошо высказался Ф. Ницше в своей работе «Об истине и лжи во вненравственном смысле». На вопрос, что такое истина он отвечал, что истина: «Движущаяся толпа метафор, метонимий, антропоморфизмов, - короче, сумма человеческих отношений, которые были возвышены, перенесены и украшены поэзией и риторикой и после долгого употребления кажутся людям каноническими и обязательными: истины – иллюзии, о которых позабыли, что они таковы» (35, с.398). Это имеет отношение и к науке, как пишет современный отечественный философ С.С. Гусев «Язык самых различных научных теорий – от математики до философии – строится на основе более или менее скрытых метафорических утверждений, и никакое знание не может быть получено и организовано без их участия» (6, с.11). Современное знание вообще все более и более склоняется не к репрезентативной модели науки, а к модельной концепции науки. Модель – это не реальность, это аналогия-метафора реальности, и она «… незаменимое орудие разума, форма научного мышления» (36, с.203). Это мнение, - если игнорировать Дж. Максвелла, который всегда подчеркивал аналоговый характер научного мышления, - стало распространенным со времен становления квантовой механики, где, во-первых, сам наблюдатель включается в онтологическую картину реальности, а, во-вторых, сам объект наблюдения уже анонимен и проявляется лишь посредством приборов и инструментов; в-третьих, - вообще не может быть образно представлен. И здесь все более и более важную роль начинает играть модель-метафора, ибо как правильно подчеркивал Ортега-и-Гассет: «.. метафора – это действие ума, с чьей помощью мы постигаем то, что не под силу понятиям. Посредством близкого и подручного мы можем мысленно коснуться отдаленного и недосягаемого. Метафора удлиняет радиус действия мысли, представляя собой в области логики нечто вроде удочки или ружья» (38, с.207). 3. НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ПРОГРАММА Мысль не сопряжена семантически с «Истиной» как «Абсолютным». Мысль, наоборот, это мысль об условном и относительном. Сама мысль оперирует идеальными объектами, которые лишь частично отражают реальность, отражают лишь существенные для мысли свойства реальности. В этом отношении крайне интересен забытый в наше время шотландский философ У. Гамильтон (1788-1836). У. Гамильтон выступал с критикой философии В. Кузена и Шеллинга. В «Edinburgh Review» (1829) была напечатана его статья «Discussion in the Unconditiontd». Эта работа является своеобразным переносом критической философии Канта на английскую почву путем соединения учения Т. Рида с философией И. Канта.. Он писал следующее: «Ум может понимать, а следовательно, и знать только ограниченное, и притом условно ограниченное. Безусловно неограниченное или бесконечное, а также безусловно ограниченное или абсолютное совершенно не могут быть поняты только мышлением при отсутствии или отрешении от тех самых условий, при которых осуществляется самое мышление; следовательно, понятие о безусловном есть чистое отрицание, отрицание самой возможности мыслить» (цит. по: Спенсер Г. Основные начала. СПб., 1899.С.42). И далее У. Гамильтон писал: «Так как ограниченное условиями (которое для краткости мы можем назвать просто обусловленным) является, таким образом, единственно возможным объектом знания и положительного мышления, то мышление необходимо предполагает условия. Мыслить значит обусловливать, и ограничение условиями составляет основной закон мышления, потому что, как борзая собака не может обогнать свою тень или (употребляя более подходящее сравнение) как орел не может подняться выше атмосферы, в которой парит и которая одна может его поддерживать, так и мысль не может выйти за пределы той сферы ограничения, внутри которой и посредством которой исключительно осуществляется возможность мышления. Мыслить возможно только об обусловленном, потому что, как мы сказали, мыслить значит просто обусловливать. Абсолютное понятно только при отрицании мыслимости, а все, что мы знаем, мы знаем только как – «завоеванное у пустого и бесформенного бесконечного» (цит. по: Спенсер Г. Основные начала. СПб., 1899. С.42-43) Т.е. человеческая мысль всегда ограничена и мыслит условностями, она есть деятельность по созданию моделей. Эта идея модельного мышления получила далее распространение в махизме. Но собственно концепцию модельного мышления развил известный русский физик и философ Н.А. Умов (1846-1915). Он писал: «Нашим уделом является создание картин, движущихся панорам, фигур, образов, короче – моделей существующего и совершающегося, не противоречащих друг другу, а связанных между собой» (Умов Н.А. Сочинения. Т.3. М., 1916.С.226). Он подчеркивал: «Все наше миросозерцание, от своего наиболее обыденного до наиболее возвышенного содержания, представляет собой собрание моделей, образующих более или менее удачный отклик существующего, соответствующих или не соответствующих тем вещам, которые имелись в виду при их построении» (Умов Н.А. Значение опытных наук \\ Научное слово. М., 1903. С.21). Вот такой моделью и является научно-исследовательская программа. §3 ЛАНДШАФТ МЕНТАЛЬНОСТИ Ментальность человеческой культуры ландшафтна. Кант считал, что структуры ментальности формируются временем, но это не совсем так, структуры ментальности формируются и пространством. И это пространство не ньютоново изотропное пространство, оно анизотропно, рельефно – т.е. ландшафтно. Рельеф ментальности же формируется как и в природе. «Горы» ментальности в виде базовых классических идей формируются путем вулканических взрывов, мощным столкновением «тектонических плит» в ментальности. Первыми попытками описать ландшафт ментальности являются классификации знания. Изначально классификация знания основана на принципах «тривиума» и «квадриума», который имеет истоком классификацию знания данную Платоном в «Государстве» и закрепленную впоследствии средневековой традицией. Новую классификацию знания на базе человеческих способностей дал Ф. Бэкон. 1. ИДЕИ ПОВСЕДНЕВНОСТИ Над этой «бессознательной философией» надстраиваются ментальные формы, полюсом развертки которых являются идеалы, структура которых была рассмотрена. Они базируются на заданных векторах трансцендентального идеала, архетипических образов и принятых идеалов социального поведения (утопий). Основной и базирующей системой ментальности, как в синхроническом, так и в диахроническом измерении является мифология. В принципе, сейчас, мифологическая ментальность выведена на периферию, вытеснена более развитыми и дифференцированными ментальными системами религии, философии, науки и искусства. Но, тем не менее, они сильно влияют на форму и динамику развития символических форм. Мифология, была, есть и остается исходным фундаментом менталитета. Формы знания – это не просто умозрительно выбранные направления научного или иного исследования. Они обусловлены самой природой человеческого сознания и природой человеческой деятельности, - т.е. традициями культуры. И потому проблемы классификации знания являются часто основными при формировании той или иной философской концепции, которая стремится упорядочить и разобраться в сложностях человеческого знания. К примеру известно болезненное разделение естественнонаучного и гуманитарного знания, которое сопровождает весь период новоевропейской философии: то идет редукция естественнонаучного знания на гуманитарное (философия XVII-XVII вв.), то утверждение фундаментальной разделенности естественнонаучного и гуманитарного знания (неокантианство), то стремление редуцировать методы гуманитарного знания на естественнонаучное (современные концепции «новой пострациональности»). 2. ПРОСТРАНСТВО-ВРЕМЯ МЕНТАЛЬНОСТИ Всякое культурное действие организуется на основе заданных паттернов традиции. В сознании как первобытного, так и современного человека это выражается в виде почитание и принятия каких-то исходных образов, которые имеют характер полюса, благодаря которым организуется его сознание, формируется образ поведения и типы его деятельности. Это выражается в идеалах, в создании каких-то центров организации социального пространства, исходных образцов деятельности. В сознании человека это отражается в дихотомии центра (упорядоченнного Космоса) и периферии (Хаоса), в дихотомии «сакрального» и «профанного». ЛИТЕРАТУРА: 1. Аникса Ф. Реконструкция утопии. Эссе. М.,1999. (87.2 А36) 2. Идеал, утопия и критическая рефлексия. М., 1996. 3. Утопия и утопическое мышление. М. 1991. 4. Фогт А. Социальные утопии. СПб., 1907 5. Шестаков В.П. Эсхатология и утопия. Очерки русской философии и литературы. М. 1995. 6. Вечер в 2117 году: утопия и антиутопия в России. М. 1991. 7. Русская литературная утопия. М. 1986. 8. Свентоховский А. История утопий. М. 1910. 2. МИФ Миф является основой формирования ментальных форм – религия, искусство и наука имеют исторической основой мифологию. Символы, понятия и категории, которыми оперируют в этих формах ментальности, этимологически происходят из тех или иных мифологических символов. Мифы древности, которые дошли до нас в измененной интерпретациями форме, это отражение глубинных революционных преобразований, которые претерпел человек десятки тысяч лет тому назад, задав тем самым исходный базис существования современной культуры. Мифы о «демиургах» – культурных героях доносят до нас сведения о них: это сведения о первооткрывателях новых техник жизнедеятельности – открытия огня, изобретения искусственных орудий труда, техник доместикации растений и животных, время создания новых более динамичных и рациональных форм управления. Эти мифы не являются плодом воображения, а отражают реальные события, которые произошли в том или ином племени, реальных изобретателей - культурных героев. Эти события и эти племенные герои - изобретатели, технические и социальные изобретения которых получили повсеместное распространение в других племенах, действительно имели место, впоследствии оформившись мифами – вестями времени начала человеческой культуры. Это время «Оно», время «Первотворения», которое присутствует во всех мифах, было действительно таковым революционным Первовременем - временем, когда человек вырвался из природной зависимости, начав выстраивать над порядком природы свой порядок культуры, что получило, в частности, отражение в типичном мифологическом сюжете – победе какого-либо культурного героя над чудовищем, олицетворявшем природный хаос. События этого Времени отложились в самые глубинные основы человеческого сознания, стали подсознательными архетипами, постоянно сопровождающего жизнь современного человека, иногда выплывая из глубин сознания в виде сновидений, потому-то это «мифическое время» фигурирует, в частности у австралийских аборигенов, под названием «времени сновидений». Это время было времен борьбы, потому в мифах мы находим везде борьбы между демиургом - культурным героем и трикстером – его близнецом-антиподом. Часто и сам культурный герой выступает этим трикстером, который выступает как противник обычаев своего племени, противопоставляя ему свои социальные и технические инновации. Потому культурный герой – это, как правило, маргинальная личность «без роду и племени»; он «плут» и «шут», нарушающий «табу» племени; иногда «андрогин» с отсутствующими половыми признаками; «шаман - чудотворец», наделенный сверхъестественными для своего племени качествами. Исходной основой становления мифов о культурных героях часто выступает тот или иной символ тотемистического мировоззрения, которое было типично для многих племен перед началом культурной революции. Как подчеркивает, Е.М. Мелетинский, одним из типичных образов такого рода культурного героя является в многих культурах образ «Ворона» – он выступает как «мудрец», как «хитрец», как нарушитель общественного спокойствия. Можно сказать, что в мифах эта диалектика между традицией и инновацией, противоборство и взаимозависимость их выражены в образной форме наиболее полно. Как и нашло отражение ландшафтная «топография» традиции – в мифах постоянно воспроизводятся странствия культурного героя, и эти странствия имеют маршруты, имеющие не географический, а сакральный характер, они представляют собой топологию пути человеческой культуры, топологию её судьбы. Впоследствии эти мифы, как правило, служит исходными в обрядах инициации, что ясно, ибо только посредством этих мифом можно было подросткам встроиться в созданный людьми человеческий порядок культуры. Мифы – это своего рода «либретто» по которым разыгрываются обрядовые ритуалы. 1. ХРОНОТОПИЯ МИФА Мифология погружена в реальность социального бытия до такой степени, что это послужило, к примеру, Ф. Аниксу считать, что утопия как идеал ментальности противоположен мифу. По его мнению, миф всегда служит обоснованием реальности, его апологии, утопия же устанавливает критическое отношение к реальности, предлагая альтернативный проект образа жизни. Тут есть доля правду, ибо утопия возникает когда возникает напряжение между профанным и сакральными порядками, придающими динамику истории. Но это не совсем так, в мифе как образованию менталитета дано отображение такой же идеальной реальности, просто этот идеал либо помещается в прошлое, либо ставится над настоящим как управителем его. В любом случае и в мифе присутствует напряженность между сакральным и профанным, но она проявлена в меньшей степени. Потому Ф. Аникса, противопоставляя миф и утопию не прав. Тяжело воспроизвести исходную основу возникновения ментальных форм, тем более что менталитет древнего человека не может быть выведен из сведений, сохранившихся в мифах, символах и обычаях точно, не только по причине недостаточности фактического этнографического материала, но и по причине невозможности понять многое из представлений древнего человека современным. Тем не менее, определенное понимание возможно, ввиду того, что не так уж далеко ушел человек от своей «первобытности» и первоначальные формы ментальности, хотя и выведенные на периферию, ещё «работают в сознании современного человека. Мирча Элиаде пишет, что «большинство действий, совершаемых человеком архаической культуры, суть, по его убеждению, не что иное, как повторение акта, совершенного в начале времен божественным существом или мифической фигурой. Действие имело смысл лишь в той мере, в какой оно было воспроизведением трансцендентного образца, архетипа. Цель этого повторения состояла также в том, чтобы обеспечить нормальность действия, узаконить его, придав ему онтологический статус; реальным оно становилось лишь постольку, поскольку воспроизводило архетип. Итак, все действия, совершаемые в «примитивных» сообществах, предполагают трансцендентный образец; эффективны эти действия лишь в меру своей реальности, образцовости. Действие есть в то же время ритуал (в меру того, насколько оно интегрирует человека в пространство сакрального) и включение в сферу реального» (Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. Ладомир, М.,1999, с.46) По определению М. Элиаде: «Сакральное качественно отлично от профанного, но при этом оно может как угодно и где угодно манифестировать себя в профанном мире – в силу своей способности преображать любой объект в парадокс через посредство иерофании (в том смысле, что объект перестает быть самим собой, естественным объектом, при сохранении неизменным своего облика)» (Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. Ладомир, М.,1999, с.43) «Идеал религиозного человека состоит, очевидно, в том, чтобы все, что он делает, делалось ритуально, имело, другими словами, характер жертвоприношения. Во всяком архаичном обществе или обществе, живущем согласно традициям, любое дело, к которому привлекается всякий человек, составляет такого рода жертвоприношение. С этой точки зрения всякий акт имеет тенденцию превратиться в религиозный акт, равно как и всякий природный объект имеет тенденцию стать иерофанией. Другими словами, всякое мгновение может быть включено в Великое Время и таким образом проецировать человека в вечность. Человеческое существование поэтому проходит одновременно в двух плоскостях: в плоскости временного, изменения и иллюзии, и в плоскости вечности, субстанции, реальности»(Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. Ладомир, М.,1999, с.416) Небо всегда служило и служит в религиях, искусстве и обыденном мировоззрении воплощением сакрального. Вот что пишет М.Элиаде: «Небесный свод – это нечто, далее всего отстоящее от ничтожного человека и его крошечного срока жизни. Символизм его трансцендентности проистекает уже из одного осознания его бесконечной высоты – соответственно, эпитет «высочайший» становится атрибутом божества. Пределы вне доягаемости человека, звездные пространства становятся местом обитания божественного правителя, трансцендентного начала, абсолютной реальности и вечности» (Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. Ладомир, М.,1999, с.50). совершенно нет необходимости вдаваться в анализ различных названий богов, олицетворявших Небо в различных религиях, их функции до удивительности одинаковы в развитых первобытных обществах, где тотемизм уже начинает вырождаться. Везде Бог Неба понимается как верховный владыка и творец. Но это не значит, что Бог Неба играет существенную роль в жизни человека. Человек первобытного общества слишком загружен повседневными заботами, чтобы уж так часто вспоминать о нем, о нем вспоминают лишь в критические моменты жизни. В принципе, это свойственно и современному человеку. Культ Неба имеет большое значение в процессах инициации, т.е. первобытной формы образования. Знание и мудрость возможны лишь путем приобщения к трансцендентному, созерцанию Неба и верховным божествам Неба. Мирча Элиаде пишет: «Верховные небесные боги могли трансформироваться в философские концепты лишь потому, что сама небесная иерофания могла быть трансформирована в метафизическое Откровение, т.е. потому, что созерцание Неба по своей природе давало человеку возможность осознать не только случайность себя самого и трансцендентность божества, но также и сакральную ценность знания, духовной «силы». Что, как несозерцание чистого голубого неба днем или звездных пространств ночью, дает возможность полнее ощутить божественное происхождение и священную суть знания, всемогущество того, кто видит и понимает, того, кто «знает» все потому, что он везде, видит все, все создает и управляет всем?»( с.67) СОПУТСВУЮЩИЕ ЭЛЕМЕНТЫ САКРАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА Солярные божества Лунные божества Наиболее важная символика центра. В мифологии каждого народа она выражена путем «архетипа» горы, где сходится небо и земля. Заменителем горы служит храм, дворец или город. Это так бы сказать более поздние выражения символики центра. Но, увы, как писал Т. Карлейль: «Живое дерево Иггдрасиль, ветви которого, широкие как мир, шумели своим мелодичным пророческим шелестом, а корни уходили глубоко в самую преисподнюю, погибло в грохоте мировой машины» (Карлейль Т. Теперь и прежде. М.,1994 с.139) НИЗОВЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ САКРАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА Пара- Небо и Земля, являются исходными почти во всех космогонических мифологиях ВОДА, СВЯЩЕННЫЕ КАМНИ, ВРЕМЯ АРХЕТИПЫ ОРГАНИЗАЦИИ ХАОСА Образ лабиринта, как образ реального мира присутствует почти во всех культурах Как пишет известный антрополог Б. Малиновский: «..в первобытных условиях традиция имеет высшую ценность для сообщества, ибо нет ничего более важного для сплочения и сохранения его членов. Порядок и цивилизация могут поддерживаться только благодаря строгой приверженности религиозным верованиям и знаниям, полученным от предыдущих поколений. Всякая небрежность в этом деле ослабляет сплоченность группы и подвергает опасности её культуру вплоть до угрозы самому её существованию. Человек пока не открыл столь сложного аппарата современной науки, которой смог бы обеспечить в наши дни фиксацию результатов опыта в вечных образцах, проверить их в любое время, постепенно придавать им более адекватные формы и постоянно обогащать их новым содержанием. Знание, которыми обладает первобытный человек, его общественный строй, обряды и верования являются бесценным результатом противоречивого опыта его предков, за который заплачена непомерная цена и который должен быть сохранен в любом случае. Так, из всех его качеств верность традиции является наиболее важным, и общество, которое провозглашает свои традиции священными, тем самым достигает стабильности и укрепляет свою власть» (Малиновский Б. Магия, наука и религия.\\ Этнографическое обозрение №6 \\ с.110) «Ассоциативно-метафорический способ закрепления опыта уменьшает возможность трансляции, понятийное оформление унифицирует знание, облегчает передачу» (с.49) «Особенностью мифологического мышления является то, что эмоциональные обобщения, появляющиеся в результате эмоциональной рефлексии, осознаются в конкретной, предметно-символической форме. Таким общим символом социальной общности является тотем» (с.52) МИФ И СОВРЕМЕННОСТЬ «Люди чаще, чем думают, живут в царстве абстракций, фикций, мифов. Самые рациональные люди живут мифами. Самый рационализм есть один из мифов. Рациональная абстракция легко превращается в миф… Разум рационализма есть один из мифов.»( Царство Духа и Царство Кесаря, 292) ЛИТЕРАТУРА: 1. Пивоев В.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира. Петрозаводск, 1991. (2346938). 2. Буслаев Ф.Н. Сочинения. Спб.,1908-1910 т.1-2. 3. Буслаев Ф.Н. О литературе. 1990. 4. Вундт в. Миф и религия. СПб. 1912. 5. Веселовский А.Н. Миф и символ \\ Русский фольклор. Л. 1979. 6. Милн Н.Я. Чувства животных и человека. М. 1966. 3. ИДЕОЛОГИЯ 4. НАУКА 5. ИСКУССТВО Не вызывает сомнения то, что относительно способностей человека искусство оперирует в эмоциональной сфере. По крайней мере, такую картину мы наблюдаем сейчас, ибо в ранний период искусство отождествлялось с техникой. До сих пор мы так и называем людей, которые достигли определенного умения в той или иной области людьми «искусными» в своем деле. Сейчас мы имеем дело с иным пониманием искусства, как того, что действует как ментальная форма. Основательницей социологии искусства считается известная писательница Ж. Де Сталь – дочери известного Ж. Неккера. Вот что она писала: Современное искусство как дизайн – это явление рассматривается как положительный момент, как восстановление по сути исходных основ искусства. В этом отношении анализируются концепции возникновения искусства, в частности концепция К. Бюхера ( «Работа и ритм») ХУДОЖЕСТВЕННОЕ МЫШЛЕНИЕ Как, в частности хорошо писал теолог П. Тиллих: «Все искусства порождают символы для уровней реальности, которых нельзя достичь иным способом. Картина и стихотворение раскрывают элементы реальности, к которой нельзя подойти научным способом. В творениях искусства мы сталкиваемся с такой реальностью, которая вне этих произведений скрыта от нас. Символ открывает нам не только измерения и элементы реальности, к которым иначе не подойти, но также измерения и элементы нашей души, соответствующие элементам и измерениям реальности. Великая пьеса не только дает нам видение человеческой драмы, но и открывает потаенные глубины нашего собственного существования» (Tillish P. Dinamik of faith \\ Religion from Tolstoy to Comus. N.Y. 1961. P.384). 1. КРАСОТА КАК ПРИНЦИП ХУДОЖЕСТВЕННОГО МЫШЛЕНИЯ Исходным понятием искусства всегда было прекрасное. Категория красоты является основой искусства. Тем не менее, в процессе анализа данной эстетической категории выявилось еще категория возвышенного. В истории эстетики мы имеем многообразные толкования взаимоотношения прекрасного и возвышенного, но наиболее законченную форму понимание этого взаимоотношения приобрело в XIX веке со времен выхода на свет работы Фр.Г. Фишера «Эстетика, или наука о прекрасном»(1846-1857). В этой работе Фишер трактует возвышенное и комическое (безобразное) как моменты прекрасного. Прекрасное в данном случае выступает как синтез. Дальнейшее развитие идеи безобразного получили развитие в работе К. Розенкранца «Эстетика безобразного» (1853). В ней автор безобразное считает дополнением к прекрасному. В конечном счете, мы приходим к законченной триаде категорий: возвышенное, прекрасное, безобразное, которые и являются системообразующими в искусстве. Прекрасное 2. ВОЗВЫШЕННОЕ Возвышенное как категория эстетики было известно еще в античности. Наибольший вклад в разработку этой категории внесло сочинение Псевдо- Лонгина «О возвышенном» (1 в.). Категорию возвышенного особо интенсивно разрабатывалась а английской эстетике XVIII века (Аддисон, Юм, Деннис, Бейли, Бёрк) 3. БЕЗОБРАЗНОЕ В этом отношении интересна работа Розенкранца «Эстетика безобразного»(1853). Философ анализирует форму безобразного: ассиметрию, аморфность, дисгармонию. Идея безобразного дана, в частности в поэзии Ш. Бодлера. 2 ПОЭТИКА 1. ИСХОДНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ 1.ТЕМА 2.СОБЫТИЕ Если научная теория формируется посредством организации фактов и объектов в определенное пространство и время, связав их причинно-следственной связью, то в искусстве мы имеем такую же связь событий. «Выделение событий – дискретных единиц сюжета – и наделение их определенным смыслом, с одной стороны, а также определенной временной причинно-следственной связью или какой-либо иной упорядоченностью, с другой, составляет сущность сюжета» (Лотман Ю.М. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1973. С.40) 3. ПЕРСОНАЖИ – МОТИВЫ - ХАРАКТЕРЫ 2. КОМПОЗИЦИЯ Композиция – это способ организации событий, персонажей, мотивов, характеров, которые задают коллизию художественных произведений. Происходит от compono – складываю, располагаю. Всякое художественное произведение представляет собой системы определенных деталей, которые создают целостный образ. 3. СЮЖЕТ Сюжет представляет собой временную организацию художественной формы. Идеальные события художественного мира, организуются в связи не только композицией, но и сюжетом. Следует отличать фабулу художественного произведения и сюжета. Фабула задает нам внешнюю последовательность событий, а сюжет образует именно художественное время, которое может убыстряться или замедляться, иметь разрывы, оно может «перескакивать». Как писал А.Н. Веселовский: «Сюжеты – это сложные схемы, в образности которых обобщились известные акты человеческой жизни и психики в чередующихся формах бытовой действительности. С обобщением соединена уже и оценка действия, положительная или отрицательная» (Веселовский А.Н. Собрание сочинений Том 2 Вып.1 Спб.,1913 с.4) Способ развертки сюжета во многом зависит от типа употребляемых способов выражения. Если это литературное произведение, то оно зависит от систем слова, если же это музыкальное произведение или драматическое, то от присущих этим видам выражения способам. Существует пять обязательных элемента сюжета: экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация и развязка. Это членение восходит еще к Аристотелю. Хотя некоторые оспаривают один элемент- развитие действия, считая, что это предполагается самим определением сюжет, как движения во времени. В принципе, имеет смысл говорить лишь о трех элементах: завязка, кульминация и развязка, ибо экспозиция (пролог и эпилог) – это лишь вспомогательный элемент, который задает встроенность данного сюжета в иной сюжет Далее рассматривается действие традиции в формах разных направлений в искусстве: классицизма, романтизма, реализма и модернизма. Отмечается типичность сюжетных линий и прослеживается их связь с древними мифологическими схемами. Здесь за основу берутся типологические анализы В. Проппа, О. Фрейденберг, В. Топорова, Е. Мелетинского , С. Аверинцева, Ю. Лотмана. Что-либо добавить тут совершенно невозможно. §3 МОРФОЛОГИЯ ИСКУССТВА «Художественное время, в отличие от времени объективно данного, использует многообразие субъективного восприятия времени. ощущение времени у человека, как известно, крайне субъективно. Оно может «тянуться» и * может «бежать». Мгновения может «остановиться», а длительный период «промелькнуть». Художественное произведение делает это субъективное восприятие времени одной из форм изображения действительности» (Лихачев Д. С. Избранные работы в трех томах. Т.1. Л. 1987. С.492-493). 1. ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ИСКУССТВА В представлениях древних обществ любой дом представлял собой модель Космоса: потолок – Небо, пол- Земля, очаг – Мировой огонь. Академик Лихачев правильно подчеркивает: «Категория времени имеет все большее и большее значение в современном понимании мира и в современном отражении этого мира в искусстве. Развитие представлений о времени – одно из самых важных достижений новой литературы. Постепенно все стороны существования оказались изменяемыми: человеческий мир, мир животный, растительный мир «мертвой природы» – геологическое строение земли и мир звезд. Историческое понимание материального и духовного мира захватывает собой науку, философию и все формы искусства. «Историчность» распространяется на все более широкий круг явлений». В литературе все сильнее сказывается осознание многообразия форм движения и одновременно его единства во всем мире. Время отвоевывает и подчиняет себе все более крупные участки в сознании людей. Историческое понимание действительности проникает во все формы и звенья художественного творчества. Но дело не только в историчности, а в стремлении весь мир воспринимать через время и во времени. Литература в большей мере, чем любое другое искусство, становится искусством времени» (Лихачев Д.С. Избранные работы. В 3х т., Том 1 Л., 1987. С.490) «Художественное время, в отличие от времени объективно данного, использует многообразие субъективного восприятия времени. Ощущение времени у человека, как известнно, крайне субъективно. Оно может «тянуться» и* может «бежать». Мгновение может «остановиться», а длительный период «промелькнуть». Художественное произведение делает это субъективное восприятие времени одной из форм изображения действительности» (Лихачев Д.С. Избранные работы. В 3х т., Том 1 Л., 1987. С.492-493) 2. КЛАССИФИКАЦИЯ ИСКУССТВ В представлениях древних обществ любой дом представлял собой модель Космоса: потолок – Небо, пол- Земля, очаг – Мировой огонь. 3. ЖАНРЫ §4 ДИНАМИКА ИСКУССТВА 1. АВТОР «Великие писатели – это узловые, кульминационные пункты прогрессивного развития литературы. Их творчество – не только факт, показатель, но и действительный фактор литературного прогресса. Каждый из них показывает меру художественных возможностей своего народа, резко повышает уровень национальной эстетической мысли, оказывает общее воздействие на весь ход дальнейшего литературного развития, а тем самым и на отдельные творческие индивидуальности» (Бушмин А.С. О специфике прогресса в литературе \\ О прогрессе в литературе. Л., 1977. С.24) 2. ДИНАМИКА СТИЛЕЙ И КАНОНОВ В ИСКУССТВЕ «Стиль как словесное явление – это не свойство языка, а свойство речи, вытекающее из особенностей выраженного в ней эмоционально-мыслительного содержания» (Поспелов Г.Н. проблема литературного стиля. М.,1970. С.6) «Человеческое творчество подчинено ритму, изменяющему творческую направленность: классицизм сменяется романтизмом, романтизм сменяется реализмом, реализм сменяется классической реакцией, классическая реакция вызывает восстание субъективности и т.д. Полнота с трудом вмещается человеком. Он живет поворотами и отрицательными реакциями. Достигнутая гармония лишь относительна и временна, она сменяется новой дисгармонией и борьбой.»( О раб. С.148) Как правильно подчеркивает Анри Фоссийон (1881-1943): «стиль утверждает себя чувством пропорции» (Фоссийон А. Жизнь форм. М.,1995 с.12) «Критический реализм по всему своему строю – искусство послеромантическое, а никак не простое продолжение реализма XVIII века. Историческим отношением к прошлому романтизм подготовил историческое изображение настоящего, анализом сложного внутреннего строения субъекта – реалистический психологизм, разрушением старой жанровой системы – ту неслыханную свободу, гибкость и приспособляемость формы, которые осуществились в критическом реализме» ( Днепров В. Идеи времени и формы времени. Л.,1980 с.18) 1. ФОРМЫ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИСКУССТВА А. КАНОН В. ПОНЯТИЕ КЛАССИЧЕСКОГО В истории мы имеем исходно два «классических» периода. Это «Век Перикла», который дал классические образцы искусства, это «Век Августа». Это «Век Людовика» во Франции. Классический стиль характеризуется тем, что он старается гармонизировать и привести в порядок многообразие проявлений жизни. Он старается обращаться к естественности и реальности жизни. Именно этими чертами он отличается от последующих периодов, когда классическое обрастает многочисленными интерпретациями, оппозициями к этому классическому. «Критический реализм по всему своему строю – искусство послеромантическое, а никак не простое продолжение реализма XVIII века. Историческим отношением к прошлому романтизм подготовил историческое изображение настоящего, анализом сложного внутреннего стоения субъекта – реалистический психологизм, разрушением старой жанровой системы – ту неслыханную свободу, гибкость и приспособляемость формы, которые осуществились в критическом реализме» (Днепров В. Идеи времени и формы времени. Л.,1980 с.18) С. СТИЛЬ НАУЧНОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ Какое-либо произведение научной литературы может также рассматриваться как художественное произведение. Этому аспекту была в свое время посвящена обширная работа Л. Ольшки «История научной литературы на новых языках» (т.1-3, 1922, рус.пер. 1933). Проблема научного стиля до сих пор подробно не исследована. Хотя проблема существует со времен перехода ученых с языка латыни на национальные языки. С одной стороны, «закостеневшая и мертвая» латынь критиковалась всеми новатрами науки в Новое время и их научный стиль повлиял на общий стиль выражения в новоевропейской культуре, но, с другой стороны, именно однозначность латинского языка и создала исходный «посыл» в формировании языка науки, который прост, однозначен, его термина носят универсальный характер, обладают четко выраженным полем значений. Как правильно подчеркивал Р. А. Будагов: «своеобразие научного стиля проявляется лишь в том, что все стилистическое богатство языка должно подчиняться здесь главной цели – точности и ясности научного изложения» (Будагов Р.А. Литературные языки и языковые стили. М., 1967. С.243) 3. ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И ПРОГРЕСС В ИСКУССТВЕ «Искусство как искусство не имеет истории» (Collingwood R. Essays in the Philosophy of Art Bloomington. 1964. P.151) «Происходит ли прогресс в искусстве, - вопрос по существу оценочный, требующий стандартов для суждений об улучшении или ухудшении» (Munro T. Evolution in the Arts and other theories of culture history. N.Y. 1963. P. 221) 3. НЕРАВНОМЕРНОСТЬ РАЗВИТИЯ ФОРМ В ИСКУССТВЕ 5. СОЦИОЛОГИЯ ИСКУССТВА 1. СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ИСКУССТВА 2. ИСКУССТВО И ОБЩЕСТВО 3. ИСКУССТВО И ХОЗЯЙСТВО ГЛАВА 3 ОБЩЕСТВО В социальной жизни часто многим трудно представить, что там действуют механизмы традиции. Традиция у многих ассоцииируется с теми исходными ценностями, коими живет общество. Социальная же жизнь – это, как правило, система действий, которая обусловлена не традицией, а интересами и стремлением к выживанию любыми способами. Но, тем не менее, эти интересы и способы выживания также жестко реглпментируются теми установленными традицией правилами игры, типами социального поведения. Сама социальная структура, в рамках которой разыгрывается драматическая игра по выживанию индивидов – это есть форма традиции в социальной сфере культуры. Как правильно пишут П. Бергер и Т. Лукман: «Социальная структура – это вся сумма типизаций и созданных с их помощью повторяющихся образцов взаимодействия. В качестве таковой социальная структура является существенным элементом реальности повседневной жизни» (Бергер П., Лукман Н. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М. 1995. С.59) Социальная система в культуре играет важную роль. Л.Мэмфорд, один из известных культурологов, правильно подчеркивал, что фактором глубоких изменений в человеческой культуре, которые произошли в третьем тысячелетии до н.э. были не столько технологические изменения: изобретение письменности, гончарного круга, ткацкого станка, плуга, способы изготовления оружия и орудий труда из металла, переход к производящей экономике, но и изобретение невидимой «мегамашины» социальной организации. Эта невидимая для современных археологов мегамашина, может быть, в большей степени, чем новые технологии, сыграла значительную роль в становлении современной цивилизации, корни которой как раз находятся в том периоде. Эта новая форма социальной организации, возникшая из ранней неолитической культуры, «не рассеянная в мелких единицах, но объединенная в большую; уже не «демократическая», то есть основанная не на соседской интимности, обычаях и согласии, но авторитарная, управляемая из центра, контролируемая господствующим меньшинством; не прикованная более к ограниченной территории, но умышленно переходящая границы, чтобы захватить сырье, поработить более слабых, расширить свой контроль, наложит дань на покоренных. Эта новая культура способствовала не только росту богатства, но и экспансии коллективной власти. Усовершенствовав новые орудия принуждения, правители этого общества к третьему тысячелетию до н.э. достигли такой индустриальной и военной мощи, масштабы которой оставались непревзойденными вплоть до нашего времени. В этот период человеческие усилия перемещаются с горизонтальной плоскости деревни и семьи в вертикальную плоскость общества в целом. Новая общность сформировала иерархическую структуру, социальную пирамиду, включающую от основания до вершины множество семей, множество деревень, множество занятий, нередко множество регионов, и не в последнюю очередь множество богов. Эта политическая структура была базовым изобретением новой эпохи: без нее ни ее монументы, ни ее города не могли быть построены – нужно добавить – без нее не происходило бы так часто их преждевременное разрушение» (Мэмфорд Л. Миф машины\\ Утопия и утопическое мышление. М.,1991.С.80) До сих пор составляет тайну, как могли египтяне создать такие мощные монументальные творения, создание которых и сейчас представляет сложную техническую задачу. Тайна же кроется в том, что египтяне создали четко работающую человеческую «мегамашину», организованную из единой центра посредством царской власти, которая смогла из аморфного образования деревенских сельских общин создать «механизированную группы, которой можно было бы манипулировать с помощью команд» (Там же. С.87) Центральным понятием в отношении устойчивых форм традиции в социальной сфере является понятие «института». Само понятие ведет происхождение от латинского institutum – установление, учреждение, обычай. Понятие «институт» – это социологический аналог понятия «традиция». Институт – социально организованная определенной системой символов, образов мыслей и поведения группа с устойчивой системой социальных взаимодействий, которая обладает способностью воспроизводить и транслировать выработанный тип социальных взаимодействий последующим поколениям. Понятие «института» как центрального понятия при анализе социальной организации было дано еще Э. Дюркгеймом, в предисловии ко второму изданию своей работы «Метод социологии», говоря о сущности «социального факта»- центрального понятия в его социологии он пишет следующее - «чтобы существовал социальный факт, нужно, чтобы, по крайней мере, несколько индивидов соединили свои действия и чтобы эта комбинация породила какой-то новый результат. А поскольку этот синтез имеет место вне каждого из нас (так как он образуется из множества сознаний), то он непременно имеет следствием закрепление, установленное вне нас определенных способов действий и суждений, которые не зависят от каждой отдельно взятой воли… есть слово, которое, если несколько расширить его обычное значение, довольно хорошо выражает этот весьма специфический способ бытия; это слово «институт». В самом деле, не искажая смысла этого выражения, можно назвать институтом все верования, все способы поведения, установленные группой. Социологию можно определить как науку об институтах, их генезисе и функционировании» (с.405) Из социологов, которые исследовали феномен института, наиболее известен Торнстейн Веблен (1857-1929), который является одним из основателей так называемого институционализма. В своей знаменитой работе «Теория праздного класса» (1899) он дает понятие об институте как социальной общности, объединенной устоявшимся образом мыслей и поведения, который передается от поколения к поколению. Наиболее четкое определение института, которое во многом идентично пониманию института Т.Вебленом дает другой представитель институционализма У. Гамильтон: «Институты – это словесный символ для лучшего обозначения группы общественных обычаев. Они означают преобладающий и постоянный образ мысли, который стал привычным для группы или превратился для народа в обычай.. Институты устанавливают границы и формы человеческой деятельности. Мир обычаев и привычек, к которому мы приспасабливаем нашу жизнь, представляет собой сплетение и неразрывную ткань институтов» (Цит. Веблен Т. Теория праздного класса. М.,1984 с.6). Определенным недостатком такого понимания является то, что делается упор на ментальные системы организации института, тогда как институт как форма социальной организации имеет смысл трактовать как устойчивую систему социальных взаимодействий, которые конечно «подкреплены» устойчивой системой ментальности. Современный представитель школы «институционализма» в России Владимир Быченков в своей объемной работе «Институты. Сверхколлективные образования и безличные формы социальной субъектности» (1996) правильно подчеркивает что «…рационализация социального действия совмещается с иррационализацией мотива, предопределяющего это действие. Самодовлеющее стремление, страсть к наживе реализуется в системе тщательно продуманных, последовательно организованных действий, операций, акций; предельно иррациональная жажда денег ради самих денег, составляющая существо капиталистического этоса, обслуживается формальной рациональностью, находящей свое предельное выражение в математически точном расчете» (С.719) Как пишет, в частности А.А. Белик: «Традиционная культура (или тип общества) – это (в самом первом приближении) общество, в котором регуляция осуществляется на основании обычаев, традиции, установлений. Функционирование современного общества обеспечивается кодифицированным правом, сводом законов, изменяемых посредством органов власти, избираемых народом» (Белик А.А. Культурология. Антропологические теории культур. М., 1998 с.14) Предтечей теории элит, как не парадоксально, можно считать просветителей. Именно они считали, что знание и просвещение создают основу для движения общества. А ведущей силой этого прогресса в социальном плане интеллигенцию. Эти же идеи развивал выдающийся русский философ П.Л. Лавров, который утверждал, что интеллигенция, как элита общества, придает динамику культуре. Сущностью социального процесса В. Парето считал циркуляцию элит. Парето различал два типа элит. Это элита «львов» и «лис». Для «львов» характерно использование грубой силы и крайний консерватизм, для «лис» – обман и спекуляция на чувствах и желаниях людей. Процесс постоянной смены этих элит обусловлен тем, что каждая из элит обладает такими преимуществами, которые со временем перестают удовлетворять условиям лидерства. Крайне интересно то, что, как подмечает специалист по психологии лидерства Лассуэлл Г., у параноиков есть много несомненных преимуществ в борьбе за лидерство, так как они в экстремальных ситуациях чувствуют себя привычно и энергично, когда нормальный человек, естественно испытывает колебания и старается максимально точно продумать свою стратегию поведения. Политическая устойчивость общества крайне важна, взять, к примеру, феномен «Возрождения XII в.». после отражения нападения мадьяр и норманнов, Европа приобрела определенную устойчивость. Стало приходить в порядок разрушенное сельское хозяйство, которое стало в состоянии прокармливать не только деревню, но и город. В связи со стабилизацией начинают подниматься города, городские ремесленники, совершенствуя свое мастерство, улучшали качество своих изделий. Оживилась международная торговля и с Востока пошли предметы роскоши. Необходимость управления вызвала потребность в слое образованных менеджеров, которых поставляли монастырские школы, а затем целая сет университетов, возникших по всей Европе. Стабильность жизни вызывает творческую техническую мысль в совершенствовании орудий труда. Изобретение хомута вносит переворот во всю крестьянскую жизнь. В 1180 г. появляется жесткое рулевое управление, компас делает возможность совершать дальние плавания, налаживать широкие торговые контакты с Востоком. Обычаи имеют большую силу. Известный исследователь обычаев, «классик» этой темы исследований, У. Самнер (1840-1910) писал: «Обычаи регулируют все действия человека – его купание, умывание, прическу, еду, питье, воздержание. От колыбели до могилы он раб древних традиций. В его жизни нет ничего свободного, ничего оригинального, никакого прогресса в направлении к высшей и лучшей жизни, никаких попыток улучшить свои условия умственно, морально или духовно (W. Sumner Folkways. Boston, 1906. р.8) Ссылка на комментарий Поделиться на другие сайты Поделиться
Рекомендуемые сообщения
Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь
Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий
Создать учетную запись
Зарегистрируйте новую учётную запись в нашем сообществе. Это очень просто!
Регистрация нового пользователяВойти
Уже есть аккаунт? Войти в систему.
Войти