Перейти к содержанию

brutello

Психологи
  • Постов

    7 406
  • Зарегистрирован

  • Победитель дней

    1

brutello стал победителем дня 5 июня 2013

brutello имел наиболее популярный контент!

Информация

  • Пол
    Мужчина
  •  Семейное положение
    В браке
  • Дети
    Есть
  • Интересуют темы:
    ПСИХОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ
    Самооценка
    неуверенность в себе
    комплексы
    Страхи
    фобии
    тревоги
    Стрессы
    психотравмы. Кризисные состояния
    Вредные привычки и зависимости
    Навязчивое поведение
    навязчивые мысли и состояния
    Панические атаки
    Депрессия
    апатия
    печаль ☹
    Нарушение пищевого поведения
    булимия
    анорексия
  • Интересы
    гипноз, краткосрочная стратегическая терапия, терапия принятия и ответственности, ЕМДР, диалектическая поведенческая терапия, схема-терапия, когнитивно-поведенческая психотерапия.

Посетители профиля

22 765 просмотров профиля

Достижения brutello

Сотрудничающий

Сотрудничающий (7/14)

  • Создатель темы
  • 10 подписчиков Редкий
  • 7 дней подряд на форуме
  • Первое сообщение
  • Более 10 сообщений

Последние значки

204

Репутация

  1. Не чините то, что не сломано. Это главное правило в терапии, ориентированной на решении. Так что есть разные модели психотерапии. В России и постсовковых странах есть мода на очень ограниченное их число, большинство которых ориентировано на прошлое. Так что не мудрено))
  2. Либо профукиваем жизнь, либо лечимся.
  3. Шестая сессия Т.: Итак... Число плит было неправильным. П.: Могу себе представить, я сорок раз со счету сбилась. Т.: Я проверил. П.: Однако я посчитала. Самое ужасное было то, что, в определенный момент... прежде всего, я не ожидала этого, то есть, я была достаточно спокойной; потому что представляла себе, что, выходя отсюда, увижу каменные плитки. Т.: А! А пируэты вы сделали ? П.: Да, да; но я не ожидала увидеть булыжную мостовую. В тот момент я не знала, плакать ли мне, решила смеяться, поскольку это гораздо достойнее. И я начала считать, стараясь быть незамеченной. Я подумала, что лучше было считать каждый раз по десять. После некоторого отрезка этих камней я заметила, что... [лучше] перешагивать, каждый раз отсчитывая десять камней, вместо того чтобы считать: один, два... это становилось трудно. Т.: Это хороший метод. П.: Да, это хороший метод. Потом, когда я заметила, что впечатление, которое я произвожу, было ничем не лучше, чем человек, считающий камни по одному: стоит неподвижно с опущенными глазами, потом неожиданно перепрыгивает через десять камней... Потом, когда я стала считать этим способом, стало относительно легче, то есть как кто-то, кто шагает, не поднимая ног, с опущенным взглядом... Т.: Со всеми этими камнями! П.: Да, но и при этом способе — камень-шаг, камень-шаг — шаги слегка отличаются друг от друга по длине, однако получается достаточно хорошо. Ужасным было то, что в определенный момент я находилась в позиции неустойчивого равновесия, с головой, занятой этими камнями, и в это время меня остановила девушка, которая продавала духи (смеется). «Но я должна считать камни, я не могу... мне не нужно... мне не нужно»; в общем, это было достаточно впечатляюще... И тогда, не знаю, в тот момент, когда я ушла от нее, я вздохнула с облегчением, потому что закончи¬лось все это смятение. Я старалась вспомнить, сколько камней я насчитала... думаю, что я могла ошибиться в десятках или в сотнях... может, в единицах... Десятки и сотни, не могу поклясться. Т.: А я должен сказать вам, что ошибка была в единицах. П.: В единицах? Т.: Вы ошиблись на три маленьких камня и на шесть более крупных. П.: И потом, была еще одна ужасная вещь, Повторяю, в какой-то момент более крупные... когда один камень заканчивается таким образом, а за ним следует другой, то не знаешь, нужно или не нужно считать этот камень, потому что это определенный угол. Т.: Тогда, может быть, ваш подсчет... П.: Ужасно было считать камни под ногами других людей. Там был один мужчина, он стоял прямо на камнях, и я не могла их посчитать, потому что не могла пройти отсюда туда, и, стало быть, должна была изменить направление. Потом, было три или четыре камня в асфальте на перекрестке. Т.: И эти тоже? П.: У меня возникла маленькая проблема по принятию решения: «Считать их или не считать?» Я их посчитала. Т.: Сколько времени вы затратили на все это, много? П.: Нет, не слишком много. Нет, потому что я в определенный момент даже начала волноваться, потому что я шла вперед, как поезд. Это, наверное, было действительно комично — смотреть на человека, который идет с опущенной головой, не обращая внимания на то, что происходит вокруг него (я решительно выполняла свою миссию, другие могли хоть убивать друг друга), совершенно неграциозно и скорее неуверенно. Думаю, что точно неграциозно. С эстетической точки зрения это должно было быть очень трогательно. Т.: Вы должны были есть карамельки. П.: Карамель: мне в этом здорово повезло. С конфетами мне невероятно повезло, потому что я зашла в одну... То есть, спустившись отсюда, я зашла в первую попавшуюся табачную лавку, чтобы купить сигарет: там были и карамельки. Т.: Хорошо. «Диетические». П.: Да, именно они. Да, но я зашла туда, чтобы купить сигарет. Т.: А вы знаете, почему здесь все магазины вокруг продают «Диетические карамельки» ? П.: Потому что вы посылаете за ними своих пациентов. Т.: И значит, как прошла неделя после этого... П.: Неплохо. Т.: Что это значит? П.: В основном все было достаточно спокойно. Сегодня я даже совершила подвиг. Я приехала... нет? я не приехала одна, но я приехала на своей машине, и я взяла с собой... я взяла с собой свою маму, которая абсолютно бесполезна с этой точки зрения... Т.: Даже наоборот, нуждается в защите. П.: Да, а еще ее подругу, которая совершенно ничего не соображает... и таким образом, я выступила социальным ассистентом... я их прогуляла, в том смысле, что у них были определенные дела... Не знаю, что лучше — приехать одной или в компании... Тем не менее... достаточно... Не могу сказать, что сегодня я путешествовала, как пять лет назад, но все же лучше, чем в прошлый раз. Т.: Уже лучше, чем поездка за яблоком ? П.: Да, лучше, чем за яблоком. Т.: Хорошо. П.: По крайней мере... они мне не являются большой помощью, могут составить компанию, но не так, чтобы... Если им сказать: «Ведите вы машину», домой раньше завтрашнего дня не вернешься, так что с этой точки зрения... Сегодня утром я ходила в банк, поскольку сейчас период интенсивных платежей, так что проблемы банка больше не существует. Т.: Стало быть, вы отстояли очередь в банке, пошли туда... П.: Да, да, да. Т.: У вас не было ни одного критического момента за эту неделю? П.: Только в один из этих дней, когда я не была верхом совершенства, но я при этом была дома. Т.: Даже так! Странно. П.: Может быть, потому что я по воскресеньям утром не блещу, не знаю почему, но я тогда бываю совершенно разлаженной. Это странно, потому что в воскресенье утром надо было бы наоборот... Видимо, в воскресенье утром мне не хватает обязательства идти на работу, и это... Не считая того, что у меня раньше случались периоды, которые я называла антиклерикализмом (поскольку мне не удавалось находиться в церкви). Однако, когда же это случилось? Не самый замечательный день, но, в общем, скажем, что для повседневных дел этого было достаточно. Может, если бы мне надо было делать что-нибудь более сложное, знаете... Не знаю почему, но сейчас мне кажется почти наоборот, мне кажется легче делать вещи немного более... это те, которых я жду, чтобы попробовать...(...) Т.: А окружающие вас люди как отнеслись к этим столь стремительным изменениям? Как среагировали окружающие вас люди на эти изменения? Что они вам говорят? П.: У меня такое ощущение, что все вокруг меня очень внимательны и удивлены, потому что мне кажется, что я слышу, как они говорят… стоит мне немного... «Ей лучше, ей лучше, ей лучше». Меня заботит то, что поскольку мне лучше, они возвращаются к старым привычкам. Т.: То есть? П.: Они знают, что я есть, что могу делать кучу вещей. Т.: Поэтому начинают просить их делать? П.: Да. То есть, я не могу жаловаться, в этот период все были очень добры ко мне... хочу сказать... они помогли мне, по¬старались... взяли на себя труд везде брать меня с собой, и делали это так, чтобы я не чувствовала себя им обязанной, но мне кажется забавным, что вот именно в тот момент, когда я начинаю чувствовать себя лучше, они начинают претендовать... не только чтобы я ходила на своих ногах, но чтобы и служила опорой для других. То есть, к примеру... возвращаюсь из Флоренции в полседьмого, а Н. еще не сделал уроки; во вторник вернулась из Ареццо в полвосьмого, потому что еще заехала в разные места, а Н. еще не сделал уроки, потому что хотел их делать только со мной. И так с разными людьми... с бабушками и дедушками, с отцом. А в пятницу я вернулась с работы, а в доме скандал... почему я не сходила в парикмахерскую?.. То есть, физически невозможно находиться в двух местах одновременно. Поэтому я спросила себя... то есть, хочу сказать, пере¬ход от фазы сострадания: «Бедняжка, как ей плохо, да, действительно»... в общем, в восемь я ухожу на работу, в пол-третьего заканчиваю обедать, вымою голову, сделаю домашнее задание с Н. и тогда не должна буду делать его вечером, и это уже лучше; но это означает, что я должна делать все немного вслепую. Т.: Почему вы делаете это? Вы всегда давали указания: вашей матери, вашему мужу, другим людям... П.: Всем, потому что я всем позволяю давать мне указания. То есть, я думаю, что я всегда была настолько решительной, что могла сделать любую вещь, какую бы только ни потребовалось сделать, и в конечном итоге я приняла на себя роль, которую сама для себя определила. Может быть, эта роль не была для меня выбрана другими людьми, это кажется очевидным. То есть я была всем утешительницей, а сама никогда не изливала душу, и таким образом, для меня стало невозможным плакать, делать все это, но это было очень функционально. Т.: И тогда вы начали брать за это плату. П.: Да. Но в итоге за все расплатилась я. То есть для других это удобно; в конце-то концов, в момент необходимости находился человек, который, вместо того, чтобы оплакивать случившееся несчастье, бегал туда и сюда и приводил все в порядок. Это удобно, это так удобно для всех, кто тебя окружает... Т.: Хорошо. Это меня наводит на мысль об одном важном моменте, в семье который мне понадобится. Я хочу, чтобы вы к следующему разу приготовили результаты ваших наблюдений, именно с точки зрения психологической, социальной, антропологической, за окружающими вас людьми. Мы об этом еще ни разу не говорили, сейчас наступил момент. Стало быть, я хочу познакомиться со всей вашей семейной обстановкой, включая также аспект ее развития, но я хочу, чтобы вы мне о ней рассказали после тщательного недельного наблюдения за тем, как ведут себя эти люди, как они двигаются, как делают разные вещи, как обращаются к вам, и при этом не прибегая, если только это возможно для такого рационального человека как вы, к чрезмерной рациональности. Самые незначительные вещи, потому что, как говорил Оскар Уайльд: «Настоящая тайна заключается в видимом, а не в том, чего не видно». Стало быть, наблюдайте, и только. П.: У меня есть проблема на следующей неделе: будут выборы — как же мы сделаем? Т.: Ничего, сейчас мы найдем решение. П.: O.K. Т.: А сейчас вы должны будете сделать одну важную вещь. Вы-то думали... Поскольку вы за- говорили о вашем антиклерикализме... Я-то давно известен как «еретик», но, думаю, поскольку… П.: Но вы меня можете посылать на религиозные службы! Для меня идти в церковь — не проблема. Т.: ...поскольку с вами случилось своего рода чудо... то надо это освятить. Для того, чтобы освятить это, вы должны выйти отсюда и сделать обычный пируэт в лифте... Вы должны выйти и должны сделать одну особенную вещь. Вы выходите отсюда, идете направо в сторону газетного киоска, идете прямо, в конце улицы по¬вернете и увидите церковь Св......если я не ошибаюсь, зайдите в нее, поставьте свечку, возьмите образок и возвращайтесь сюда. П.: А если там не будет образков? Т.: Они есть во всех церквях. Возвращаетесь сюда, идете в ту церковь, которую вы уже видели... и делаете то же самое: ставите свечку и берете образок. Поднимаетесь к Собору, ставите свечку и берете образок. Спускаетесь обратно, последняя церковь — церковь Св. Франческо. Вы, таким образом, сможете и полюбоваться на красивые церкви. Ставите свечку, берете образок. Когда вернетесь, позвоните мне в дверь. П.: Нет. (смеется). Для меня церкви не представляют проблемы. Это религиозные службы... Т.: Итак, вы позвоните в дверь и все мне передадите. (Назначает следующую встречу.) П.: Значит, четыре церкви и четыре образка, да? Т.: Да, но только те, что я вам сказал...(Спрашивает некоторую информацию.) П.: А если они закрыты? Нужно разъяснить (смеется). Т.: Образки будут. Я сказал вам, что рациональность не всегда функционирует. Седьмая сессия Т.: Итак, у нас есть образки, открытки... П.: Они ничего особенного из себя не представляли (смеется). Т.: Я их внимательно просмотрел. Мне очень понравилась открытка со Св. Донато. П.: Единственное, что я нашла, это предложение отчислять 0,8%. Т.: «Слово — это жизнь», Св. Донато, а потом вот эта мне очень понравилась: «Живи в миссии». П.: Внутри был точно такой же вкладыш... Я заметила его после того, как взяла открытку. Маленькую открытку я взяла в церкви Св. Франческо; когда я дошла до конца, я заметила, что на ней было то же самое изображение, что и на первой книжечке, которую я взяла в церкви здесь. Т.: Хорошо, а свечки вы поставили? П.: Да, там было... значит, было поставлено: одна лампочка, одна свечка из этих маленьких и две свечки, потому что был большой выбор, Т.: Хм, отлично. И как же все происходило? Насколько вы чувствовали себя комично? П.: Да, в общем-то, не слишком, потому что, хочу сказать… вплоть до того момента, как я входила, все было... попутно заметим, что в первой церкви читали молитву, это было самым... Потому что потом… Т.: Вы присоединились к молящимся или нет? П.: Нет, не присоединилась, я сделала кое-что очень по-спартански; там не было свечек в глубине церкви, они находились несколько выше.,. Стало быть, я пересекла всю церковь, в то время как слышалось это «нашептывание молитвы», поставила мою свечку, сделав вид, что я очень захвачена выполнением этого действия,., Другие люди, там было много тех, кто восхищенно осматривал,., было много туристов, потому что... Чувствуешь, что за тобой наблюдают, даже если ты совсем ни при чем, не понимаю, почему все должны были смотреть на меня, вместо того чтобы на всех других входящих в церковь. В общем.,, где-то в церкви был монах, нет, не монах, священник; мне пришла в голову мысль, что он смотрит за тем, что я делаю, но потом я сказала себе: «Вряд ли, я думаю, что ему каждый день доводится видеть немного странных посетителей». Т.: Да, я бы сказал, что это именно так и есть. П.: Вот именно, я сделала пожертвование, поставила свечку, взяла образок. Я была прототипом безупречного христианина. Т.: А как прошла неделя? П.: Вот отчет; отчет на каждого члена семьи. Я плоховато на¬писала, потому что это такая работа, что... во время выборов... Т.: Хорошо, хорошо. Итак... П.: Как прошла неделя: не совсем уж блестяще, но, в общем... вполне хорошо. Не блестяще, в том смысле, что, например, в воскресенье я села в машину и сама поехала в наш деревенский дом. Скажем, в дом, где жили мои дедушка и бабушка. В определенный момент в машине меня охватил один из моих страхов. А потом я, прежде всего, сказала себе: «Ну почему я должна испытывать ужас, в то время как эта дистанция кажется мне ничтожной по сравнению с той, что я проехала до Ареццо?» Думаю, что это был немного особенный день... воскресенье всегда немного особенный день. Т.: Хорошо, значит, вы пережили этот момент. П.: Да, потом мы вернулись домой, я даже вернулась на работу, потом мы туда вернулись вечером. В общем... Т.: Важно иметь ввиду, что было бы плохо, если бы не было нескольких небольших рецидивов поведенческого механизма, продиктованного страхом, они должны были появиться. П.: Да, да, действительно... Т.: Потому что мы каждый раз должны испытывать ощущения безусловно меньшей интенсивности и прежде всего чувствовать, что нам удается управлять ими. П.: Да, действительно. Т.: Это самая важная вещь, иначе мы даже не могли бы представить себе, что мы тем самым закрепляем достигнутое. Необходимо именно делать два шага вперед и один назад, два шага вперед и один... П.: (Перебивая терапевта.) Вот именно, я говорила, что меня более всего выбил из колеи за весь тот период, когда мне было плохо, тот факт, что после замеченного мной улучшения вдруг случался рецидив даже через год, в течение которого казалось, что все время продвигаешься вперед. Это меня более всего выбивало из колеи, поэтому, говорю, в конце я чувствовала себя гораздо лучше, чем вначале, но этого было недостаточно, потому что я хотела чувствовать себя еще лучше, но при этом... Случалось гораздо меньшее, но оно меня гораздо больше выбивало из колеи. Т.: Стало быть, следует иметь ввиду, что иногда полезно переживать момент притормаживания, когда начинает включаться старый механизм. Мы должны научиться управлять этим моментом, поскольку мы таким образом учимся по-настоящему больше не попадать в ловушку, потому что мы лучше контролируем ее. Это важно еще и потому, что ваша голова за все эти годы так привыкла действовать опредленным образом, что охотно возвращается к нему. П.: Может быть, зависит еще и от того, как себя чувствуешь физически, потому что, когда чувствуешь себя немного хуже физически, меньше выносишь усталость, трудности... Т.: Конечно. П.: ...И единственная вещь, о которой я думала в эти дни, это то, что было по-другому в сравнении с тем периодом, когда я всегда чувствовала себя хорошо, хочу сказать... ситуации дискомфорта были просто ситуациями дискомфорта, то есть, если мне было жарко, я говорила: «Смотри, какое солнце, как мне жарко, я потею». Сейчас, когда мне жарко... раньше... думаю, что сейчас, потому что я только сейчас это заметила, мне случалось говорить: «Почему мне так жарко, почему я потею? Может быть, мне плохо?». До определенного момента для меня было совершенно нормаль¬но объяснять этот факт только тем, что за этим что-то скрывается. Поэтому... но я этого даже не замечала, хочу сказать. Я в течение нескольких месяцев думала, что, когда было жарко, что-то было не так... я испытывала ощущение чрезмерной жары или чрезмерного холода: что-то было не в порядке, а не просто слишком жарко или слишком холодно. Иногда я думаю, что раньше я была склонной к излишеству в противоположном смысле: все было очень «нормальным». Все было чем-то... что каким-то образом можно было преодолеть. Т.: Случилось ли вам избегать чего-то из-за ваших страхов? П.: Нет, в эти дни нет. Т.: Хорошо. П.: Верно и то, что я, между прочим, не остановилась, когда была в машине... «Хорошо, я всегда могу остановиться, переждать мину¬ту и вновь отправиться, а потом, в общем-то, продолжать ехать вперед». Т.: А что вы сделали из того, что еще несколько недель назад вы не стали бы делать? П.: Я не жалела себя. В том смысле, что я пошла в супермаркет после работы. Хочу сказать, что и это тоже вызывало у меня усталость, потому что, хочу сказать, не могу же я теперь броситься в противоположную крайность, потому что теперь я могу делать все, даже то, что превышает человеческие возможности. Т.: Конечно. П.: Например, раньше я спала, чтобы забыться, теперь я сплю, потому что мне хочется спать, потому что в эти дни... Однако хочу сказать, что, например, однажды вечером, когда я вернулась с работы, П. поехал кататься на велосипеде с Н., и он не сходил в Кооп. Потому что, если бы он туда сходил, я могла бы отложить, могла бы сказать: «Завтра кто-нибудь туда сходит». Вместо этого я взяла с собой свекровь и поехала в Кооп. Взять с собой свекровь — это не то же самое, что пойти в Кооп с П., когда я не чувствую себя в форме... «Слушай-ка, я сейчас выйду на минутку, а ты заканчивай тут с покупками». Взять с собой свекровь означает чувствовать себя хорошо. И я не испытала никакого дискомфорта. Т.: Хорошо, а какой эффект на вас оказало задание, относящееся к членам вашей семьи? П.: Значит так. Скажем, что я записала все сегодня, потому что государство хочет, чтобы я на работе отвечала на телефонные звонки. Нет, кроме шуток, я размышляла об этом в течение всей недели... это было достаточно сложно, хочу сказать, что мне удается... мне с некоторым трудом удается выразить мысль в тот момент, когда я ее думаю, скажем, мои ощущения. Одно дело — писать сочинение, по край¬ней мере, когда-то мне это удавалось достаточно хорошо, а потом я потеряла навык, в том смысле что... иногда мне кажется, что мне не удается схватить... не удается схватить вещи наилучшим образом. Но я сказала то, что хотела сказать, не знаю, должна была я делать именно это или нет, однако... в целом... Я заметила одну вещь... занимаясь этим, мне достаточно натуральным образом удавалось быть не слишком объективной, то есть я не отвлекалась от моих взаимоотношений с каждым из них и, может быть, это было не слишком рационально. Верно то, что мне случалось думать о взаимоотношениях с родственниками в зависимости от моей ситуации. Однако... Сейчас для меня несколько особый момент: я все измеряю исходя из... (...)" или в отличии оттого, что я думаю. И не знаю, насколько... не знаю. Хотели ли вы что-то менее личное... Т.: Нет, нет, нет, я этого не говорил, это невозможно. П.: Это и невозможно. К тому же, я думаю, что поскольку я всегда тратила много времени на рациональные размышления, то, когда мне иной раз приходит желание немного более... вместо того, чтобы... Т.: Думаю, что нашей следующей целью может быть следующее: научиться выражать спонтанные вещи без излишних размышлений. П.: Да... это непросто. Думаю, что я все пропускаю через голову. Т.: Да, через левое полушарие. П.: Не знаю. Т.: In primis* мы должны научиться пользоваться правым полушарием, оно гораздо более умное, хотя и менее понятное. *Лат.: особо важно. — Прим. пер. П.: Во всяком случае, думаю, что, помимо его использования, я должна научиться придавать ему... как бы это сказать... Т.: Должное значение. П.: ...должное значение, потому что, я думаю, что в определенный момент я могла бы обойтись без целой серии вещей, то есть вплоть до того, чтобы даже больше не признавать их... То есть, потому что я говорила: «Одно дело — говорить, что я человек вполне рациональный, как другие». То есть, это, в крайнем случае, я могла бы принять, но я думаю, что в определенный момент я помешала моим эмоциям, назовем их эмоциями... брать надо мной верх, и это может быть положительно оценено людьми, которые находятся передо мной. Но это совершенно не положительно для человека, который это делает, особенно если при этом кончается тем, что он сам перестает признавать их [эмоции]. Поэтому я могла бы сказать и так: «Хорошо, бесполезно сердиться на другого человека, я могу стараться найти решение, даже идя на уступки, однако признавая при этом, что он не прав по отношению ко мне». То есть не прав во взаимоотношении. Однако дойти до того, чтобы говорить себе: «Нет, все в порядке, так и должно быть, потому что»... принимать действительность, вплоть до подавления того, что... существует, случается. Думаю, что я в определенный момент очень приблизилась к этому. Поэтому... Т.: Ну что ж, нельзя держать кота в мешке. П.: Нет, и действительно, он там и не остался. Т.: Кот царапается, царапается, прорывает мешок и выбирается из него взбешенным. Значит, нужно выпустить кота из мешка и приручить его, научиться хорошим взаимоотношениям с ним, раз он существует. П.: К тому же мой кот, должно быть, не из самых спокойных... Т.: Наши эмоции — это кот... Какой эффект оказало на вас выполнение этого задания? Думать о том, что вы равны другим членам вашей семьи? П.: В некоторые моменты я почувствовала себя... немного злой. Т.: В каком смысле? П.: В том смысле, что ясно, что их пять, самых близких мне людей. У двух из них, мне кажется, больше достоинств, чем недостатков, в любом случае... И у трех людей больше недостатков, чем достоинств. Думаю, что это приводит к тому, что я испытываю определенное чувство вины, даже если я ничего не могу с этим поделать. Т.: Чувство вины, почему? П.: Чувство вины, потому что, хочу сказать... чтобы привести в пример, в любом случае, тот тип взаимоотношений, когда люди вместе. Когда я была маленькой, мне, как всем детям, задавали этот глупый вопрос: «Ты больше любишь маму или папу? » Поскольку я была воспитанной девочкой и умела хорошо контролировать ситуацию, я отвечала: «Обоих». Помню, однажды я вернулась из детского сада, мои это тоже помнят, и сказала: «Знаешь мама, я не могу спать из-за чувства вины. Знаешь, мама, в детском саду меня спросили, люблю ли я больше маму или папу. Я ответила, что обоих, но я тебя люблю чуточку больше, однако я говорила, что обоих». И я долго возилась с этой историей... папа, но ведь это не было правдой... только я хотела, должна была ответить любым образом, потому что это было правдой. То есть, не то чтобы я больше любила своего папу, чем свою маму. Вот именно, это один из тех глупых вопросов, что задаются детям, однако не подлежит сомнению, что мои взаимоотношения с отцом отличались от взаимоотношений с мамой. И я всегда испытывала большое чувство вины из-за этого. То, что мы предпочитаем... Скажем, что «пред¬почитаем», в любом случае, одного человека другому, создает чувство вины по отношению к тому человеку, которого не предпочитаешь. Даже если существует множество причин, по которым каждый из нас предпочитает один способ действий по отношению к другому. Это вызывает некоторое чувство неловкости. Каждый из нас предпочитает что-то чему-либо другому. Да, но я хочу сказать, что, возможно, это и вполне нормально; это было для меня большим усилием — быть откровенной с самой собой. Потом я сказала себе: «Конечно, сделать подобное задание, к тому же стараясь при этом быть достаточно краткой...» Для того, чтобы провести более завершенную работу, я, возможно, должна была бы посвятить одну неделю каждому человеку. Думаю, что из всего этого проступает большая общность, например, у меня с Н., чем с моим отцом, но это правда, что мы более сходны. Я не хочу сказать, что эти лучше, а другие хуже, просто с этими мы понимаем друг друга с полуслова, а с другими... Т.: Вы должны объясняться. П.: Мне приходится объясняться, и не только это: я их пони¬маю с полуслова, но и они тоже меня понимают с полуслова, тогда как с другими... Т.: Они ничего не понимают. П.: Они могут очень хорошо ко мне относиться, я не хочу подвергать это сомнению. Т.: Но они вас не понимают с полуслова. П.: Но они не понимают с полуслова. Т.: Хорошо, согласен. В этот момент я задаю вам ритуальный для меня вопрос: каким образом мы могли бы разрушить все, что мы до сих пор построили? П.: В каком смысле? Как проявление воли? То есть, что я могу сделать, чтобы все разрушить? (Молчание.) Не знаю. Т.: Хорошо. Значит, на этой неделе не будет заданий, вы ничего не должны делать, помимо остающегося действительным указания избегать избеганий: делайте все то, что вам хочется делать. Но вы должны постоянно думать: «Как я могла бы разрушить все, что построила вместе с доктором Нардонэ?» П.: Найду ли я решение? Т.: Даже несколько. П.: Ах, так? Они существуют? Т.: Каким образом я могла бы все разрушить… Я не перестаю вас поражать, не так ли? П.: И вы думаете, что мне хочется размышлять о подобном? Т.: Да. Вы должны об этом подумать.
  4. Пятая сессия Т.: Так, так. Вижу, что вы сегодня одна приехали. П.: Нет, я одна здесь, но... Т.: А... Понимаю... Если бы вы еще и одна приехали... Мамма миа! П.: Вы говорите: «Сейчас она начинает преувеличивать». Т.: Мы стали молодцами. П.: Нет, может быть, я все равно попробовала бы. Может, я бы все равно попробовала, но моим близким нужно было что-то делать в Ареццо, и стало быть... Может, я бы попробовала, может быть. Т.: Может быть? Ну что ж, это мы посмотрим. Еще... Потому что яблоко я привезла, но это не было приятной прогулкой. Т.: Могу себе представить. Если бы это было прогулкой, я бы вас не посылал. П.: Обратный путь, нет. Обратный путь прошел спокойно. Т.: Давайте объяснимся, все расскажем. Как, прошла эта история с яблоком? П.:Кроме того, что я надеялась, что будет проливной дождь: «Тогда, по крайней мере, не будет рынка». Т.: Тогда было бы меньше народу? П.:(....) Потом я надеялась заболеть замечательным гриппом, поскольку за этот отрезок времени это могло бы и случиться. Потом я была в нерешительности, а не взять ли мне целый день отпуска и пробыть пару часов... или же выехать в 8.30 и постараться... Т.:Тогда бы вы точно добрались. П.: Тогда бы точно добралась. Потом же я решила ничего подобного не делать, потому что, думаю, с определенной точки зрения, это было бы ужасно... Поэтому я выехала; когда я садилась в машину, я забыла сделать пируэт. Я вышла из машины, чтобы сделать пируэт, но в первый раз я забыла. Т.: В первый раз вы забыли: это очень плохо. П.: (смеется) Очень плохо, я совсем забыла об этом, я вспомнила уже на площади Сан Агостино и подумала, а не следует ли вернуться, а потом... Т.: Как прошла поездка, после того, как вы сделали пируэт? П.: Поездка после пируэта, ее первая часть, прошла довольно спокойно. Я все же запаслась музыкой, поскольку это был единственный способ увидеть, отвлекалась ли я время от времени. На определенном отрезке пути то, что я себе воображала, заставило меня почувствовать себя плохо, поскольку моим кошмаром было «что случится после того, как я съеду с главной дороги?», то есть, я хочу сказать, нечто... То есть в тот момент, когда находишься одинаково далеко от того места, куда должен приехать, и от того мес¬та, куда должен вернуться, поэтому не можешь даже раз¬вернуться, поскольку нужно затратить то же самое время, и, следовательно... Т.: Как тот осел, что пересекал вброд реку: в определенный момент он остановился посередине реки, посередине течения, и не знал, что делать: «Пойду вперед или вернусь назад? » П.: Вначале все было достаточно... «Ну, хорошо, если совсем уж будет невмоготу, значит, вернусь домой». Но в тот момент это было невозможно, потому что нужно было бы затратить столько же времени. Тогда началось смятение... «Ну почему я не сказала ему, что мне не нравится подниматься по лестнице», это ведь более простая вещь. А потом я постаралась думать о том, что когда я доеду, это еще не будет финалом, потому что... Один лишь взгляд на то, что мне еще предстояло сделать потом, представлял возвращение таким угнетающим... это меня немного утешило в тот момент. Тем не менее, помимо этих ситуаций, то есть, нескольких таких моментов... Т.: Где вы припарковали машину? П.: На парковке возле почты, то есть на более близкой при въезде. Но мне пришлось ждать, встать в очередь, остановившись в стороне, а потом я припарковалась. Следовательно, я проехала несколько светофоров... Т.: А потом вы дошли до рынка пешком. П.: До рынка. Пока я отчаянно искала продавца фруктов, мне пришла в голову идея, что вы обманули меня: «Нет здесь фруктового ряда! Я обойду весь рынок и ничего не найду». Т.: Его перенесли? П.: Нет, нет. Просто я не очень-то ориентируюсь на рынке. Т.: Мне казалось, что фрукты продаются в его верхней части. П.: Да, да, но тут уже все было довольно хорошо, о Боже... Т.: Однако я должен вас покритиковать: яблоко было недостаточно большим. П.: Нет, оно не было достаточно большим, я искала, но все яблоки были страшненькие. Они были явно страшненькие. Я искала... оно было красным, но явно не большим. Т.: Я подозревал это. Этим утром мне принесли пять или шесть яблок, и все маленькие, и я подумал: «Так все решили надо мной подшутить». П.: И в самом деле, когда я смотрела на эти яблоки, я говорила себе: «А если бы я купила его у нашего продавца фруктов, я бы нашла более красивое яблоко». Т.: Вы не нашли крупного яблока? Мне все так и сказали: не было больших яблок. П.: Нет, нет, в самом деле было трудно; я несколько раз останавливалась... Я ведь и искала: были желтые, были красные, но не было особенно крупных. Я представляла себе такие красивые яблоки, не того типа, что там были... такие красивые яблоки. Т.: Но оно было неплохим. П.: Было неплохим (смеется)... но не таким хорошим. В то время как я ожидала увидеть этакие красивые яблоки... как те, что бывают зелеными... как яблоко Белоснежки. Т.: Я тоже ожидал таких яблок. П.: Но их не было. Т.: Как прошли поиски яблока? П.: Поиски яблока? Как они прошли? Т.: Вам было страшно? П.: Нет. Т.: Вам не было страшно? П.: Не особо, не особо страшно. Т.: Скажите мне одну вещь. Что сказал продавец фруктов, когда вы купили только одно яблоко? П.: Ничего, я думаю, что он посмеялся надо мной. Т.: Хорошо. Вы купили только яблоко, или что-то еще? П.: Нет, я купила яблоко. Потом, должна признаться, я зашла в бар и купила два пирожных в пакете, чтобы использовать пакет, иначе... Т.: Вы их съели? П.: Нет, я выпила кофе. Т.: Хорошо. П.: Мне было интересно... Должна сказать, что после всего этого труда у меня еще хватило духу посмотреть, что было на рынке. Я не обошла его весь, но, когда возвращалась обратно, поглядела. Т.: А как прошел обратный путь? П.: Обратный путь... потом? Т.: После того, как вы передали мне яблоко. П.: Явно гораздо спокойнее. Т.: Хорошо. Итак, какой эффект оказало на вас все это? П.: Как я сказала, были разные моменты. Да, сказать по прав¬де, в тот момент, когда я вернулась домой, у меня началась головная боль. Т.: Могу себе представить... Размышляя впоследствии о том, что вы выполнили, какое впечатление на вас оказало... П.: Я подумала, что можно делать вещи, что я могла бы делать, я могла бы вновь сделать, вновь попробовать. То есть, хочу сказать, не всегда так... Не так, чтобы, сделав это, я сказала себе: «Могу вернуться в Ареццо, может, могу поехать во Флоренцию, может, могу поехать куда-то еще». Мне будет трудно, мне было трудно делать это, однако, очевидно то, что можно делать это, даже когда трудно. Сразу после воз¬вращения у меня, может, было немного эйфории, потому что спокойствие на обратном пути, радость от того, что смогла довести все до конца позволили мне еще больше за¬быть трудности на пути (в Ареццо). Потом, обдумывая все еще раз, я сказала себе: «Да, действительно, это было труд¬но». Не думаю, что если бы я повторила поездку, она бы мне совсем не показалась трудной. Может, немного менее трудной, хотя бы потому, что в те моменты, когда мне пло¬хо, я могла бы добавить: «Да, но все-таки я уже проделала это один раз, могу сделать и второй». Т.: Вы — умный человек, вы понимаете, что если вы в течение нескольких лет приучили себя не делать что-то, то для того, чтобы выработать новую привычку к тому, что вы можете делать, необходимо повторение. П.: В определенный момент я сказала себе, — не знаю, правда ли это или же служит оправданием, — что, может быть, мне следовало бы озаботиться больше в том случае, если бы мне совсем не было трудно. Другая вещь: то, что я хочу делать... то есть, «сейчас я все могу», а потом, когда наступает критический момент, не с чем сравнивать... Если бы я добралась сюда спокойно, не испытывая никаких затруднений... с одной стороны, все ведь было прекрасно... может быть, это не стало бы мне полезным для следующего раза, в ситуации, когда я почувствовала бы себя покинутой, потому что у меня не было... наоборот, я бы сказала себе: «Как же так? Я доехала до Ареццо, а теперь не могу проехать одна 300 метров?» Может быть, с определенной точки зрения даже лучше, что я в некоторые моменты чувствовала сильное затруднение, доходя до: «А не остановиться ли мне на пять минут и поразмышлять об этом». Это было не особо неприятно, однако довольно-таки... как тип ситуации, хочу сказать: «Ну, почему я должна находиться здесь и страдать, в то время как я могла бы закрыться в определенном месте». Т.: ...спокойно. П.: Спокойно. Но, с некоторой точки зрения, я также подумала, что, может быть, было лучше немного пострадать, в конце-то концов... и вернуться живой и невредимой. Т.: Это хорошо еще и потому, что, когда не испытываешь ни¬каких затруднений, кажется, что все случается, как по волшебству, не веришь, что это твоя заслуга. В конце-то концов, я попросил вас сделать эту вещь, но сделали-то ее вы. Я не сделал ее за вас, вы сами все сделали. Я не сделал ее за вас, вы сами поехали за яблоком, вы сами выбрали яблоко. Я мог подтолкнуть вас к трамплину, но прыжок совершили вы. П.: Эти предыдущие ситуации были неприятными... Т.: Хорошо, хорошо. Сейчас очень важно не останавливаться. П.: Ну конечно! Т.: Нужно идти вперед. Значит, первое правило—это то, о чем мы уже говорили раньше: прежде всего иметь ввиду, что если вы должны чего-то избегать, то избегайте избегания; что бы вам ни пришлось делать, избегайте избегания. П.: Действительно, некоторые вещи, которые я вначале избегала, а потом стала избегать избегания, теперь они... то есть, хочу сказать, как я уже говорила, когда мне нужно было обменять чек в банке, я должна была посылать кого-то, говоря: «Раз уж ты все равно дол¬жен выйти, сделай этот крючок и обменяй мне чек». Потом была фраза: «Что ж, я не должна просить его, должна попробовать сама»: я пошла в банк и обменяла чек. То есть, я даже не помнила о том, что раньше мне было трудно туда ходить. В результате, когда я была в банке, я спросила себя: «Почему у меня не потеют ладони, почему... почему? Это очень странно». Т.: «Что случилось?» П.: Что случилось... да, вот именно, это ненормально, потому что это что-то... Когда-то я думала, что это нормально, но теперь иногда у меня возникает некоторое сомнение. Я сказала себе, есть ведь другие банки или другие дела; может, надо переместиться немного туда... Т.: Но этого я вам больше не должен приказывать: избегать избеганий теперь уже стало одной из ваших привычек. Вы — молодец и можете делать это очень хорошо, договорились? А сейчас вы должны сделать одну симпатичную вещь. Я назначу вам следующую встречу, мы, как обычно, увидимся в следующий раз; но вы должны выйти отсюда до того, как вернется ваш муж. Где он вас ждет? П.: Нет, он здесь, неподалеку. Т.: Значит вы скажете ему, чтобы подождал. Вы выходите отсюда, подходите к лифту, делаете пируэт, заходите в лифт, спускаетесь, делаете пируэт, выходите и вооружаетесь бумагой и ручкой, которые я вам дам (потом вы мне их вернете!), хорошо? Я хочу, чтобы вы подсчитали все камни, которыми выложена дорога от моего кабинета до Пьеве. П.: До Пьеве? Пьеве — это церковь... Т.: С высокой колокольней. П.: Точно. Т.: Я хочу знать, сколько каменных плит... П.: ...? Т.: По прямой линии. П.: По прямой линии. Т.: Сколько плиток в точности. Там будут разные плитки, но вы должны посчитать, сколько их в цепочке одна за другой. П.: В цепочке, не на всей поверхности, скажем, в той, что в длину. Т.: Да, в длину, сколько там каменных плиток. П.: Не до дверей, до угла церкви. Т.: Именно так, вы запишете на листке и принесете мне его. П.: Сейчас? Т.: Сейчас, сразу. Постучите и оставите мне, вместе с ручкой. П.: Да, но у меня есть ручка. Т.: Это важно, чтобы я вам дал ручку. П.: Так я буду чувствовать себя обязанной вернуть вам ее. Т.: Кроме того, в любом месте по вашему выбору, поскольку у меня проблемы с голосом, вы должны купить для меня паке¬тик мятных карамелек, «Диетических», иначе я растолстею. П.: Хорошо. Т.: Давайте попрощаемся, потому что потом, когда вы постучите, я не приглашу вас войти, я буду занят. Вы постучите и оставите мне это, как яблоко. Хорошо? П.: O.K.
  5. Без вопросов никуда) Вам онлайн разъясняют суть вашей терапии. Что за методы использует психолог. Как будут проходить ваши встречи и т.п. Вы даете свое согласие или нет. Онлайн или оффлайн-неважно. Коли вы позволяете психологу нарушать сеттинг, то она и продолжит это делать))Я так думаю. Но вам уже говорили. Обычно, в таких случаях меняют специалистов. Тем более нас сейчас как кур нерезаных))
  6. Вторая сессия Т.: Как прошла эта неделя? П.: Я делал получасовое задание с будильником каждый день, кроме вчерашнего дня, потому что у меня болела нога и я не мог... Я хочу сказать, что я пытался, но потом прекратил. Т.: Теперь расскажи мне спокойно, что происходило в эти полчаса. Тебе удалось почувствовать себя плохо? П.: Нет... Мне удалось почувствовать тревожность, но не по-настоящему... Т.: Что ты делал? Катался по полу...? П.: Нет, ничего особенного. Я думал и думал, и... делался не¬много тревожным... Не так, чтобы я становился очень тревожным или что-то в этом духе... Т.: Какой эффект оказал на тебя тот факт, что ты не смог почувствовать сильную тревогу? П.: Может быть, мне не очень хорошо удается... Я не знаю... Т.: Что происходило, когда заканчивались эти полчаса? Будильник звонил... ты возвращался к своей обычной жизни. А потом, в течение дня, сколько раз ты проделывал...? П.: На самом деле, [моих действий] стало меньше. Т.: Насколько? П.: Намного меньше. В один день на этой неделе я вызвал рвоту пять-шесть раз, но после этого... например, вчера только дважды, а в первый день даже ни одного раза... Т.: Ты заметил какое-то улучшение? П.: Да, произошло некоторое улучшение, в отношении того, о чем я должен был думать... насчет положительного значения... Т.: В чем же польза твоих симптомов? Ты понял это? П.: Я часто повторял самому себе: «Это хорошая вещь, хорошая вещь, потому что она объединяет мою семью». Т.: И какое воздействие это имело на тебя? П.: Я не знаю. Т.: Ты почувствовал свою важность? П.: Да, да. Т.: Хорошо, твои симптомы уменьшились; какое влияние это на тебя оказало? П.: Я не знаю... Я подумал, что, может быть, факт моей важности... Я был важен для моей семьи из-за моих навязчивых идей; я подумал, что это было как бы предохранением с помощью симптомов; в любом случае, это оказало на меня положительный эффект, я не знаю... Т.: Хм. А как твоя семья отреагировала на тот факт, что твои симптомы уменьшились? Они знают об этом? П.: Да, да, они знают, никаких особенных реакций... Т.: И что они сделали, какие реакции они продемонстрировали — тебе удалось заметить какую-то реакцию с их стороны? Проявили ли они свое счастье, свои сомнения, что они продемонстрировали? П.: Немного счастья, немного... Т.: Хорошо. А потом, я давал тебе другое специальное задание... П.: Нет. Т.: Разве я не давал тебе другого задания, более специфического по отношению к периоду изменений? П.: Нет, я не знаю... Т.: Ты не помнишь его... Я предложил тебе, в дополнение к тому, чтобы думать, как это полезно для твоей семьи, подумать также о том, кому может быть нанесен ущерб в результате изменений, или о том, какой ущерб, какой риск представили бы для тебя самого возможные изменения. Ты не подумал об этом? П.: Нет. Т.: Хмм. Тебе придется подумать об этом в этот раз. Хорошо, что еще ты делал? Ходил в школу, выходил из дома... П.: Мне удалили спицы от аппарата для ноги, и я не ходил в школу; я приступаю к занятиям завтра... кроме того, я хотел спросить у вас одну вещь.... поскольку я должен думать обо всем том, что вы мне говорите... я должен думать об этом? Т.: Конечно. П.: Стало быть, я не знаю, продолжать ли мне ходить в школу или нет… я должен продолжать ходить в школу? Т.: Ты должен продолжать ходить в школу... ты должен избегать избегания, ты понимаешь? П.: Нет. Т.: Все, что может создавать для тебя проблему, все, с чем ты в жизни можешь столкнуться — ты должен избегать избегания тех трудностей,с которыми ты столкнешься. Обычной реакцией подростков, которые страдают тем же, чем и ты, бывает... «Я буду избегать делать это, так как я не знаю, смогу ли я это сделать»... ты не должен делать этого... то есть, ты должен избегать избегания. П.: Я понял. Т.: Если уж ты обязательно должен чего-то избегать, тогда избегай избегания, хорошо? Следовательно, что бы тебе ни пришлось делать... избегай избегания. Хорошо, хм-хм. Значит, в течение получаса ты старался, старался, но тебе не удавалось почувствовать себя как можно хуже... П.: Да. Т.: А в течение дня ты чувствовал свою собственную важность, так как ты знал, что ты делаешь что-то важное для своей семьи... Угу, хорошо... мне позвонили мои коллеги из университета в Н., где вы были... П.: Да... Т.: Я поговорил с ними, и они выразили свое удивление, увидев тебя в такой хорошей форме; они увидели, что тебе явно лучше; мы поговорили немного и обменялись мнениями... Вот, какой эффект на тебя производит, когда ты идешь туда вместе с твоей семьей, т.е. работа, которую они проводят с твоей семьей? П.: Я не знаю, это не оказало на меня никакого эффекта... Т.: Как давно вы туда ходите? П.: Да, но я думаю, что мы туда больше не пойдем, потому что не могу же я постоянно ходить туда... Т.: Да, действительно, мы решили, что я буду тобой заниматься, и я с удовольствием готов тобой заниматься, однако, как это влияло на тебя, когда ты ходил туда? П.: О... я не знаю, эффект, который это давало... постоянно... слишком часто повторялись одни и те же вещи, я чувство¬вал необходимость перемены, это надоело мне, я не видел никаких результатов; по крайней мере здесь я уже увидел некоторые результаты... Т.: Два разных метода... П.: Да, да, так что я не знаю, это было очень долго... Т.: Хорошо. А твои родители удовлетворены моими коллегами? П.: Они удовлетворены, потому что это хорошие люди, это порядочные люди, можно сказать. Т.: Несомненно... хорошо, а что ты думаешь о своих родителях? П.: Они очень покладистые; мне нравятся мои родители, они очень доступные, они так мно- го для меня сделали, они так много делают для меня. Т.: Хорошо, а что ты думаешь о своем брате? П.: В настоящее время я не знаю, я чувствую немного больше теплых чувств по отношению к нему, потому что в данный момент я чувствую себя плохо; в то время как раньше я был немного более обособленным. Я всегда думал о нем хорошо — он учится, сдает экзамены, получает самые лучшие оценки, он просто молодец и приносит большое удовлетворение всей семье. Т.: Значит, ты ладишь с ним... Как ты считаешь, что они дума¬ют о тебе? П.: О,... Т.: Давай по очереди... что, как тебе кажется, твоя мама думает о тебе? П.: Я не знаю, что я болен, что мне трудно со всеми окружающими... Т.: Что ж... у каждого из них свои представления о тебе... П.: О... я не знаю, я не могу выразить. Т.: То есть, ты не можешь представить себе, что они могут думать о тебе... хорошо... Тебе хотелось бы иметь другую семью? П.: Нет. Т.: Стало быть, твои родители вполне приемлемы для тебя... А что насчет твоих друзей; как ты думаешь, что они дума¬ют о тебе? П.: О, я не знаю, может, они думают, что я немного закомплексованный тип, но они хорошо ко мне относятся. Т.: В каком смысле — закомплексованный? П.: В смысле навязчивых идей. Т.: Все твои друзья знают об этих навязчивых идеях... хорошо знают их... или же...? П.; Они знают о них только так, они заметили некоторые небольшие вещи... Т.: Но ты в присутствии твоих друзей избегаешь делать... эти вещи... П.: Да, да. Т.: И значит, ты занимаешься этим своим мытьем, когда возвращаешься домой, а не за пределами дома? П.: Нет. Т.: А если тебе случается быть вне дома в течение нескольких дней? П.: О... я не знаю. Т.: Этого ни разу не случилось в последнее время? П.: Нет. Т.: Ты избегаешь уезжать из дома? П.: Да. Т.: Хмм... а в будущем тебе не придется делать этого? П.: Проявлять эти навязчивые идеи? Т.: Находиться несколько дней вне дома с твоими друзьями... П.: Ну да, поменять несколько туалетов... Т.: Ты найдешь не одно, так другое решение. Хорошо. Сейчас я дам тебе другое задание, в дополнение к тем, которые я тебе уже дал... Согласен? П.: То, с будильником... Т.: Значит так, ты должен продолжать делать его каждый день, хорошо? Пока будильник не прозвонит, ты должен находиться в комнате и вновь вновь вновь думать о всем самом худшем, что только ты можешь себе представить, хорошо? Кроме того, ты должен продолжать думать, что твои симптомы чрезвычайно важны, что они полезны для твоей семьи, и что, возможно, они полезны для тебя тоже. Также я хочу, чтобы ты думал о том, что плохого может случиться, если ты поправишься, и какую опасность для тебя или для окружающих тебя людей может представлять возможность твоего быстрого выздоровления... хорошо? Кроме того, я хочу, чтобы ты наблюдал за окружающими людьми и пытался понять, что они о тебе думают; члены твоей семьи и другие люди... что они думают о тебе. П.: Я могу спрашивать об этом? Т.: Хм-м... вместо того чтобы спрашивать, попробуй понять не спрашивая... хорошо?... Обычно на прямые вопросы отвечают не слишком-то искренне... так что значительно лучше попытаться понять, не спрашивая... П.: Доктор, я бы хотел дойти до того уровня... я не знаю... моя мать делает себе инъекции иглой, иглой для внутримышечных инъекций... вот когда я сам смог бы вытереть ей кровь... Т.: Ты дойдешь до этого... ты дойдешь до этого... П.: Я знаю, что ничего не случится... но... Т.: Ты не должен говорить это сейчас; не заглядывай так далеко в будущее сегодняшними глазами; если ты будешь смотреть в будущее сегодняшними глазами... П.: Да, действительно... Т.: ...ты испугаешься; когда ты достигнешь этого уровня, ты увидишь это другими глазами, поэтому не забегай далеко вперед... сейчас буквально исполняй то, о чем я тебя прошу... и стало быть: что, по-твоему, другие люди думают о тебе — попробуй это понять; полчаса; опасность выздоровления — ты должен думать обо всех опасностях, которые, представляет выздоровление для тебя самого и для людей, которые тебя окружают. П.: Могу я записывать это на бумаге? Т.: Конечно. П.: Доктор, еще вопрос о дневнике... который я должен был вести... Т.: Посмотрим, посмотрим, это я решаю, что ты должен делать... не пытайся заниматься самолечением, в противном случае... это я выбираю тактику, а не ты, даже если ты прочитал мою книгу. Таким образом, ты продолжаешь выполнять получасовое задание; кроме того, ты должен думать о том, что другие люди думают о тебе; думать об опасностях, которые представляет для тебя и других возможность твоего быстрого выздоровления; а еще, dulcis in fundo*, *Выражение, заимствованное из латинского языка, буквально означающее «Сладкое подается в конце обеда». Обычно используется, чтобы подчеркнуть значение речи или акции, положительно завершающих серию выступлений или действий. Иногда имеет иронический смысл: «А сейчас будет самое хорошенькое!» — Прим. пер. ты должен делать в точности то, что я тебе сейчас скажу делать... (пауза) я хочу, чтобы с этого момента и до нашей следующей встречи, каждый раз, когда тебе захочется заняться твоим мытьем или вызвать рвоту, или исполнить любые возможные ритуалы, чтобы очистить себя, чтобы избавиться от заражения... все то, что тебе захочется сделать, а именно, спирт на губы, полоскание, рвота... твой пенис... ты должен проделать десять раз, ни одним разом больше, ни одним разом меньше. Ровно десять раз — ни одним разом больше, ни одним разом меньше, хорошо? Итак, не забудь: каждый раз, когда тебе случается исполнять один из твоих ритуалов мытья или других ритуалов, ты должен повторять их десять раз, ни одним разом больше, ни одним разом меньше... П.: И рвоту? Т.: Да, ровно десять раз, ни одним разом больше, ни одним разом меньше ... П.: Это трудно... Т.: Да, но лучший способ справиться с этим — пройти через это... представь себе... ты стоишь босыми ногами на раскаленных углях; ты обжигаешься; если ты не сдвинешься с места, ты обуглишься все больше и больше; я стараюсь заставить тебя бежать, но это очевидно, что тебе придется немного обжечься... следовательно, каждый раз, когда ты хочешь исполнить один из твоих ритуалов - будет ли это промывание спиртом или вызывание рвоты, или любое применение дезинфекции — ты должен повторить то, что ты делаешь в точности десять раз, ни одним разом больше, ни одним разом меньше; каждый раз, когда ты делаешь что-либо, чтобы продезинфицировать себя, хорошо? После ты мне обо всем расскажешь. Видишь, как много домашних заданий я тебе задал. П.: Полчаса; думать о том, что другие думают обо мне; думать об опасностях моего возможного быстрого выздоровления; и делать все по десять раз... Т.: Точно, и все это — секрет между мной и тобой, хорошо? Если твои родители спросят тебя о чем-либо, ты должен сказать, что это задание, но ты не должен им говорить, какое, все это секрет между мной и тобой, хорошо? Я сейчас пять минут поговорю с твоими родителями, а мы с тобой встретимся через неделю... и помни, что я тебе сказал... что самые сложные проблемы могут быть разрешены быстрее, если к ним правильно подойти. (Входят родители). Т.: Пожалуйста, садитесь. Я продолжил в направлении, которому я обычно следую в подобных случаях; я бы сказал, что я удовлетворен тем, что он мне рассказал, и поэтому я еще больше заинтересован в том, чтобы продолжать в том же направлении... Итак... что вы заметили за прошедшую неделю? О.: Более спокойное отношение, особенно в течение двух дней после нашей с вами встречи; потом он был в некотором напряжении, связанном с тем фактом, что ему должны были снять корректирующие спицы с ноги и он ожидал, что это будет болезненно... М.: Это было днем раньше; потом он начал вызывать рвоту... О.: Да, рвоту, проводить время в ванной, но он уже не делал это так часто, как раньше; в целом, я заметил положительную реакцию... А потом, в последние два дня он вызывал рвоту, но не так часто... М.: Гораздо быстрее... О.: Только для того, чтобы сделать это... а не с целью действительно вызвать это... М.: Он по прежнему использует спирт... Т.: Он сказал мне, с удивлением, что он почувствовал значительное уменьшение симптомов рвоты; что касается других вещей, нужно проявить терпение. И он сказал мне, что доволен, потому что он сразу же увидел некоторые изменения... хорошо, это на самом деле очень важно. В подобных случаях пациент должен немедленно почувствовать, что происходят изменения, так как это побуждает его добиваться все новых и новых изменений... очень важно сразу добиться каких-то изменений, потому что если не удается надломить ригидность, то ни¬чего не удается достичь... Хорошо? Следовательно, я буду продолжать двигаться в этом направлении на всех парах. Для меня важно предупредить вас об одной вещи: в последующие дни, что бы вы ни увидели из того, что он будет делать, не вмешивайтесь, потому что, как вы уже смогли понять, я работаю довольно своеобразным способом, иногда я заставляю людей делать забавные вещи. О.: Я читал вашу книгу... и я понял... Т.: Итак, чтобы вы ни увидели из того, что он делает, не беспокойтесь; за этим скрывается что-то, что я заставил его делать... хорошо? М.: Доктор, вот только с сигаретами он все больше настаивает... то вилка нехорошая, то эта пачка сигарет нехорошая... О.: Ну что ж, это не изменилось... но это не так ужасно, как прежде... М: Потом он выкладывает их, смотрит на них и откладывает их в сторону, потому что они больше не годятся... О.: Но это не слишком ужасно, не так, как раньше. М.: А потом он иногда говорит: «Мама, передай мне некоторые из тех больных пачек, которые у тебя хранятся, чтобы я мог взять несколько сигарет и выкурить их...» Т.: Хорошо. Следовательно, как вы сказали, это больше не так трагично... О.: Да, в том смысле, что прежде он имел привычку делать это с большим ожесточением, сильно нервничая, а сейчас он ограничивается просто тем, что, например, говорит: «Нет, это не годится, не давайте мне эту чашку, дайте мне другую». Т.: Отлично, все хорошо. Следовательно, я буду двигаться дальше в моей работе; как вы уже читали, работа направлена на него, с вами я буду только консультироваться. Кроме того, доктор... из университета С. звонил мне; у нас с ним состоялась долгая беседа, которая очень меня порадовала. Мы с ним договорились взаимно помогать друг другу... М.: Они будут продолжать работу с нами... Т.: Я очень рад этому, в том смысле, что это дает мне возможность спокойно сосредоточиться на работе с мальчиком, а вами будет заниматься кто-то другой. Мы будем поддерживать контакт, и, следовательно, все организуется наилучшим образом. М.: Доктор, наша жизнь изменилась, с тех пор как М. заболел, она ухудшилась... Т.: Могу себе представить... М.: С экономической точки зрения тоже... в некоторые дни он заставляет нас покупать ему по две или три зубных щетки в день, но это мелочи... О.: Это пустяки... помимо того, что... (пауза) что я вынужден работать значительно больше за последние два года... в общем... М.: Послушай, расскажи-ка ты доктору о компьютерной мыши... О.: Я купил ему компьютер, и пока он играл с другом, — у этого друга была болячка на пальце, и он испачкал мышку кровью. Он так настаивал на том, чтобы я купил ему новую мышь, и так неистовствовал, что я пошел и купил ему другую мышь. М.: Доктор, одна важная вещь — когда мой муж пошел покупать мышку, он говорил ему: «Папа, прости меня...» Т.: Хорошо, вот о чем я хотел бы попросить вас сейчас. Никто не может изменить прошлое, так? Я не в состоянии изменить прошлое; я работаю с настоящим и будущим, хорошо? Следовательно, что было, то было, согласны? О.: Давайте смотреть вперед. Т.: Именно так, давайте смотреть вперед, и в будущее тоже, потому что — подумайте только — я убежден в том, что наши предсказания значительно больше влияют на настоящее, чем факты, которые произошли в прошлом; поэтому давайте работать над настоящим и будущим... (пауза) прошлое теперь уже... М.: Доктор, но почему эти ужасные вещи случились с М.? Т.: Не просите меня объяснять, почему; я вам только что сказал... когда вы поймете почему, что вы из этого сделаете — приготовите омлет? С моей точки зрения, важно понять, как проблема функционирует и как она может быть разрешена; что касается «почему?»... как только ответишь на первое «почему? », появляется второе «почему? » и так далее до бесконечности; меня интересует «как?» и как это можно изменить... О.: В конечном счете это то, что интересует и нас: чтобы М. стало лучше, и по возможности, чтобы он выздоровел. М.: Тогда вместе с этим пройдет и все остальное... Т.: Хорошо. У вас обоих есть с кем заняться вашими проблемами...
  7. Во многих модальностях прежде всего предлагается подписать информированное согласие клиента на психотерапию. В котором клиент обязательно узнает как работает психолог. В каком направлении, что он делает, какой инструментарий. Если этого нет, то есть повод думать, а что это такое? Вы же приходите не вареники варить. Психолог обязан объяснить суть своей пользы. Зачем он вам нужен. Знаете, вам нужен чайник, а вам продавец навязывает телевизор. Вы согласитесь? Или вам будет так неудобно, что вы купите телевизор, оставшись без чайника?
  8. Четвертая сессия Т.: Итак, что произошло на этой неделе? П.: Она была достаточно спокойной, не особо трудоемкой, так что у меня не было больших... то есть, у меня нет листочков, никаких. Т.: Вы не испытывали страх? П.: Совсем нет. В некоторые моменты я чувствовала себя слегка неуверенно, я попробовала усилить ужас, смятение. В общем, можно сказать, что не... я не чувствую себя очень... Т.: Что случалось в тех случаях, когда вы начинали испытывать страх и пытались довести его до крайности? П.:На самом деле, он у меня проходил. Это так комично... только мне хотелось бы не делать это постоянно. Т.: Наоборот, вы должны это делать всякий раз, как это случается. П.: Поэтому, как я сказала, возможно, осталось что-то более... в смысле... еще немного неуверенности, но не... в общем, не другое. Т.: Стало быть, вы хотите сказать, что к четвертой сессии у вас больше не возникло панических приступов, вы больше не испытывали страха, вы теперь чувствуете только немного неуверенности? П.: То есть, Скажем, что фоновая неуверенность остается, в том смысле что всякий раз, когда я должна что-то делать, я должна напоминать себе, что я должна пробовать, иначе бы взяло верх желание уйти. Т.: То есть, ваш жизненный стиль многих лет. П.: Однако можно сказать, что... я теперь нахожусь в такой фазе, когда я не чувствую себя плохо. В крайнем случае, я боюсь почувствовать себя плохо, но мне не бывает плохо. Почему я это сказала, когда я сказала, что попробовала усилить смятение, это все же было только самое начало, то есть, я хочу сказать... «Я здесь, сейчас у меня начнут потеть ладони, слезиться глаза», но это было только начало, то есть, это очень далеко от того, когда я внезапно чувствовала себя вне окружающего мира, поэтому... Я не такая, как раньше, как раньше-раньше-раньше, но в целом это не так плохо, хочу сказать, в том смысле, что я не приезжаю в Ареццо одна. Т.: А... и вы не хотели бы попробовать? П.: Надеюсь... жду не дождусь. Т.: Хорошо. Для меня важно слышать это от вас. П.: Да, в общем, мне не терпится... думаю, вчера у меня возникло нестерпимое желание делать все как можно быстрее, потому что мне нужно делать так много, что я даже не знаю, что именно мне нужно делать. Однако, действительно, я чувствую необходимость, мне нужно вновь стать госпожой самой себе, полностью, то есть рассчитывать на саму себя, не испытывая при этом необходимости... поэтому... Т.: Вы обращались за помощью? П.: Нет, в эти дни... то есть, не специально: даже наоборот, в некоторые места я отправилась одна. Т.: Какие это были места? Куда вы пошли и где вы остались? П.: Я ходила за разными покупками, за разными вещами, не испытывая при этом необходимости находить разные оправдания. В субботу был детский праздник в общем, там был и Н., значит, мы все туда пошли, то есть, я и П., но он потом ушел. Там все время находилась одна моя двоюродная сестра, однако должна сказать, что это меня никаким особенным образом не встревожило, то есть, хочу сказать, я не искала оправданий, чтобы оставить там моего сына, как я бы это сделала раньше, поэтому... в этом смысле, достаточно... Нужно сказать, что там было очень многолюдно. Вначале, в некоторые моменты я не так чтобы... то есть, я была достаточно... физически я не чувствовала себя плохо, но у меня была немного повышена зрительная чувствительность... Все же мне не было плохо, то есть, раньше я была бы вынуждена искать ключи от машины и, как минимум, пойти в машину... потому что потом в машине мне становилось лучше. Ничего подобного, там я оставалась очень спокойной. День был нервный, но в других аспектах, потому что... само по себе это, хочу сказать, не… Т.: О чем вас заставляет задуматься такое стремительное улучшение вашей ситуации ? П.: О чем заставляет задуматься? Надеюсь, что мне больше не станет плохо. Потому что в течение этих трех лет случались периоды объективного улучшения, как я уже сказала... Просто я всякий раз избавлялась от физического недомогания, которое в тот момент меня заботило, и возможно, при этом я никогда не затрагивала других проблем, поэтому, как только я решала одну проблему, тут же возникала другая, превращалась в другую, поэтому... Это всегда было ужасным разочарованием. В этот период я действительно хорошо себя чувствую. А тогда случалось, что я вновь начинала чувствовать себя плохо, появлялось расстройство другого типа, и это вызывало у меня критическое состояние, вплоть до финального кризиса, В сентябре у меня возникли некоторые новые проблемы: мне не было так же плохо, как два года назад, наоборот, мне было гораздо лучше, просто расстройство было еще более невыносимым, поскольку в предыдущие годы у меня всякий раз было то низкое давление, то чувство усталости, то есть, различные типы расстройств. И когда я видела, что эти проблемы разрешались... у меня больше не было оправданий и это было внезапно... То есть я доходила до того, что... Как я сказала, мне было намного лучше, но в то же время это было совершенно невыносимо, потому что у меня больше не было для себя самой никакого стоящего оправдания, то есть оправдания физическим недугом, который для меня был единственной причиной, служащей оправданием. Мне плохо, я могу испытывать избыток стресса, но мне плохо, потому что у меня низкое давление; при пониженном давлении принимают таблетку, нет, принимают капли, низкое давление проходит и самочувствие улучшается. Т.: Просто бояться чего-то... П.: Нет, нет, нет, абсолютно нет. Мне нужно было чувствовать себя плохо физически, иначе я не могла заметить, что мне плохо. Это должно было быть чем-то совершенно очевидным, что бы я могла это признать. А потом, вот именно, поскольку моим физическим расстройствам всегда находилось... я всегда говорила, что предпочла бы страдать вирусным гепатитом... не худшей болезнью, поскольку... не неизлечимой болезнью, нет. Замечательный вирусный гепатит или что-то в этом духе, мне хотелось бы заиметь. Т.: Мне с самой первой нашей встречи показалось симпатичным то, что вы рационально познали и полностью осознали все ваши проблемы, все ваши расстройства, однако на деле вам никогда не удалось изменить ситуацию. П.: Действительно, нет. Потому что... я всегда говорю... по-моему, рациональность — это большое достоинство, то есть я всегда считала его достоинством. Однако у рационального человека есть очень большое ограничение: он не может принять иррациональные реакции. И действительно, в последний раз, в сентябре, я не могла больше выносить этого, потому что не могла принять тот факт, что, не¬смотря ни на что... были все необходимые предпосылки для того, чтобы все было хорошо, было что-то во мне, что отказывалось быть рациональным как прежде, потому что я никогда не боялась, когда нужно было бояться, потому что с рациональной точки зрения можно не испытывать страха. Я особо не волновалась, потому что с рациональной точки зрения не было причин для беспокойства. Все это работало до определенного момента, а потом этот механизм полностью вошел в кризис, а я оказалась совершенно беззащитной. Т.: Вы отдались волнам. П.: Да, в этом трагичность ситуации. Я никогда не говорила, что у меня какая-то ужасная болезнь, я никогда не боялась заболеть. Я знакома с некоторыми людьми, скажем, подверженными сильному стрессу, они в критические моменты думают, что у них какая-то неизлечимая болезнь... Я никогда так не думала. То есть, за исключением первой недели, в которую я начала себя плохо чувствовать, у меня давление было 80, и было видно снаружи, как бьется сердце, но это было... Я сделала электроэнцефалограмму, я никогда не думала, что у меня тяжелое заболевание. И в результате, как я сказала, мне пришлось почувствовать себя так... именно для того, чтобы это стало настолько невыносимым, что я уже не могла бы «доверить» объяснение моего плохого самочувствия физическому недугу. Т.: Хорошо, но поскольку мы, наоборот, стараемся сначала скорее делать вещи, нежели размышлять о них, и размышляем после того, как сделали, то первое, о чем, я думаю, полезно подумать, ввиду всего того, что нам удалось достигнуть, это то, что ваши расстройства не были такими уж ужасными, непобедимыми, такими абсолютно неизменяемыми. Понадобилось так мало для того, чтобы... П.: Действительно. Т.: ...вызвать изменения... П.: Конечно. Т.: ...это очень важно. П.: Возможно, я боролась противоположным способом. Сейчас мне кажется, что я всегда боролась с ними, апеллируя к рациональности, то есть говоря: «Это расстройство ничего не значит, у тебя не должно такого быть, это наилучший способ...» Действительно, в тот период меня очень раздражало, когда мне говорили: «Соберись с силами, старайся победить себя», потому что я всегда преуспевала в победе над самой собой, но мне ни разу не удалось. Т.: Не удается засунуть кота в мешок. П.: Нет. Т.: Чем больше его запихивают, запихивают, - тем больше он царапается, сердится, мешок рвется и кот вырывается, взбешенный. В то время как необходимо выпустить кота и обучить его; научиться дрессировке и установить с ним хорошие отношения. Стало быть, в этом направлении... Сейчас меня интересует все, что вам еще действительно страшно делать. Скажем, применяя убывающую шкалу от 10 до 1, на десятом месте то, что вам страшнее всего делать. П.: Думаю, что безусловно самое страшное для меня — это поехать одной на машине далеко, то есть далеко, далеко... далеко. Быть в отъезде с утра до вечера. Быть далеко от дома, быть вне дома. Хотя это тоже... странная вещь, сейчас я не знаю, зависит ли от того, что это случилось прошлым летом... то есть в прошлые каникулы, скажем... На каникулах мне никогда не было плохо, и все же я была далеко от всех, но, я думаю, что я была настолько далеко от всего, что у меня не было точек отсчета. То есть: я не была далеко от дома, я была на каникулах. Т.: И там вы ни о чем не думаете. П.: Тогда как, к примеру, если я далеко от дома, потому что я в Ареццо, одна... думаю, что это было бы очень неприятно: находиться... Действительно, думаю, что мне неприятно быть далеко от машины, далеко от того места, куда я должна приехать, далеко... в любом месте. Т.: А что-то поменьше? Следуя этой иерархии, куда мы попадем? П.: Что-то поменьше... Все время присутствует этот факт: удалиться от моей скорлупки. Не знаю, что можно было бы считать меньшим. Т.: Как давно вы не водите машину? П.: Нет, я каждое утро еду на работу на машине, возвращаюсь домой на машине, еду за чем-нибудь, это другая вещь, немного более... Поехать на машине в супермаркет; находиться среди людей, это относительно, то есть не просто быть среди людей, я могу спокойно находиться со ста пятьюдесятью людьми в закрытом помещении, без воздуха, это не так чтобы... даже наоборот, в закрытом помещении я не испытываю особых проблем, скорее уж на открытом пространстве. То есть, в кино мне никогда не было неприятно, а когда я нахожусь на площади, мне становится немного более неприятно. Однако часто это связано с ситуацией: нет необходимости... то есть, хочу сказать, возможно, если я... Т.: Хорошо. Тогда мы должны провести проверку огнем, не так ли? П.: Да, раз вы так считаете. Т.: Вы в субботу утром работаете ?... Не так ли ?... П.: Да. Т.: А вы могли бы найти час времени? П.: Да. Т.: Хорошо. С этого момента и до следующей нашей встречи я прошу вас сделать одну только с использованием вещь в следующую субботу, оставляя неизменным все, что мы до сих пор делали: всякий раз,когда вы испытываете страх, вы должны доводить его до крайней степени; каждый раз, когда вы хотите избежать чего-то, вы думаете о том, что вы можете избежать избегания; вы также можете продолжать носить с собой вахтенный журнал и все прочее... Стало быть, в субботу утром вы должны отпроситься на час, выйти из офиса, пойти за своей машиной, сесть в машину, но прежде чем сесть в машину, вы должны сделать пируэт вокруг самой себя... Вы приезжаете в Ареццо, находите парковку в центре. Выйдя из машины, вы должны сделать еще один пируэт. После чего я хочу, чтобы вы отправились в центр, а именно — на рынок, и разыскали и купили самое большое, самое красное, самое спелое яблоко, какое вам удастся найти. Только одно яблоко. Потом, поскольку в субботу утром я работаю здесь, как каторжник, вы придете сюда, постучите в дверь, оставите мне яблоко и вернетесь домой. Поскольку я буду работать без обеда, вы должны будете принести мне что-нибудь поесть, одно лишь яблоко: самое большое, самое красное, самое спелое, какое вам удастся найти. Мы увидимся с вами на следующей сессии. Хорошо? П.: Я умру по дороге. Т.: Я жду вас в следующий раз. Хорошо ? П.: Хорошо. Пятая сессия Т.: Так, так. Вижу, что вы сегодня одна приехали. П.: Нет, я одна здесь, но... Т.: А... Понимаю... Если бы вы еще и одна приехали... Мамма миа! П.: Вы говорите: «Сейчас она начинает преувеличивать». Т.: Мы стали молодцами. П.: Нет, может быть, я все равно попробовала бы. Может, я бы все равно попробовала, но моим близким нужно было что-то делать в Ареццо, и стало быть... Может, я бы попробовала, может быть. Т.: Может быть? Ну что ж, это мы посмотрим. Еще... Потому что яблоко я привезла, но это не было приятной прогулкой. Т.: Могу себе представить. Если бы это было прогулкой, я бы вас не посылал. П.: Обратный путь, нет. Обратный путь прошел спокойно. Т.: Давайте объяснимся, все расскажем. Как, прошла эта история с яблоком? П.:Кроме того, что я надеялась, что будет проливной дождь: «Тогда, по крайней мере, не будет рынка». Т.: Тогда было бы меньше народу? П.:(....) Потом я надеялась заболеть замечательным гриппом, поскольку за этот отрезок времени это могло бы и случиться. Потом я была в нерешительности, а не взять ли мне целый день отпуска и пробыть пару часов... или же выехать в 8.30 и постараться... Т.:Тогда бы вы точно добрались. П.: Тогда бы точно добралась. Потом же я решила ничего подобного не делать, потому что, думаю, с определенной точки зрения, это было бы ужасно... Поэтому я выехала; когда я садилась в машину, я забыла сделать пируэт. Я вышла из машины, чтобы сделать пируэт, но в первый раз я забыла. Т.: В первый раз вы забыли: это очень плохо. П.: (смеется) Очень плохо, я совсем забыла об этом, я вспомнила уже на площади Сан Агостино и подумала, а не следует ли вернуться, а потом... Т.: Как прошла поездка, после того, как вы сделали пируэт? П.: Поездка после пируэта, ее первая часть, прошла довольно спокойно. Я все же запаслась музыкой, поскольку это был единственный способ увидеть, отвлекалась ли я время от времени. На определенном отрезке пути то, что я себе воображала, заставило меня почувствовать себя плохо, поскольку моим кошмаром было «что случится после того, как я съеду с главной дороги?», то есть, я хочу сказать, нечто... То есть в тот момент, когда находишься одинаково далеко от того места, куда должен приехать, и от того мес¬та, куда должен вернуться, поэтому не можешь даже раз¬вернуться, поскольку нужно затратить то же самое время, и, следовательно... Т.: Как тот осел, что пересекал вброд реку: в определенный момент он остановился посередине реки, посередине течения, и не знал, что делать: «Пойду вперед или вернусь назад? » П.: Вначале все было достаточно... «Ну, хорошо, если совсем уж будет невмоготу, значит, вернусь домой». Но в тот момент это было невозможно, потому что нужно было бы затратить столько же времени. Тогда началось смятение... «Ну почему я не сказала ему, что мне не нравится подниматься по лестнице», это ведь более простая вещь. А потом я постаралась думать о том, что когда я доеду, это еще не будет финалом, потому что... Один лишь взгляд на то, что мне еще предстояло сделать потом, представлял возвращение таким угнетающим... это меня немного утешило в тот момент. Тем не менее, помимо этих ситуаций, то есть, нескольких таких моментов... Т.: Где вы припарковали машину? П.: На парковке возле почты, то есть на более близкой при въезде. Но мне пришлось ждать, встать в очередь, остановившись в стороне, а потом я припарковалась. Следовательно, я проехала несколько светофоров... Т.: А потом вы дошли до рынка пешком. П.: До рынка. Пока я отчаянно искала продавца фруктов, мне пришла в голову идея, что вы обманули меня: «Нет здесь фруктового ряда! Я обойду весь рынок и ничего не найду». Т.: Его перенесли? П.: Нет, нет. Просто я не очень-то ориентируюсь на рынке. Т.: Мне казалось, что фрукты продаются в его верхней части. П.: Да, да, но тут уже все было довольно хорошо, о Боже... Т.: Однако я должен вас покритиковать: яблоко было недостаточно большим. П.: Нет, оно не было достаточно большим, я искала, но все яблоки были страшненькие. Они были явно страшненькие. Я искала... оно было красным, но явно не большим. Т.: Я подозревал это. Этим утром мне принесли пять или шесть яблок, и все маленькие, и я подумал: «Так все решили надо мной подшутить». П.: И в самом деле, когда я смотрела на эти яблоки, я говорила себе: «А если бы я купила его у нашего продавца фруктов, я бы нашла более красивое яблоко». Т.: Вы не нашли крупного яблока? Мне все так и сказали: не было больших яблок. П.: Нет, нет, в самом деле было трудно; я несколько раз останавливалась... Я ведь и искала: были желтые, были красные, но не было особенно крупных. Я представляла себе такие красивые яблоки, не того типа, что там были... такие красивые яблоки. Т.: Но оно было неплохим. П.: Было неплохим (смеется)... но не таким хорошим. В то время как я ожидала увидеть этакие красивые яблоки... как те, что бывают зелеными... как яблоко Белоснежки. Т.: Я тоже ожидал таких яблок. П.: Но их не было. Т.: Как прошли поиски яблока? П.: Поиски яблока? Как они прошли? Т.: Вам было страшно? П.: Нет. Т.: Вам не было страшно? П.: Не особо, не особо страшно. Т.: Скажите мне одну вещь. Что сказал продавец фруктов, когда вы купили только одно яблоко? П.: Ничего, я думаю, что он посмеялся надо мной. Т.: Хорошо. Вы купили только яблоко, или что-то еще? П.: Нет, я купила яблоко. Потом, должна признаться, я зашла в бар и купила два пирожных в пакете, чтобы использовать пакет, иначе... Т.: Вы их съели? П.: Нет, я выпила кофе. Т.: Хорошо. П.: Мне было интересно... Должна сказать, что после всего этого труда у меня еще хватило духу посмотреть, что было на рынке. Я не обошла его весь, но, когда возвращалась обратно, поглядела. Т.: А как прошел обратный путь? П.: Обратный путь... потом? Т.: После того, как вы передали мне яблоко. П.: Явно гораздо спокойнее. Т.: Хорошо. Итак, какой эффект оказало на вас все это? П.: Как я сказала, были разные моменты. Да, сказать по прав¬де, в тот момент, когда я вернулась домой, у меня началась головная боль. Т.: Могу себе представить... Размышляя впоследствии о том, что вы выполнили, какое впечатление на вас оказало... П.: Я подумала, что можно делать вещи, что я могла бы делать, я могла бы вновь сделать, вновь попробовать. То есть, хочу сказать, не всегда так... Не так, чтобы, сделав это, я сказала себе: «Могу вернуться в Ареццо, может, могу поехать во Флоренцию, может, могу поехать куда-то еще». Мне будет трудно, мне было трудно делать это, однако, очевидно то, что можно делать это, даже когда трудно. Сразу после воз¬вращения у меня, может, было немного эйфории, потому что спокойствие на обратном пути, радость от того, что смогла довести все до конца позволили мне еще больше за¬быть трудности на пути (в Ареццо). Потом, обдумывая все еще раз, я сказала себе: «Да, действительно, это было труд¬но». Не думаю, что если бы я повторила поездку, она бы мне совсем не показалась трудной. Может, немного менее трудной, хотя бы потому, что в те моменты, когда мне пло¬хо, я могла бы добавить: «Да, но все-таки я уже проделала это один раз, могу сделать и второй». Т.: Вы — умный человек, вы понимаете, что если вы в течение нескольких лет приучили себя не делать что-то, то для того, чтобы выработать новую привычку к тому, что вы можете делать, необходимо повторение. П.: В определенный момент я сказала себе, — не знаю, правда ли это или же служит оправданием, — что, может быть, мне следовало бы озаботиться больше в том случае, если бы мне совсем не было трудно. Другая вещь: то, что я хочу делать... то есть, «сейчас я все могу», а потом, когда наступает критический момент, не с чем сравнивать... Если бы я добралась сюда спокойно, не испытывая никаких затруднений... с одной стороны, все ведь было прекрасно... может быть, это не стало бы мне полезным для следующего раза, в ситуации, когда я почувствовала бы себя покинутой, потому что у меня не было... наоборот, я бы сказала себе: «Как же так? Я доехала до Ареццо, а теперь не могу проехать одна 300 метров?» Может быть, с определенной точки зрения даже лучше, что я в некоторые моменты чувствовала сильное затруднение, доходя до: «А не остановиться ли мне на пять минут и поразмышлять об этом». Это было не особо неприятно, однако довольно-таки... как тип ситуации, хочу сказать: «Ну, почему я должна находиться здесь и страдать, в то время как я могла бы закрыться в определенном месте». Т.: ...спокойно. П.: Спокойно. Но, с некоторой точки зрения, я также подумала, что, может быть, было лучше немного пострадать, в конце-то концов... и вернуться живой и невредимой. Т.: Это хорошо еще и потому, что, когда не испытываешь ни¬каких затруднений, кажется, что все случается, как по волшебству, не веришь, что это твоя заслуга. В конце-то концов, я попросил вас сделать эту вещь, но сделали-то ее вы. Я не сделал ее за вас, вы сами все сделали. Я не сделал ее за вас, вы сами поехали за яблоком, вы сами выбрали яблоко. Я мог подтолкнуть вас к трамплину, но прыжок совершили вы. П.: Эти предыдущие ситуации были неприятными... Т.: Хорошо, хорошо. Сейчас очень важно не останавливаться. П.: Ну конечно! Т.: Нужно идти вперед. Значит, первое правило—это то, о чем мы уже говорили раньше: прежде всего иметь ввиду, что если вы должны чего-то избегать, то избегайте избегания; что бы вам ни пришлось делать, избегайте избегания. П.: Действительно, некоторые вещи, которые я вначале избегала, а потом стала избегать избегания, теперь они... то есть, хочу сказать, как я уже говорила, когда мне нужно было обменять чек в банке, я должна была посылать кого-то, говоря: «Раз уж ты все равно дол¬жен выйти, сделай этот крючок и обменяй мне чек». Потом была фраза: «Что ж, я не должна просить его, должна попробовать сама»: я пошла в банк и обменяла чек. То есть, я даже не помнила о том, что раньше мне было трудно туда ходить. В результате, когда я была в банке, я спросила себя: «Почему у меня не потеют ладони, почему... почему? Это очень странно». Т.: «Что случилось?» П.: Что случилось... да, вот именно, это ненормально, потому что это что-то... Когда-то я думала, что это нормально, но теперь иногда у меня возникает некоторое сомнение. Я сказала себе, есть ведь другие банки или другие дела; может, надо переместиться немного туда... Т.: Но этого я вам больше не должен приказывать: избегать избеганий теперь уже стало одной из ваших привычек. Вы — молодец и можете делать это очень хорошо, договорились? А сейчас вы должны сделать одну симпатичную вещь. Я назначу вам следующую встречу, мы, как обычно, увидимся в следующий раз; но вы должны выйти отсюда до того, как вернется ваш муж. Где он вас ждет? П.: Нет, он здесь, неподалеку. Т.: Значит вы скажете ему, чтобы подождал. Вы выходите отсюда, подходите к лифту, делаете пируэт, заходите в лифт, спускаетесь, делаете пируэт, выходите и вооружаетесь бумагой и ручкой, которые я вам дам (потом вы мне их вернете!), хорошо? Я хочу, чтобы вы подсчитали все камни, которыми выложена дорога от моего кабинета до Пьеве. П.: До Пьеве? Пьеве — это церковь... Т.: С высокой колокольней. П.: Точно. Т.: Я хочу знать, сколько каменных плит... П.: ...? Т.: По прямой линии. П.: По прямой линии. Т.: Сколько плиток в точности. Там будут разные плитки, но вы должны посчитать, сколько их в цепочке одна за другой. П.: В цепочке, не на всей поверхности, скажем, в той, что в длину. Т.: Да, в длину, сколько там каменных плиток. П.: Не до дверей, до угла церкви. Т.: Именно так, вы запишете на листке и принесете мне его. П.: Сейчас? Т.: Сейчас, сразу. Постучите и оставите мне, вместе с ручкой. П.: Да, но у меня есть ручка. Т.: Это важно, чтобы я вам дал ручку. П.: Так я буду чувствовать себя обязанной вернуть вам ее. Т.: Кроме того, в любом месте по вашему выбору, поскольку у меня проблемы с голосом, вы должны купить для меня паке¬тик мятных карамелек, «Диетических», иначе я растолстею. П.: Хорошо. Т.: Давайте попрощаемся, потому что потом, когда вы постучите, я не приглашу вас войти, я буду занят. Вы постучите и оставите мне это, как яблоко. Хорошо? П.: O.K.
  9. Первая встреча. (Входят родители пациента) Отец: М. 17 лет, и он остался на второй год во втором классе Естественно-научного лицея, и, стало быть, я попытаюсь изложить вкратце тот длительный процесс, который начался два года назад, когда — то есть, по крайней мере очевидные факты проявились два года назад, когда — по этой причине я не захотел привести сюда с нами мальчика, М. известна только часть истории. Т.: Конечно. О.: И, следовательно, М. был... обнаружен в машине карабинерами нашего района, в компании человека... в машине, с человеком того же пола... таким же «взрослым» как я, или может даже несколько старше... который, как потом оказалось, был лучшим другом нашей семьи, и который уже в течение некоторого времени обольщал его и, скажем так, у них это была уже не первая встреча... Т.: Простите меня... О.: Да, пожалуйста. Т.: М. — это ваш старший или младший сын? М.: Старший. О.: Эти встречи носили явно гомосексуальный характер и, кажется, все ограничивалось, если можно так выразиться, ситуациями взаимной мастурбации или даже орального контакта, в этом смысле. В настоящее время, так как этот человек был осужден — по этому делу было обращение и в апелляционный суд, — но этот эпизод, скажем, был достаточно... это произошло в феврале 1988. В период с... скажем, с ноября... (обращаясь к жене), правильно? Начиная с ноября 1988. Скажем, спустя семь или восемь месяцев после того как это случилось, М. начал переживать кризис... так как я работал в своей студии, моя жена звонила мне и говорила: «Возвращайся, здесь с М. невозможно справиться»; именно тогда это с ним и началось; он начал закрываться в шкафу… не желая никого больше видеть… Т.: Младший или старший? О.: Младший. М.: Это всегда только младший доставляет нам такие проблемы, не старший. О.: Я хочу сказать одну вещь насчет М. М: (перебивая) Как будто бы М. никогда у меня и не было, (терапевту) вы понимаете ? О.: Старший не имеет к этому никакого отношения. Он уже некоторое время живет самостоятельно, отдельно от нас...и он стал закрываться в шкафу, говоря при этом: «Я не хочу никого больше видеть». После того, как это случилось... Т.: Извините меня... м-м-м, нет, возможно, я не понял. Это у Ml или у М2 были гомосексуальные проблемы? М.: У Ml, нашего младшего сына. Т.: Хорошо. Все, что вы рассказывали, было про вашего младшего сына? М.: Да, все, о чем мы рассказываем, касается нашего младшего сына. О.: Только нашего младшего. Т.: Очень хорошо. О.: И в тот момент, в ходе терапевтического лечения мы говорили о том, как все это могло случиться; и он: «то да се, отчасти из страха, что вы узнаете, что тот человек приставал ко мне». В общем, в конечном итоге, скажем, что этот человек получил... (фыркает) доступ к М., который под¬дался этой ситуации. Так или иначе, после того как эта история закончилась, вот именно, вмешательством карабинеров, и прошло семь или восемь месяцев... Т.: Это стало достоянием гласности ? О.: Нет, нет. М.: Нет. Т.: Это осталось в большом секрете ? О.: Да, между нами... Т.: Вмешательство полиции не вызвало... О.: (перебивая терапевта). Это ничего не вызвало потому что... Т.: (продолжая свой вопрос, прерывая отца)......изменений в социальном окружении? М.: Это был закрытый процесс, доктор. О.: В социальном окружении? Нет, потому что кроме всего прочего карабинеры нашего округа — мои друзья; я их знаю. Старший по званию позаботился об этом, так что не было никаких проблем с этой точки зрения. И тогда, через шесть — восемь месяцев после того, как все это случилось, М. начал делать ненормальные вещи. Это также совпало с тем, что за пару дней до этого был украден очередной мотоцикл и, кроме того, с тем, что его бабушка, моя мать, не-давно умерла. Несколько дней спустя мы начали беспокоиться и повели его к врачу. Он в течение примерно десяти дней оставался в постели — шесть, семь, восемь дней, десять дней — дома в постели, не хотел выходить из дома, и мы, в конце концов, убедили его пойти на прием к профессору в N, к детскому психиатру. М.: (прерывая) Пятого февраля исполнился год... О.: ...который вначале диагностировал обсессивный психоз, но позднее сказал: «Нет, возможно, это пограничное состояние». Что бы то ни было, он прописал таблетки Semac, это препарат, который продается в городе-государстве Ватикане, препарат... но так, очень, очень легкий... в почти терапевтической дозе: полтаблетки, один раз в неделю, тогда как обычно это 2 — 3 таблетки в неделю... М.: (прерывая) Иногда только четверть... О.: Иногда только лишь четверть таблетки. Кроме того, три капли Psicoperidol и Anafranil, одну таблетку — детская доза, можно сказать. Потом он в феврале посоветовал нам: «Давайте сделаем так: у М. теперь уже такая ситуация в школе... в августе, может, было бы хорошей идеей, если бы ваша семья попыталась сменить обстановку». Воспользовавшись тем, что обычно в летний период и до конца октября я езжу в И., где практикуюсь в своей профессии художника, то в феврале мы решили: «Давайте сделаем так: почему бы нам не переехать в И. раньше?» Таким образом, я записал его на второй семестр в школу — там, в И... Он походил в школу в течение месяца, но после этого ему это больше не удавалось; он не хотел находиться среди других людей. Я думаю, что у М. много друзей, действительно много друзей, многие к нему очень хорошо относятся, особенно здесь, в этом районе, они его уважают, короче, любят его и раньше были ему близки. Он ходил на дискотеки, но потом... М.: (прерывая) Он ненавидел толпу. О.: Он возвращался (выразительно, эмоционально) и говорил: «Я больше не могу находиться там». Потом, когда наступила весна, я в один прекрасный момент... да, ему было по-настоящему плохо... Я постепенно прекратил медикаментозное лечение, но эти лекарства не были назначены ему в один и тот же момент. Сначала одно, потом другое, потом еще другое. И так, с наступлением весны и с помощью его друзей, можно сказать... М.: (перебивая) Можно сказать, что ему удалось отвлечься... О.: Отвлечься. Он сказал, что хорошо провел лето. Вместе с тем в тот период дома его проблема, скажем, была связана с одним словом — СПИД, СПИД... М.: (Прерывая) Кровь. Он не может выносить вида даже капельки крови... О.: Кровь, СПИД, шприц на земле... и он завел привычку мыться два, три раза в день, с шампунем, пеной, он использовал шампунь литрами, литрами и литрами... М.: Он моется и не вытирается. О.: Шампуни (выразительно, эмоционально)... М.: Для него полотенца недостаточно свежие... О.: (Перебивая) Минутку, это было в начале... М.: (продолжает, перебивая в свою очередь) ... стаканы не чистые, тарелки, вилки — у меня было ощущение, что я схожу с ума, бегая взад и вперед по дому, чтобы ублажить его, и теперь он — извини меня (обращаясь к мужу, который пытался прервать ее), но он возвращается к тому же состоянию, в котором он находился именно в этот же самый период прошлого года, когда мы уехали для того, чтобы он чувствовал себя спокойнее. О.: (прерывая, к терапевту) Можно я закурю? Т.: Да. М.: Он вновь вернулся... О.: (перебивая жену, предлагает терапевту) Вы хотите сигарету? Т.: Нет, спасибо. М.: Он вернулся в кровать и больше не вставал. Я все еще прикладываю усилия, доктор, при приготовлении еды, он любит всякие деликатесы, немного необычную еду, как и во всем, что он делает. И как я уже говорила, сейчас он возвращается к тому же периоду прошлого года. Он берет... бутылки со спиртом — они могут быть заражены и больше не годятся, мы должны купить новую, потому что эта «заболела». То же самое с сигаретами, потому что он много курит. Сейчас ему будет 17 в следующем месяце. Т.: То есть он приписывает определенную... живость, одушевленность вещам? Оживляет, анимирует предметы? Поэтому он говорит, что бутылка «заболела». О.: О, да. Бутылка больна, пачка сигарет упала на пол и, следовательно, заболела, то же самое с зажигалкой. Я хочу попробовать вспомнить, тогда, в летний период он достаточно хорошо себя чувствовал, он освободился от проблемы с шампунями, биде и так далее, и можно сказать перестал предаваться чрезмерной и, в общем, неоправданной, гигиене. Он провел все это время довольно хорошо Он продолжал проявлять беспокойство по поводу мелочей — не знаю, стакан, вилка — но это было так, терпимо. Потом мы вернулись в Н., точнее, моя жена первая вернулась в Н., так что... М.: (прерывая) Чтобы он пошел в школу, чтобы он мог повторить учебный год. О.: Начать учебу в школе, тогда как я предполагал остаться там в октябре и поработать. Но меня вызвали раньше, потому что М. начал себя опять плохо чувствовать, в то время как он уже ходил в школу, и я вернулся в Н. раньше, чем планировал... Потом по дороге в школу... (исправляет оговорку) по дороге на дискотеку М. попал в аварию. Ему наложили шину, которую вскоре должны снять, возможно, ее снимут на следующей неделе. Он попал в аварию, его положили в больницу на операцию, я был «госпитализирован» вместе с ним, в течение шестнадцати дней я не покидал его ни днем, ни ночью, так как он не хотел, чтобы я оставил его одного — с огромными трудностями для того, чтобы накормить его, носил взад и вперед... М.: (прерывая) Он не может пользоваться туалетом, если это не его домашний туалет. О.: «Где положили это? А где положили другое?» И все в таком духе. Потом, после больницы, скажем, в период выздоровления, когда он... М.: (прерывая) Дома... О.: Проблема заключается в том, что сейчас он продолжает, он опять начал с этим биде... Сейчас он перестал... М.: Он не вытирается, он не... О.: Да, сейчас он перестал вытираться, возможно потому, что полотенце находилось не там, где следует... М.: О, позволь мне сразу сказать еще одну вещь, пока я не забыла; вдруг постель с только что смененным бельем, чистая... О.: (перебивая) Если он видит крошечное пятнышко... М.: Нет, нет, даже если его там нет. Он отпрыгивает, как пружина: нужно выбросить полотенца, поменять подушку и наволочку — и что еще, я не знаю — простыни, все в этом роде. Т.: Хорошо. Таким образом его основные симптомы сейчас — это мысли, навязчивые идеи насчет грязи и возможности заражения... О.: Сейчас он вызывает у себя рвоту — это то, что он делал год назад... М.: (перебивая) С помощью зубной щетки, все время, доктор, он делает это все время... О.: Он может делать это даже семь, восемь раз, и если ему не удается достичь цели, он съедает что-нибудь, чтобы спровоцировать рвоту... М.: (перебивая) Да, он идет на кухню. Но, доктор, я заметила, что за последние дни, точнее, как минимум за последние пятнадцать дней, ситуация все ухудшается, как в прошлом году. Однако он теперь реагирует следующим образом: звонит отцу в студию, потому что он не хочет находиться дома, и идет в студию; однако он очень нетерпимый мальчик, он был таким с малых лет, доктор, я считаю важным подчеркнуть это. Мой муж говорит, что, может, это не имеет никакого отношения, но у нас, к сожалению, в нашей семье есть прецеденты с обеих сторон; с моей стороны — одна из сестер моей матери, которая была травмирована после десяти лет жестокого обращения мужа с ней, который истязал ее даже по поводу того, что еще только должно было бы случиться; и потом, у меня есть сестра, которая, к сожалению, распускает руки в отношении моей матери. Мой сын иногда делал это, иногда делает то же самое по отношению ко мне; иногда он пристально смотрит на меня и говорит, что должен убить меня. Сейчас он больше этого не делает, возможно, благодаря той инъекции, которую мы ему сделали... О.: Mobiten, половина ампулы в месяц, — вот только в этот месяц, поскольку он настойчиво проявлял такое поведение, ему ввели дважды по половине ампулы. М.: С очень коротким промежутком времени между двумя инъекциями. Т.: Это опять-таки сделал психиатр? О. и М.: Да, опять он. О.: У меня с собой есть некоторые рецепты на тот случай, если вы сочтете нужным взглянуть. (Достает рецепты из кармана и дает их психотерапевту). М.: Он говорит, что это серьезно, доктор. Он говорит, что положение серьезное, как если бы мальчик регрессировал в своем развитии на три или четыре года назад. О.: Он... М. говорит... нет, я уверен, что... сейчас я бы хотел посмотреть... М.: (перебивая) Он ждал с нетерпением прихода сюда, к вам. О.: Да, подожди минутку... когда он увидел вас по телевизору в шоу Маурицио Костанцо, он немедленно позвонил мне и сказал: «Папа, я сейчас слушаю что-то очень интересное. Может быть, доктор Нардонэ — тот человек, который может решить мои проблемы...» М.: «Он поможет мне сделать это, он поможет мне». О.: Тогда мы пошли и купили вашу книгу и прочитали ее; я прочитал только несколько отрывков, так что... М.: (прерывая) Да, поскольку он не в состоянии читать. О.: Он очень этим вдохновился; это очень важно для него, и, возможно, это факт несомненно... Т.: Положительный. О.: Положительный. М.: Он говорит: «Когда я выздоровлю, я устрою большую вечеринку». (Терапевт возвращает рецепты отцу). О.: Скажем, что, в конце-то концов, с практической точки зрения он имеет поддержку от меня, от своей матери, от своих друзей; скоро, когда настанет теплый сезон, мы, возможно, должны будем вернуться в И.; и может быть, он... М.: Но это, самое большее, даст ему возможность отвлечься, доктор. О.: Он говорит, что постоянно думает об этих вещах, всегда об одном и том же... М.: О заражении. Потом, в последнее время он не так часто пользуется биде, однако, он протирает губы спиртом. И действительно, если вы посмотрите на его губы, вы увидите, что они все потрескались. О.: Ситуция с биде улучшилась. М.: Но он посвятил себя рвоте. А потом спирт использовался и для биде — я должна была чистить его, прежде чем он начнет мыться; к тому же он больше не вытирался полотенцем, он встает с биде и ходит со всем этим мылом, стекающим у него между ног. О.: И нужно сказать, что эта все более обременительная ситуация, в особой манере обременительная ситуация, я не знаю... кроме того, вот уже четыре месяца у него эта нога... Он был в больнице... он не может свободно ходить... М.: Да, но его поведение не становится лучше, когда он на улице, оно становится еще хуже. О.: Да, я понимаю, я хотел сказать... А потом, эта обременительная ситуация совпала именно с тем моментом, когда он узнал, что мы можем приехать сюда к вам, через несколько дней после того, как мы видели вас в шоу Маурицио Костанцо, и она сказала мне... так мол и так... И таким образом мы решили... Помимо всего, мне показалось, что это... Прошлым летом М. посещал психиатра-психотерапевта, десять — двенадцать сеансов, но затем в июле и августе он был в отпуске и предполагалось, что мы встретимся вновь в сентябре. А потом в сентябре М. решил остаться в И., так как у них (с терапевтом) не установилось особых отношений; это была индивидуальная терапия. М. сказал: «Мы сидим там часами, не говоря даже ни одного слова»… в общем, не кажется, чтобы он получил... Хотя, я должен сказать, что он практически полностью и почти внезапно прекратил все это мытье в ванне, благодаря пари, которое он заключил с доктором. Он сказал: «Я собираюсь выиграть это пари», и с того момента он, можно сказать, в конечном итоге, прекратил это делать. М.: Доктор, хочу сказать одну вещь. С момента своего рождения этот мальчик... потому, что это нужно признать... мой муж считает, что это не так, но, потому что ты и я, мы не очень ладили в прошлом, и, может быть, поэтому мальчик сделался таким, может, поэтому он отдался этому мужчине... я не знаю, но верно то, что этот мальчик доставлял мне много тревог с самого рождения. О.: Вот письмо, которое М. оставил нам — вот оно (передает письмо терапевту). Это было примерно... в прошлом ноябре или около того, да? В прошлом ноябре, после... нет, это было в ноябре годом раньше? М.: Да, в 1988. О.: Да, в 1988, когда мы все еще не вполне понимали эту проблему, мы заметили, что он пропускает занятия в школе; я не знаю... выпивка, курение и т.д.; я очень рассердился и сказал ему, что, когда он вернется домой, тогда... вот, и он оставил нам... (показывает на письмо) (Пауза. Терапевт читает письмо.) Т.: Что он имеет в виду, когда упоминает,что вы никогда не принимали... серьезных решений? О.: Я не представляю, как объяснить это. Я не знаю, как объяснить вам это, потому что... скажем, что мы знаем друг друга уже тридцать лет, но... у нас имеются серьезные расхождения во взглядах, характерах... в особенности... Т.: Вы часто ссоритесь? О.: Да, мы ссорились, мы ссорились. Т.: Также и в очень резкой манере ? О.: Да, да, да, да. Т.: М-м, так. И так по сей день? О.: Ну, скажем, что сейчас, в настоящее время — нет, больше нет, уже в течение некоторого времени. М.: В общем, в данный момент мы действительно изнурены. У нас есть более серьезные проблемы. То есть, он очень резок со мной, это правда. О.: (прерывая) Но, в общем, разногласия остаются... в общем, остается все это... М.: Он очень резок... Т.: Похоже, вы очень поглощены его проблемами, М.: Конечно! По крайней мере — я, со своей стороны. О.: Мы слишком поглощены его проблемами. Т.: Чтобы иметь свое личное пространство. М.: Да, да. О.: Однако мы иной раз все-таки говорим, что это зависит от того, что у нас безусловно разные взгляды на жизнь, на существование. М.: (прерывая) То есть, доктор... можем рассказать историю доктору? Т.: Конечно. М.: Два года назад, когда мой муж поехал в первый раз работать в И., и этот, скажем так, факт, который я, с моей стороны, ... этот факт, можно сказать... я упрекала его за это, да? Я помню, что М. только что исполнилось 14 лет; мы были в И., и он хотел иметь ключ от дома. М2 уже не жил с нами; он хотел, чтобы у него были ключи. О.: (перебивая) М2 жил в П. М.: Он был в П, поэтому в доме никого не было и он был закрыт, и я не хотела, чтобы у четырнадцатилетнего мальчика были ключи от дома, чтобы он мог бывать там один. Впоследствии он признался, что приводил с собой кого-то до-мой... в то время как мой муж был... О.: (прерывая) Он не мог там ничего особенного совершать, так как я частенько наведывался туда... М.: Ну, извини, вот и дай ему ключи, дай ему ключи... Т.: Вы не знаете, были ли у него отношения и с девочками? Или только с мужчинами? М.: Да, мальчик в этом признался. О.: Только с ...? Т.: С мужчинами или также и с женщинами? Бывал ли он когда-нибудь с женщинами? О.: М.? М.: Да, у него были подружки. О.: У него всегда были, скажем так, невесты, и раньше, и после. У него были невесты... потом только просто так, он говорил, что... «у меня голова занята другим, потому что...то да се... М.: (прерывая, начинает фразу) Действительно, в связи с тем фактом... О.: Кроме этого, у него всегда был неплохой успех (у девочек)... Т.: (вмешиваясь) С кем он больше всего ссорится? О.: Как вы сказали? Т.: С кем из вас двоих он больше ссорится? С вами или с ней? О.: С ней. М.: Со мной у него было несколько сильных кризисов, во время которых он меня даже ударил, он даже хватался за нож, как это случилось в И. в марте прошлого года, когда он тыкал меня ножом в руки. «Я должен убить тебя, а не папу, потому что папа сильнее; ты слабее и я могу сделать это с тобой, потому что у меня появилась сила, которую я не могу сдержать». Я принимала такую позу (скрещивает руки на груди и садится на корточки), и позволяла ему бить меня, только чтобы дать ему успокоиться; в конце концов я хватала нашу маленькую собачку и выбегала из дома, потому что он иногда начинал хватать собаку за горло... О.: (вмешиваясь) Но он не всегда такой; с ним можно играть, он умный... М.: Однако он любит нас, он очень чувствительный, но когда у него кризис, он внушает страх. Т.: Очень хорошо. Я понял. Теперь я хотел бы увидеть мальчика. О. и М.: Конечно. Т.: Хорошо? О.: (вставая) Я... думал, что необходимо дать вам это описание. Т.: (Вставая и направляясь к паре.) Я бы сказал, что это было крайне важно. (Терапевт провожает родителей до двери,родители переговариваются.) (Родители выходят. Входит пациент.) Т.: Итак, твои родители в общих чертах описали ситуацию. Естественно, мне не терпится узнать о ней как можно более отличающихся от ясно от тебя. Из-за каких-то определенных отношений, заданных причин ты пришел в терапию... семейной системой П.: (прерывая)... Что сказать, ситуация... то есть, не знаю, меня беспокоит, меня сильно беспокоит, скажем так, и это связано с... это все навязчивые мысли, связанные с проблемой СПИДа; это все то, что создает мне все проблемы... Я не знаю, как я уже объяснил, я, например, я делаю все эти... Меня пугает, что собака лизнула меня в рот, я сразу иду в ванную и вызываю рвоту с по¬мощью зубной щетки. То есть, я делаю все это... Т.: Ты боишься СПИДа. П.: О да. Т.: Зубная щетка... (пауза) рвота...(пауза). П.: Да. Разные способы мытья, использование биде, мытье рук, все в этом духе. Т.: Следовательно, я полагаю, ты должен...тщательно мыть все, что было использовано при определенных контактах. П.: Я не понимаю. Т.: Я полагаю (пауза)... ты должен тщательно мыть (пауза)... все, что было использовано в половых контактах определенного типа? П.: О да. Т.: Потому что именно там есть риск, правильно? П.:Да. Т.:Я верно выразился, а? Я понял это правильно. Как ты можешь видеть, я схватываю все гораздо быстрее ... П.: Да, да. Т.: Итак, ты с особым вниманием относишься к очищению всего того, что использовалось во время половых контактов такого типа. П.: Ага! Т.: Верно? П.: Да. Т.: Поскольку есть риск заразиться СПИДом, потому что... П.: (прерывая) Скажем, что я был травмирован тем, что произошло. Т.: О, могу себе представить! Хм...Теперь скажи мне, как ты моешь все те части тела, которые были задействованы в половом контакте определенного типа? П.: С мылом и водой или с помощью спирта; например, мне даже случается пить спирт, выпивать немного спирта; выпиваю, а потом беру в рот зубную щетку, чтобы вызвать рвоту. Потом, даже не знаю, иногда я даже обрабатывал спиртом... пенис, а потом мылся мылом; то есть, я редко делаю это только с помощью спирта; но то, что повторяется все настойчивее и настойчивее — это рвота. Я вызываю рвоту каждый день. Т.: Конечно. П.: Даже по нескольку раз. Даже шесть, семь, восемь раз в день. Т.: Послушай, после той истории, о которой мне рассказали твои родители... у тебя еще были другие истории такого рода? П.: Нет, нет. Т.: Однако та история, похоже, оставила на тебе след. П.: Да. Т.: И стало быть, ты решил, что ты подхватил СПИД в тот момент? П.: Да, но можно сказать, тот ужас сейчас уже исчез, потому что... Я сделал разные тесты, все в этом роде, так что я здоров. Т.: Но навязчивый ритуал остался. П.: Да. Т.: То есть все эти ритуалы направлены на то, чтобы продезинфицировать тебя для защиты от этого страха? Хм, хм... Как ты пытался бороться с этим? П.: Отчасти это вопрос силы воли, но я не был в состоянии сделать это; мне это не удалось, это значительно сильнее меня, это слишком... это значительно сильнее меня, мне это не удается. Т.: Обычно это более или менее так и происходит. П.: Да, действительно. Т.: Хм-хм. Послушай, эта проблема силы воли...ты говоришь: я не должен этого делать, я не должен этого делать, я не должен этого делать. Чем больше ты говоришь это, тем больше делаешь, так? П.: Да, вот именно. Т.: Хм-хм. П.: Как это и написано в вашей книге. Т.: Чем сильнее ты пытаешься не делать этого, тем больше ты делаешь, правильно? П.: Да. Т.: А какие еще были попытки справиться с проблемой? П.: Это насчет мытья и тому подобного? Т.: Да, да. П.: О, я не знаю... Я не знаю, дезинфекция рук, что-то в этом роде... иногда лица; это всегда одно и то же мытье... Я не знаю... ноги, дезинфекция ног, такого рода вещи, например, иногда... Я не знаю... Это всегда все одно и то же, всегда одно и то же. Т.: Хм-хм. Хорошо. Хорошо. А кроме этого, осаждают ли тебя какие-то другие серьезные или не (такие) серьезные проблемы? П.: Нет. Т.: Какие у тебя отношения с родителями? П.: Можно сказать, что это хорошие отношения для... хороших отношений, вот только меня пугает, например, возможность обменяться с ними сигаретой, даже с ними я боюсь этого. Я не позволяю им... приближаться губами к моему рту и все в этом духе, мы больше не целуем друг друга и тому подобное, потому что у меня и с ними все равно возникает страх, что они могут заразить меня. Т.: А как насчет других людей? П.: Да, со всеми. Т.: То есть ты больше ни до кого не дотрагиваешься ? П.: Больше не... нет, я дотрагиваюсь, но потом я иду мыться и тому подобное... то есть, потом я всегда должен помыться, скажем так. Т.: А ты встречаешься с людьми или изолируешься от них? П.: Нет, я встречаюсь с людьми. Т.: Хм-хм... а с кем ты встречаешься? С друзьями, другими подростками... П.: С друзьями, с парнями и девчонками. Т.: У тебя есть девушка? П.: Нет, сейчас нет. Т.: Когда у тебя была девушка — если она у тебя была, — тогда ты боялся еще больше или нет? П.: У меня были девушки, у меня их даже много было. Вот толь¬ко это всегда было связано с тем, что, скажем... Я не знаю... Я должен был... Если я целовал девушку, то потом я должен был пойти и вызвать рвоту и тому подобное. Раньше такого не было, то есть задолго до того, пару лет назад, когда я встречался с девушкой, я не беспокоился насчет таких вещей, а теперь, да, беспокоюсь; если я целую девушку, я должен пойти и вызвать рвоту и тому подобное. Т.: Хм-хм. П.: Вот так это происходило, по крайней мере, до конца прошлого месяца... Этим летом, поскольку сейчас я сломал ногу, стало быть... Т.: Хм-хм. Таким образом, мы узнали, что твой основной симптом служит для того, чтобы защитить тебя от угрозы заражения СПИДом... П.: Да. Т.: Хотя ты и знаешь, что у тебя нет СПИДа, потому что... П.: Нет, нет. Т.: Но ты говоришь, что ты мог бы и подхватить его... П.: Да, да. Т.: Потому что он может быть повсюду. П.: Угу. Т.: Стало быть, твой страх заразиться такой сильный, что тебе приходится постоянно себя стерилизовать. П.: О, да! Т.: Ты открыл действительно потрясающий способ избежать заражения СПИДом! П.: Угу! (смеется). Т.: Скажу тебе, что таким способом ты точно его не получишь! П.: Да. Т.: Это оптимальное решение, надо бы начать широко распространять среди народа страх перед заражением и эту твою стратегию, не так ли? П.: Угу. Т.: Сначала ополосните ваши рты спиртом, потом вызовите у себя рвоту, провоцируйте у себя рвоту всякий раз, как вы сделаете что-то; мойтесь, стерилизуйте ваши пенисы самым ужасным способом — это для мужчин; а женщин мы заставим вводить во влагалище каустическую соду... П.: (Смеется.) Т.: И так далее, ага? Отличное решение! П.: Вы разыгрываете меня, да? Т.: Нет. Это хорошее решение! (пауза)... Если мы избавимся от этого решения, что тогда случится? П.: Я не думаю, что что-то случится. Все останется по-прежнему, останется... таким же как было, то есть... ничего не случится. Т.: Хм-м. Подвергнешься ли ты еще большей опасности, если ты сможешь избавиться от симптомов? П.: Я не очень понимаю ваш вопрос. Т.: Не будешь ли ты в еще большей опасности, то есть, не возрастет ли еще больше твой страх перед СПИДом и все остальное, если ты прекратишь исполнять эти ритуалы? П.: Нет, я так не думаю; я так не думаю. Т.: Хм-м. П.: Нет, не думаю. Т.: Хм-м. Сколько раз в день ты все это проделываешь с собой? П.: Рвота началась с шутки; в течение многих месяцев я не вызывал у себя рвоту. Вся история началась как шутка; я сделал вид, что собираюсь поцеловать собаку или что-то в этом духе, но собака на самом деле поцеловала меня; то есть мне показалось (эмоционально, выразительно), что она действительно меня поцеловала и... я пошел и меня вырвало. Можно сказать, что с этого все началось и продолжается, и продолжается... Т.: У тебя есть собака? П.: Да. Т.: Какой породы? П.: Йоркшир. Т.: Славно... какой наилучший способ простерилизовать себя? Это спирт, или есть что-нибудь получше? П.: Нет, алкоголь, я всегда использую алкоголь... Но ведь алкоголь тоже может заболеть! Он тоже может заболеть. Т.: Он тоже заболевает? Он тоже может заболеть? П.: О да. Т.: Ну, тогда это действительно проблема, если он тоже заболевает. Тогда нет ли чего-то по-лучше, что не заболевает? П.: О нет... Т.: Ты не нашел ничего получше! П.: Нет. Т.: Но должно же быть что-то получше, не так ли? П.: Я не знаю. Т.: Ты так не думаешь? П.: Да, я думаю, да — что-то, что дезинфицирует еще лучше? Т.: ... П.: Я не знаю, какое-нибудь медицинское дезинфицирующее средство, я не знаю. Может быть, ими пользуются в больнице. Т.: Хм-м... Или что-нибудь еще лучше! П.: ... Т.: Не так ли? Огонь — ты мог бы использовать огонь, так? П.: О, но огонь — это проблема. Т.: Хорошо, хорошо; хорошо. Итак, каким образом ты проделываешь каждый раз эти вещи? Что ты предпринимаешь, чтобы тебя вырвало? П.: О, сначала я промываю спиртом губы; я беру бутылку и промываю спиртом рот; потом я засовываю в рот зубную щетку, в том случае, если я что-то поел; в противном случае я даже иду и ем что-то, я ем что-нибудь для того, чтобы было чем вырвать. Потом я беру зубную щетку, засовываю ее в рот и тогда уже вызываю рвоту. Т.: Угу. П.: А иногда я даже... сначала беру в рот, а потом немного выпиваю, а потом меня сразу тошнит. Т.: Спирт? П.: Да... Т.: Как он тебе на вкус ? П.: (смеется) Нет, спирт абсолютно отвратителен. Т.: Абсолютно отвратителен. А что ты делаешь, чтобы стерелизовать свой пенис? П.: Я наливаю на него немного спирта, потом намыливаю и...(пауза) чувствую жжение. Т.: Жжение... когда ты все это делаешь, чувствуешь жжение. П.: Да, да. Т.: Если ты не чувствуешь жжения, тогда стерилизация не удалась. П.: О да, да, да. Т.: Следовательно, тебе необходимо чувствовать некоторую боль? П.: Да. Это саморазрушительное поведение. Т.: Если ты не чувствуешь немного боли, то стерилизация не удалась. Ага. Я понял (пауза). Да, это в самом деле проблема. Это очень сложная проблема. П.: Все эти... Вы думаете эту проблему можно разрешить? Т.: Я думаю, что у меня есть некоторые очень хорошие стратегии. Но я не знаю, сможешь ли ты им следовать. П.: (перебивая) Я очень вами восхищаюсь... я испытываю к вам очень большое доверие. Т.: Как ты можешь доверять мне, если ты не... П.: (перебивая, с чувством) Я не знаю, у меня очень большое доверие. Скажем, что с самого первого момента, как я увидел вас, я сказал себе: «Может быть этот человек сможет меня вылечить», — что-то в этом роде. Он может избавить меня, в самом деле избавить от этих маний, чтобы я мог продолжать нормальную жизнь, как это было прежде... то есть, не совсем, как прежде. Но нормальную жизнь, как у всех других; как у вас и у других людей. Т.: Но ты почитал мою книгу? П.: Да, частично. Я прочел одну часть. Т.: Какие части ты прочитал? П.: Ту часть, в которой... об обсессивных расстройствах, где говорится об обсессивных расстройствах. Т.: Когда ты прочитал о том, что я заставляю таких людей делать, какой эффект это оказало на тебя? П.: О, я не знаю... немного странный эффект... то есть, я немного не понимаю... я не понял как... Вы попадаете в цель... как бы это сказать... как они могут... то есть, как они работают, но я думаю... эти вещи... Т.: Сколько раз в день ты играешь в свою маленькую игру — примерно сколько раз в день? П.: Какую маленькую игру? Т.: С рвотой, мытьем пениса, рук и всего остального. П.: Нет, может быть, в настоящее время я вызываю рвоту, я оставил немного в покое мой пенис, не мою его в биде так часто и тому подобное. А потом, что касается пениса, это случается лишь время от времени, что я его дезинфицирую. Раньше я делал это чаще, раньше чаще. А сейчас — нет. В то время как сейчас я постоянно вызываю у себя рвоту. Т.: Послушай; по-твоему, кроме того, чтобы защитить тебя от СПИДа, какое равновесие поддерживает твоя болезнь, в каком отношении она полезна? П.:У меня нет никаких идей. Никакое, по-моему. Т.: Я, напротив, вижу ее огромную пользу. И не только для тебя, но для всей вашей семьи. П.: Может быть равновесие... равновесие в семье, может быть. Т.: Хм-хм. П.: Равновесие в семье, в том смысле, что если бы не было моей проблемы, это могла быть семья, которая, может быть... я не знаю. У меня нет идей на этот счет. Может быть, как мне кажется, они не очень хорошо ладят друг с другом. Т.: Угу. Я прочитал письмо, которое твои родители мне принесли, которое ты им написал; и я прежде всего почувствовал, что они ссорятся, они много ссорятся! П.: Да, теперь, в самом деле... возникла эта проблема… Т.: Следовательно, твоя проблема полезна! П.: Да, может быть, она полезна, но я хочу от нее избавиться, доктор, я больше не могу ее выносить. Вот почему я пришел сюда. Потому, что я хочу освободиться от нее как можно быстрее. Т.: Хм-хм. Хорошо, хорошо. Итак, ты прочитал, ты увидел, что мой метод несколько необычен, так? Я заставляю людей делать странные, довольно забавные вещи, но они должны выполняться безоговорочно, абсолютно без всяких вопросов. Я дам тебе объяснение. В свое время. Хорошо? П.: Да, да. Т.: Итак, прежде всего я хочу, чтобы в течение этой недели ты как можно больше думал о том, что твой симптом полезен, необходим для твоей семьи, и что, для поддержания изменяя его, мы нарушим равновесие всей системы. равновесия Поэтому я хочу, чтобы ты думал о том, что твой симптом полезен. И это очень опасно — изменять его. П.: Я понял. Т.: Договорились? П.: Да. Т.: Значит, я хочу, чтобы ты напряженно думал об этом, хорошо? П.: Да. Т.: Кроме того, я хочу, чтобы ты играл в одну маленькую игру, о которой ты читал, с будильником, в течение получаса. Но я сейчас ее хорошенько объясню. Я хочу, чтобы с этого момента и до нашей следующей встречи, каждый день ты брал будильник. У тебя есть будильник? П.: Да. Т.: Ты закрываешься один в своей комнате, устраиваешься как можно удобнее, в полутьме, заводишь будильник на полчаса, и в течение этого получаса думаешь обо всех мучениях, всех наихудших страхах, которые придут тебе в голову: что у тебя СПИД, что ты его подхватил, что с тобой случилось то или другое, все самое худшее, что ты можешь вообразить, и при этом делай все, что придет тебе в голову: если захочется кататься по полу — катайся; если почувствуешь, что хочешь сломать что-то — сломай. Когда звонит будильник, ты выключаешь его, и все прекращается. Ты возвращаешься к своим обыденным делам. Каждый день, примерно в одно и то же время. В какое время ты сможешь это делать? П.: Э-э... когда... Т.: Скажем, между двумя тридцатью и тремя часами. Каждый день. ОК? П.: Я понял. Т.: Важно, чтобы тебе никто не мешал; не объясняй, что такое ты должен делать... говори: «Мне это предписал доктор», и делай это. Хорошо? П.: Я не должен ничего говорить своим родителям о том, что вы мне говорили? Т.: Нет. Это секрет между мной и тобой. Согласен? П.: Да. Т.: И именно важно проделывать это каждый день. А потом, в течение дня, я хочу, чтобы ты думал о том, что твои симптомы чрезвычайно полезны; они нужны, они поддерживают равновесие, и их изменение — опасно. П.: Да. Т.: Договорились? П.: Да, да. Т.: Мы снова встретимся через неделю и ты расскажешь мне обо всем, что ты натворил. Хорошо? П.: Да. (Пациент выходит, вновь входят родители.) Т.: Я теперь увидел, что происходит; и произвел оценку ситуации: это явная симптоматика обсессивно-компульсивного типа, более-менее похожая на то, что описано в моей книге. Я бы сказал, что это очень сложная, очень серьезная проблема, но это не значит, что ее разрешение должно быть таким же сложным и болезненным. Здесь важно найти правильный ключ; иногда, если найден подходящий ключ, все разрешается очень быстро и бесповоротно. Нужно только правильно подобрать ключ. Я начал работать с ним; я уже дал ему предписания; я осуществил некоторые маневры; то, что я делаю с ним, остается между им и мною; с вашей стороны мне нужно тесное сотрудничество. О. и М.: (кивают в знак согласия) Да. Т.: В том смысле, что мне нужно, чтобы и вы тоже выполняли то, что я попрошу вас делать. М.: Конечно. Т.: Вот первое, о чем я вас попрошу: как до сих пор вы отлично справлялись с тем, чтобы контролировать его, находиться рядом с ним, теперь вы даже еще лучше должны научиться держать дистанцию: если он вызывает рвоту — пусть он вызывает рвоту; если он выполняет ритуалы — пусть он выполняет ритуалы. Вы должны полностью погрузиться в атмосферу конспиративного молчания... М.: Действительно, иногда мы ругаем его... Т.: Конспиративное молчание в отношении проблем... О.: (перебивая) А когда он требует нашего вмешательства по какому-то поводу? М.: Он обращается к нам постоянно! Т.: Вы должны говорить что-то вроде: у нас нет больше сил, мы больше не в состоянии... М.: Но тогда он становится неистовым! Т.: «Мы не можем этого сделать; пожалуйста, прости нас». М.: Это означает — в самом деле покинуть его (вполголоса, как будто говоря сама с собой). О.: Но что если он попросит придти и поднять ему крышку унитаза... М.: (прерывая) В противном случае он не будет пользоваться туалетом... О.: ... туалет... крышку от туалета. Т.: Это такие незначительные вещи... О.: Вот именно, незначительные. Т.: Однако сейчас действительно важно — перестать оберегать его. О.: Оберегать его. (Его) действия... поведение прежде всего, не подсматривать за но вводит его в ним... совершенно не подсматривать?! «минимальной» Т.: Очень хорошо. О.: Впрочем... Т.: (прерывая) Только эти незначительные вещи. О.: Скажем, таким должно быть наше поведение. Т.: Очень хорошо. М.: Доктор, иногда он трогает меня. Т.: Что!? М.: Иногда он трогает мне грудь. А потом, он также разгуливал голышом... Т.: Хм-м. М.: Да, в прошлом это случалось. Т.: Давайте теперь смотреть на настоящее. Если он будет трогать вашу грудь — что должна бы делать мать в отношении сына, который трогает ее грудь? М.: Э-э... (делает жест, не находя подходящих слов). Т.: Она его как следует шлепает. М.: Тогда он шлепнет меня в ответ, доктор! Что я могу сделать, когда я дома одна? Т.: Скажите его отцу. М.: А когда моего мужа нет дома, куда я должна за ним идти? Т.: Отругайте его, хорошо? М.: Он впадает в ярость, доктор. Т.: Хорошо, синьора... М.: Я боюсь его, когда он впадает в ярость, доктор. Т.: Правильно. Хорошо. Вы правы. О.: (быстро вмешиваясь в диалог, повернувшись к жене — это довольно редко имело место: во время первой сессии супруги разговаривали с терапевтом, сидя параллельно друг другу, даже когда они общались между собой). Давай послушаем доктора! Т.: Однако в подобных случаях наихудшую позицию занимают жертвы. Вы согласны? М.: Да. Т.: Вы знаете, я всегда говорю, что мучители существуют потому, что есть жертвы, а не наоборот. Те, кто исполняет роль жертвы, ставят других в позицию мучителей. Правильно? Поэтому давайте больше не будем занимать эти позиции. Согласны? Хорошо? О.: Значит, по-вашему, мы не должны спрашивать у М. «Что ты делал, что ты сказал доктору? » Т.: Нет. Договорились?
  10. Третья сессия. Т.: Итак, как прошла эта неделя? П. Не знаю...достаточно... удовлетворительно,с определенной точки зрения, тем более, что у меня не было много кризисов. Т.: Хорошо. П.: Тоже потому, что... Т.: Вы отметили только два эпизода. П.: Из них второй был лишь началом кризиса. То есть, у меня была после этого пара ситуаций, в которых было только начало, а потом обычно проходило. То есть я там записала, потом начала разговаривать, и проблема, следовательно, была решена. Это всегда было... вначале ситуация была, скажем... может начаться ситуация, в которой... скажем, отвлечение... однако, в общем, с этой точки зрения, не знаю, изменилось ли или нет, потому что иногда я думаю, что, в общем-то... Я старалась избегать избеганий, и следовательно... это да, однако хочу сказать, что я еще не сделалась львом и не могу делать любые вещи. В общем, присутствует в виде фона немного... но больше нет... Т.: Больше нет...? П.: Нет больше ситуации... то есть, со мной вновь случилась, помимо тех случаев, одна ситуация, в которой я была довольно-таки... скажем так, интенсивная ситуация. Т.:Стало быть, можно сказать, что примерно за две недели случились два эпизода, один из которых был скорее слабым. П.: Да. Т.: Это можно принять за значительное улучшение? Или нет? П.: Не знаю, с некоторой точки зрения... Т.: С точки зрения симптомов, их частоты и интенсивности, значительное улучшение... В процентах, как можно было бы оценить? Какую оценку можно дать в процентах? П.: В процентах, с уверенностью 50%. 50%, при которых остается все же ситуация неполной уверенности, неполного спокойствия при принятии решений. То есть, хочу сказать, даже если я не избегаю, однако совершенно ясно, что сам факт, что я говорю: «Ладно, я должна попробовать», означает, что это не что-то, что происходит само собой, и что раньше я не думала, что нужно попробовать: я просто шла... Т.: Хорошо, однако после опыта этих лет закрепилось новое знание, согласно которому нужно говорить: я должна по¬пробовать. П.: Да, да, это безусловно так. Тоже потому, что мне приходит в голову, что я утратила все оправдания... Хочу сказать, я уже говорила в прошлый раз, таблетка — это все же оправдание. То есть, спокойствие, которое она мне давала... Потом этот механизм оказался в кризисе, поскольку больше не действовал, однако... Не могу сказать: «Я забыла о ее существовании», поскольку она у меня в сумке, однако я ее не принимаю. Я не принимаю таблетку, и в первые дни я говорила себе: «Ну, хорошо, у меня все равно есть нужда в ней. Скажем, так: я постараюсь как можно реже принимать ее.» А сейчас я отдаю себе отчет в том, что больше не думаю... не думаю принимать таблетку. Т.: Хорошо. П.: Потом было другое оправдание, просьба о помощи. Оно тоже исчезло в тот момент, когда я говорю себе: ну, хорошо, когда я думаю о том, что не должна обращаться за помощью, я не могу просить о помощи. Тем не менее, и это тоже осталось немного, в виде необходимости, если уж прямо совсем не смогу... Т.: Конечно. П.: Однако и в этом случае я уже могу активизировать эту систему. И в целом, не могу сказать, что я чувствую себя способной свернуть горы, однако... скажем, я не нахожусь... я не оказалась в ситуации, в которой... В общем, я избегала избеганий. Т.: Что это значит, «избегала избеганий»? Что вы ни перед чем не отступились? П.: Когда я это заметила, то есть... Раньше, я сказала, что раньше я была в большей депрессии, хочу сказать, что если мне не хотелось выходить, ну и хорошо: найду оправдание и не пойду. Чтобы лучше объяснить: приведу второй эпизод, когда потом все прошло: я утром на работе должна была пойти в банк, для того чтобы обменять чек. Перед этим уже была пара подобных случаев, в которых я использовала коллег: «Ты случайно не пойдешь в банк?» Я собралась идти, но потом сказала себе: «Нет, я должна туда пойти, посмотрим, что случится». И, стало быть, в этом смысле я избежала избегания. Думаю... то есть, я еще не... я не стараюсь делать больше, чем необходимо. То есть, я не говорю: «Ну, ладно, сегодня мне делать нечего, соберусь и пойду придумывать себе какое-нибудь занятие». Однако, можно сказать, что, когда было нужно, я собралась и пошла, вместо того чтобы найти кого-то, кто «Ты случайно там не будешь? Возьми для меня... или я сама пойду. Но, если ты это для меня сделаешь...» Я сделала сама, и все. Т.: Хорошо. П.: Хочу сказать, что это не так просто, но все-таки. Т.: Но все-таки вы сами делаете что-то. П.: Да, я сама делаю некоторые вещи. Т.: И это новость? П.: В последнее время да. Т.: Вы давно уже этого не делали. П.: Довольно-таки. Я так хорошо преуспела, что даже чуть ли не... Существовали объективные, причины, из-за которых я могла избегать. Т.: Объективные, логичные, рациональные причины, из-за которых было оправданно... П.: «Я могла бы пойти, но раз ты уже все равно выходишь, раз ты все равно там будешь, зайди взять для меня что-то». Да, это довольно-таки... нельзя сказать, что я это делаю, не задумываясь. Т.: Какой эффект оказало на вас столь быстрое изменение? Потому что, действительно, мы с вами встречаемся с... Это третья неделя, не так ли? П.: Да, действительно, то есть... В первый момент было много энтузиазма, даже небольшого, если честно сказать, после всего этого времени. Потом я почувствовала некоторый страх, что все проявится в какой-то другой форме, поскольку я за три года пережила опыт таких ситуаций, когда вся¬кий раз, когда я думала, что я справилась с чем-то, появлялось что-то другое, в каком-то другом виде... и, стало быть, я не знаю... Потом, хочу сказать, не все дни такие: может быть, десять дней назад я чувствовала себя лучше, чем сегодня, но... чувствовала себя лучше... однако еще терпимо, то есть, хочу сказать, еще и потому, что чувствовать себя «да как вам сказать», но довольно... это не так неприятно, нежели чувствовать себя удовлетворительно, а потом рухнуть вниз. Т.: Конечно. П.: Потому что это действительно, как бы это выразить, лишает почвы под ногами, дает идею того, что больше нет... что все нужно переделать. Т.: Итак, что случилось в известные нам полчаса? П.: Серия проблем. Т.:Давайте обсудим. П.: Обсудим. Первая проблема: в первый день я сделала все, чтобы забыть о задании, так что вспомнила о нем только вечером. И тогда возникла первая большущая проблема, поскольку вы мне сказали, что нужно было делать его всегда в один и тот же час, и тогда я почувствовала себя явно потерянной: «Что же теперь делать? Начну завтра, или сделаю в 8 вечера, или же позвоню и спрошу у него». В общем, я приняла мое личное решение делать задание в один и тот же час вечером, но не знаю, правильно ли я поступила. И это было первой проблемой, которую я все же с первого же дня решила таким образом, я приняла решение, которое все равно должна была принять. Все шло достаточно спокойно до позавчерашнего дня. Два дня назад... Т.: Так, хорошо, главное, чтобы задание делалось всегда в один и тот же час. Два дня назад...? П.: Потом возникла проблема другого рода. Думаю, что и здесь, с некоторой точки зрения, присутствует попытка избегания, в том смысле, что я старалась думать об устрашающих вещах, но, честно говоря, то, что приходило мне в голову, было совсем не страшным, то есть, хочу сказать, мало пугало меня. Хочу сказать: идея о том, что что-то может случиться с Н. несомненно провоцирует у меня страх, я говорю себе: «Хорошо, если я подумаю о чем-то подобном, мне точно станет очень плохо». В первый день, во второй день, я думала о том, что «он обдерет себе ногу». «Нет, я должна думать о большем». То есть, хочу сказать, была именно попытка остановиться. Т.: Стало быть, вы хотите сказать, что в течение получаса вам не удалось почувствовать себя плохо. П.: Не особенно... то есть, не особенно плохо. Но это потом стало своего рода проблемой: то есть, я старалась ретироваться перед попыткой почувствовать себя плохо. Другая вещь, это то, что я старалась думать о самых плохих вещах. Не знаю, открыла ли я это сейчас для себя или же я всегда это знала, потому что, думая потом об этом, [поняла, что] это было не такой уж и новостью... то, что в тот момент, когда я думаю о какой-то вещи, она мне не так-то уж и страшна. То есть, хочу сказать: если я хочу успокоиться, — это всегда со мной случалось, — я должна добраться до самого страшного, что со мной могло бы случиться. То есть, если кто-то уезжает на машине, я должна говорить себе: «Это опасно — ездить на машине, можно на автобане разбиться об грузовик», потому что мне кажется, что я таким об разом изгоняю из себя страх, то есть... И стало быть, это не помогало мне в попытке почувствовать себя плохо, поскольку когда я говорила себе: «Подумаем о самом страшном, о смерти, о ранениях», это было относительно… То есть, когда я уже это сказала, мне уже было не так страшно, скажем так. Т.: Конечно. П.: Потому что, я думаю, это более или менее механизм, которым я всегда немного пользовалась. Не знаю, всегда ли он действовал. Раньше он, безусловно, прекрасно действовал, но сейчас, не знаю. Т.: Ну что ж, думаю, что я должен дать объяснение всем этим странностям, не так ли? Значит, так, полчаса и «вахтенный журнал» направлены, главным образом, на две цели. Это две стратегии, имеющие специфические цели. Вахтенный журнал, прежде всего, является не просто сбором данных, он представляет собой то, что мы называем «техникой смещения симптома», в том смысле, что в силу того, что сам факт ведения записей уже провоцирует чувство неловкости, в этот момент внимание смещается с прислушивания к самому себе на задание, и симптомы редуцируются. Это особенная военная хитрость (стратагема). Полчаса выполняют другую, еще более особенную, функцию, потому что опираются на логику парадокса. Что означает логика парадокса: это similia similibus curantur* *Лат.: Подобное лечится подобным. — Прим. пер. Вместо того чтобы стараться затормозить, подавить что-то, это что-то намеренно провоцируется и доводится до крайности. Мы знаем, что если проделывать это, некоторые симптомы исчезают, потому что симптом, становясь намеренно вызываемым, больше не может быть симптомом. Чтобы быть симптомом, он должен быть чем-то не зависящим от воли, вынужденным, непреднамеренным, проявляться сам по себе. Стало быть, эти две игры, в которые я с вами сыграл, являются стратагемой для разрушения симптоматической ригидности, для ломки системы восприятия реальности и реакций на нее, которая вынуждала вас к некоторым действиям. П.: Вчера я спросила себя, потому что однажды вечером, ложась спать, я думала о работе, которую должна была делать, которая накопилась, и мне надо было привести в порядок некоторые вещи... то есть, со мной редко случается... я не страдаю бессонницей, но, скажем так, у меня был этот период, чуть более длительный, чем обычно, что означает, что я засыпаю в течение четверти часа, вместо того чтобы заснуть за пять минут, и это значит, что есть что-то, что... я думала об этом. И в тот момент мне это казалось достаточно устрашающим, поэтому я сказала себе: «Лад¬но, все в порядке. Нашла, о чем переживать». Вот, а на следующий день совершенно ничего не было, даже наоборот, моей реакцией было: «Да какое мне дело до того, что у меня есть дела на работе? » Т.: Именно поэтому так важно дотронуться до дна, чтобы выплыть на поверхность. Стало быть, таковы мои объяснения, и таковы стратагемы, как в этом, так и в других подобных случаях. Мне выгодно было объяснить вам это, потому что я думаю, что для вас важно осознание того, что вы учитесь новым стратегиям для того, чтобы сталкиваться с ситуациями, с которыми вы раньше не были в состоянии сталкиваться. Я бы сказал, что эти стратегии опираются на логику, которая немного отличается от логики здравого смысла или от так называемой рациональной логики, однако игра человеческих взаимоотношений основывается на логике более эмоциональной, на парадоксальной логике. Я мог бы часами говорить о парадоксальной и параконсистентной логике, но это не наша тема: для нас важно добиться изменений. Однако это означает, что я не сделал никакого волшебства, я использовал трюки, стратегии, которые смогли сломать ригидность вашей системы восприятия действительности и реакций на нее. Начиная с этого момента вы можете сознательно пользоваться ими, постепенно сталкиваясь с ситуациями, которые до сих пор вызывали у вас страх, как это уже имело место: когда вы пошли в банк, когда вы отправились делать другие вещи, вы, сами того не зная, воспользовались тем, что я вызвал. Теперь нужно продолжать это делать. Однако очень важно следующее: с одной стороны, вы можете пользоваться трюком «вахтенного журнала», а с другой стороны — всякий раз, когда вы чувствуете, что наступает кризис, то вместо того чтобы делать то, что обычно делают другие люди: «Я не должна чувствовать себя в кризисе, я не должна испытывать страх, я не должна краснеть, не должна бояться...», потому что если вы делаете так... В этот момент вы быстро должны начать говорить себе: «Да, мне должно стать как можно хуже, я должна бояться как можно сильнее, подумаем обо всем, что может со мной случиться...» и тогда немного погодя это исчезает. Следовательно, я сказал бы, что, начиная с этого момента; вы должны думать о том, что всякий раз, когда вы начинаете испытывать страх, вы должны сознательно, намеренно до-водить его до крайности с помощью вашей собственной рациональности, хотя это и немного странная рациональность, не правда ли? Это использование логики самообмана в собственных интересах. П.: Особенно, если она действует. Т.: Мне кажется, что я заслужил немного вашего доверия. П.: Да. Да, действительно... Т.: Стало быть, следует продолжать в этом направлении. Значит: избегать избеганий; затем очень быстро и бурно доводить до крайности ваши ощущения страха всякий раз, когда они возникают; если есть необходимость, пользоваться вахтенным журналом, но только если в этом есть необходимость; полчаса больше не важны, поскольку вы должны теперь делать это всегда, хорошо? Да, удовлетворите мое последнее любопытство: как среагировал аналитик на все эти быстрые изменения? П.: Не знаю. Т.: Вы не рассказали о них? П.: Я продолжаю не рассказывать. Т.: Да, вы не рассказываете, что обратились сюда, но рассказали ли вы об изменениях, произошедших в вашей жизни? П.: Да, я думаю, что она, в любом случае, заметила их. В определенный момент она сказала мне, что у меня есть тенденция заниматься самостоятельным анализом (смеется). И тогда я осознала, что, может быть, это было... Потому что я и сама отдаю себе в этом отчет. Не знаю, что она об этом думает...потому что я никогда у нее об этом не спрашивала/ думаю, что меня и не особо интересует, что она думает. Т.: В любом случае, сегодня я сделаю одно предсказание: я думаю, что когда мы закончим нашу работу, вы найдете возможность оценить, есть или нет у вас необходимость в анализе. П.: Да, но я убеждена в том... В первый раз я вам более или менее объяснила, что я пришла к констатации того, что я хочу чувствовать себя хорошо, для того чтобы идти на анализ. Я и дала себе другой срок, срок, который не зависит объективно по времени от того, когда я закончу. Я безусловно закончу в тот день, когда мне начнет быть в тягость это постоянное хождение, это постоянное нахождение вне дома, это... Ясно, что тот момент, когда это станет тягостно, послужит знаком того, что... Т.: Это не срок, я сделал предсказание. П.: Да, да, но... Т.: Хорошо? Встретимся на следующей неделе, и значит: каждый раз, когда вы испытываете страх, вы должны быстро доводить до крайности ваши ощущения. Избегайте избегать, я даю вам еще одну неделю времени, а потом я начну просить вас делать некоторые вещи. Хорошо? Четвертая сессия Т.: Итак, что произошло на этой неделе? П.: Она была достаточно спокойной, не особо трудоемкой, так что у меня не было больших... то есть, у меня нет листочков, никаких. Т.: Вы не испытывали страх? П.: Совсем нет. В некоторые моменты я чувствовала себя слегка неуверенно, я попробовала усилить ужас, смятение. В общем, можно сказать, что не... я не чувствую себя очень... Т.: Что случалось в тех случаях, когда вы начинали испытывать страх и пытались довести его до крайности? П.:На самом деле, он у меня проходил. Это так комично... только мне хотелось бы не делать это постоянно. Т.: Наоборот, вы должны это делать всякий раз, как это случается. П.: Поэтому, как я сказала, возможно, осталось что-то более... в смысле... еще немного неуверенности, но не... в общем, не другое. Т.: Стало быть, вы хотите сказать, что к четвертой сессии у вас больше не возникло панических приступов, вы больше не испытывали страха, вы теперь чувствуете только немного неуверенности? П.: То есть, Скажем, что фоновая неуверенность остается, в том смысле что всякий раз, когда я должна что-то делать, я должна напоминать себе, что я должна пробовать, иначе бы взяло верх желание уйти. Т.: То есть, ваш жизненный стиль многих лет. П.: Однако можно сказать, что... я теперь нахожусь в такой фазе, когда я не чувствую себя плохо. В крайнем случае, я боюсь почувствовать себя плохо, но мне не бывает плохо. Почему я это сказала, когда я сказала, что попробовала усилить смятение, это все же было только самое начало, то есть, я хочу сказать... «Я здесь, сейчас у меня начнут потеть ладони, слезиться глаза», но это было только начало, то есть, это очень далеко от того, когда я внезапно чувствовала себя вне окружающего мира, поэтому... Я не такая, как раньше, как раньше-раньше-раньше, но в целом это не так плохо, хочу сказать, в том смысле, что я не приезжаю в Ареццо одна. Т.: А... и вы не хотели бы попробовать? П.: Надеюсь... жду не дождусь. Т.: Хорошо. Для меня важно слышать это от вас. П.: Да, в общем, мне не терпится... думаю, вчера у меня возникло нестерпимое желание делать все как можно быстрее, потому что мне нужно делать так много, что я даже не знаю, что именно мне нужно делать. Однако, действительно, я чувствую необходимость, мне нужно вновь стать госпожой самой себе, полностью, то есть рассчитывать на саму себя, не испытывая при этом необходимости... поэтому... Т.: Вы обращались за помощью? П.: Нет, в эти дни... то есть, не специально: даже наоборот, в некоторые места я отправилась одна. Т.: Какие это были места? Куда вы пошли и где вы остались? П.: Я ходила за разными покупками, за разными вещами, не испытывая при этом необходимости находить разные оправдания. В субботу был детский праздник в общем, там был и Н., значит, мы все туда пошли, то есть, я и П., но он потом ушел. Там все время находилась одна моя двоюродная сестра, однако должна сказать, что это меня никаким особенным образом не встревожило, то есть, хочу сказать, я не искала оправданий, чтобы оставить там моего сына, как я бы это сделала раньше, поэтому... в этом смысле, достаточно... Нужно сказать, что там было очень многолюдно. Вначале, в некоторые моменты я не так чтобы... то есть, я была достаточно... физически я не чувствовала себя плохо, но у меня была немного повышена зрительная чувствительность... Все же мне не было плохо, то есть, раньше я была бы вынуждена искать ключи от машины и, как минимум, пойти в машину... потому что потом в машине мне становилось лучше. Ничего подобного, там я оставалась очень спокойной. День был нервный, но в других аспектах, потому что... само по себе это, хочу сказать, не… Т.: О чем вас заставляет задуматься такое стремительное улучшение вашей ситуации ? П.: О чем заставляет задуматься? Надеюсь, что мне больше не станет плохо. Потому что в течение этих трех лет случались периоды объективного улучшения, как я уже сказала... Просто я всякий раз избавлялась от физического недомогания, которое в тот момент меня заботило, и возможно, при этом я никогда не затрагивала других проблем, поэтому, как только я решала одну проблему, тут же возникала другая, превращалась в другую, поэтому... Это всегда было ужасным разочарованием. В этот период я действительно хорошо себя чувствую. А тогда случалось, что я вновь начинала чувствовать себя плохо, появлялось расстройство другого типа, и это вызывало у меня критическое состояние, вплоть до финального кризиса, В сентябре у меня возникли некоторые новые проблемы: мне не было так же плохо, как два года назад, наоборот, мне было гораздо лучше, просто расстройство было еще более невыносимым, поскольку в предыдущие годы у меня всякий раз было то низкое давление, то чувство усталости, то есть, различные типы расстройств. И когда я видела, что эти проблемы разрешались... у меня больше не было оправданий и это было внезапно... То есть я доходила до того, что... Как я сказала, мне было намного лучше, но в то же время это было совершенно невыносимо, потому что у меня больше не было для себя самой никакого стоящего оправдания, то есть оправдания физическим недугом, который для меня был единственной причиной, служащей оправданием. Мне плохо, я могу испытывать избыток стресса, но мне плохо, потому что у меня низкое давление; при пониженном давлении принимают таблетку, нет, принимают капли, низкое давление проходит и самочувствие улучшается. Т.: Просто бояться чего-то... П.: Нет, нет, нет, абсолютно нет. Мне нужно было чувствовать себя плохо физически, иначе я не могла заметить, что мне плохо. Это должно было быть чем-то совершенно очевидным, что бы я могла это признать. А потом, вот именно, поскольку моим физическим расстройствам всегда находилось... я всегда говорила, что предпочла бы страдать вирусным гепатитом... не худшей болезнью, поскольку... не неизлечимой болезнью, нет. Замечательный вирусный гепатит или что-то в этом духе, мне хотелось бы заиметь. Т.: Мне с самой первой нашей встречи показалось симпатичным то, что вы рационально познали и полностью осознали все ваши проблемы, все ваши расстройства, однако на деле вам никогда не удалось изменить ситуацию. П.: Действительно, нет. Потому что... я всегда говорю... по-моему, рациональность — это большое достоинство, то есть я всегда считала его достоинством. Однако у рационального человека есть очень большое ограничение: он не может принять иррациональные реакции. И действительно, в последний раз, в сентябре, я не могла больше выносить этого, потому что не могла принять тот факт, что, не¬смотря ни на что... были все необходимые предпосылки для того, чтобы все было хорошо, было что-то во мне, что отказывалось быть рациональным как прежде, потому что я никогда не боялась, когда нужно было бояться, потому что с рациональной точки зрения можно не испытывать страха. Я особо не волновалась, потому что с рациональной точки зрения не было причин для беспокойства. Все это работало до определенного момента, а потом этот механизм полностью вошел в кризис, а я оказалась совершенно беззащитной. Т.: Вы отдались волнам. П.: Да, в этом трагичность ситуации. Я никогда не говорила, что у меня какая-то ужасная болезнь, я никогда не боялась заболеть. Я знакома с некоторыми людьми, скажем, подверженными сильному стрессу, они в критические моменты думают, что у них какая-то неизлечимая болезнь... Я никогда так не думала. То есть, за исключением первой недели, в которую я начала себя плохо чувствовать, у меня давление было 80, и было видно снаружи, как бьется сердце, но это было... Я сделала электроэнцефалограмму, я никогда не думала, что у меня тяжелое заболевание. И в результате, как я сказала, мне пришлось почувствовать себя так... именно для того, чтобы это стало настолько невыносимым, что я уже не могла бы «доверить» объяснение моего плохого самочувствия физическому недугу. Т.: Хорошо, но поскольку мы, наоборот, стараемся сначала скорее делать вещи, нежели размышлять о них, и размышляем после того, как сделали, то первое, о чем, я думаю, полезно подумать, ввиду всего того, что нам удалось достигнуть, это то, что ваши расстройства не были такими уж ужасными, непобедимыми, такими абсолютно неизменяемыми. Понадобилось так мало для того, чтобы... П.: Действительно. Т.: ...вызвать изменения... П.: Конечно. Т.: ...это очень важно. П.: Возможно, я боролась противоположным способом. Сейчас мне кажется, что я всегда боролась с ними, апеллируя к рациональности, то есть говоря: «Это расстройство ничего не значит, у тебя не должно такого быть, это наилучший способ...» Действительно, в тот период меня очень раздражало, когда мне говорили: «Соберись с силами, старайся победить себя», потому что я всегда преуспевала в победе над самой собой, но мне ни разу не удалось. Т.: Не удается засунуть кота в мешок. П.: Нет. Т.: Чем больше его запихивают, запихивают, - тем больше он царапается, сердится, мешок рвется и кот вырывается, взбешенный. В то время как необходимо выпустить кота и обучить его; научиться дрессировке и установить с ним хорошие отношения. Стало быть, в этом направлении... Сейчас меня интересует все, что вам еще действительно страшно делать. Скажем, применяя убывающую шкалу от 10 до 1, на десятом месте то, что вам страшнее всего делать. П.: Думаю, что безусловно самое страшное для меня — это поехать одной на машине далеко, то есть далеко, далеко... далеко. Быть в отъезде с утра до вечера. Быть далеко от дома, быть вне дома. Хотя это тоже... странная вещь, сейчас я не знаю, зависит ли от того, что это случилось прошлым летом... то есть в прошлые каникулы, скажем... На каникулах мне никогда не было плохо, и все же я была далеко от всех, но, я думаю, что я была настолько далеко от всего, что у меня не было точек отсчета. То есть: я не была далеко от дома, я была на каникулах. Т.: И там вы ни о чем не думаете. П.: Тогда как, к примеру, если я далеко от дома, потому что я в Ареццо, одна... думаю, что это было бы очень неприятно: находиться... Действительно, думаю, что мне неприятно быть далеко от машины, далеко от того места, куда я должна приехать, далеко... в любом месте. Т.: А что-то поменьше? Следуя этой иерархии, куда мы попадем? П.: Что-то поменьше... Все время присутствует этот факт: удалиться от моей скорлупки. Не знаю, что можно было бы считать меньшим. Т.: Как давно вы не водите машину? П.: Нет, я каждое утро еду на работу на машине, возвращаюсь домой на машине, еду за чем-нибудь, это другая вещь, немного более... Поехать на машине в супермаркет; находиться среди людей, это относительно, то есть не просто быть среди людей, я могу спокойно находиться со ста пятьюдесятью людьми в закрытом помещении, без воздуха, это не так чтобы... даже наоборот, в закрытом помещении я не испытываю особых проблем, скорее уж на открытом пространстве. То есть, в кино мне никогда не было неприятно, а когда я нахожусь на площади, мне становится немного более неприятно. Однако часто это связано с ситуацией: нет необходимости... то есть, хочу сказать, возможно, если я... Т.: Хорошо. Тогда мы должны провести проверку огнем, не так ли? П.: Да, раз вы так считаете. Т.: Вы в субботу утром работаете ?... Не так ли ?... П.: Да. Т.: А вы могли бы найти час времени? П.: Да. Т.: Хорошо. С этого момента и до следующей нашей встречи я прошу вас сделать одну только с использованием вещь в следующую субботу, оставляя неизменным все, что мы до сих пор делали: всякий раз,когда вы испытываете страх, вы должны доводить его до крайней степени; каждый раз, когда вы хотите избежать чего-то, вы думаете о том, что вы можете избежать избегания; вы также можете продолжать носить с собой вахтенный журнал и все прочее... Стало быть, в субботу утром вы должны отпроситься на час, выйти из офиса, пойти за своей машиной, сесть в машину, но прежде чем сесть в машину, вы должны сделать пируэт вокруг самой себя... Вы приезжаете в Ареццо, находите парковку в центре. Выйдя из машины, вы должны сделать еще один пируэт. После чего я хочу, чтобы вы отправились в центр, а именно — на рынок, и разыскали и купили самое большое, самое красное, самое спелое яблоко, какое вам удастся найти. Только одно яблоко. Потом, поскольку в субботу утром я работаю здесь, как каторжник, вы придете сюда, постучите в дверь, оставите мне яблоко и вернетесь домой. Поскольку я буду работать без обеда, вы должны будете принести мне что-нибудь поесть, одно лишь яблоко: самое большое, самое красное, самое спелое, какое вам удастся найти. Мы увидимся с вами на следующей сессии. Хорошо? П.: Я умру по дороге. Т.: Я жду вас в следующий раз. Хорошо ? П.: Хорошо.
  11. Первая сессия. Терапевт: Итак, в чем заключается проблема? Пациент: Довольно трудно... нет, не трудно, не знаю... попробуем рассказать все с самого начала. Мне кажется, что я достаточно неожиданно начала чувствовать себя плохо, потом, может быть, думая о случившемся, [поняла, что] три года назад уже были некоторые сигналы, я неожиданно начала ощущать странные головокружения, по крайней мере, я их называла головокружениями, которые были, в общем-то, чем-то другим. И... когда я почувствовала себя плохо, сначала были некоторые ситуации, один раз, мне кажется, у меня был прилив крови, что-то в этом роде. Когда я почувствовала себя плохо, я в течение нескольких дней оставалась дома, дней пятнадцать, у меня давление было около восьмидесяти, в общем, в этом роде, и врач сказал мне, что речь идет о стрессе, в общем. Все в этом духе. И действительно, у меня в тот период очень резко понижалось давление... все в этом роде. Потом прошел какой-то период... нет, наоборот, скажем, что почти сразу же я пошла к врачу, прошла обследование, сделала электроэнцефалограмму, и потом была спокойной, безоблачной, потому что мне казалось, что все было в порядке. Потом, однако, прошло лето... в общем, каникулы я провела хорошо. Начиная с сентября примерно, я начала ходить в этот кабинет во Флоренции раз в двадцать дней... со мной проводили собеседования. Вначале мне прописали лекарства, скажем так. Т.: Этот кабинет, это кабинет психоаналитика... П.: Это в том же самом кабинете, куда я сначала ходила к док¬тору С. и где я сначала не подвергалась, собственно говоря, анализу... по крайней мере, я так думаю... к тому же, эта дисциплина так далека от меня, так далека... Я такой человек, никогда со мной не могло бы случиться подобного. Я всегда была рациональной и все рационализирующей личностью, чрезвычайно рациональной; если не было причины для того, чтобы чувствовать себя плохо, я не могла чувствовать себя плохо. Т.: Хорошо. Значит, сначала доктор С, а потом лекарства и собеседования. П.: Да, лекарства и собеседования: сначала я принимала Nuptidon и Xanas в небольших дозах. Т.: В течение какого периода ? П.: Примерно до весны, потом я продолжала принимать Xanas — мне сказали перестать принимать Nuptidon — одну таблетку в день, скажем, что я до этого момента так и принимаю его. Т.: Потом вы начали психоанализ... П.: Да, где-то с сентября того года. Потом заговорили о том, чтобы подвести некоторый итог ситуации. Я у него спросила... за весь этот период я многому научилась, можно сказать, что я многое преодолела, а именно, преодолела все расстройства сугубо физического типа или сводимые к чему-либо физическому. Я преодолела их полностью, вплоть до того, что у меня повысилось давление, то есть у меня теперь нормальное давление; в общем, у меня теперь нет никакого недомогания, скажем так. Т.: Все это с доктором С, психиатром. П.: Да. И я у него в этот момент спросила, для чего же нужно все это, если это не помогло мне чувствовать себя полностью хорошо? Я не говорю, чувствовать себя так же хорошо, как раньше, я потом открыла для себя, что, может быть, это было бы и не очень правильно, кроме того, что это было, кажется, и невозможно... но, может быть, существовали какие-то причины, из-за которых мне было Плохо, стало быть, в крайнем случае, мне не... но хотя бы чувствовать себя так же хорошо, как раньше... За этот период все, что было связано с физическими ощущениями, исчезло, осталось только это чувство... как я говорю, «потерянности». Это чувство очень сильно, когда оно проявляется, оно не дает мне ощущения того, что я могу преодолевать ситуации... Т.: Что в точности вы ощущаете: «плывет» голова, дыхание затрудняется, сердце начинает сильно биться, вы дрожите... П.: (перебивая). Иногда сердце сильно бьется, иногда... нет, затрудненное дыхание — нет, скорее, сердце иногда сильно бьется, не всегда. Я бы сказала, что я чувствую себя «вне окружающего мира», то есть, мне кажется, что я плохо воспринимаю окружающую действительность, плохо вижу предметы... Т.: Расплывчато. П.: Расплывчато: почти так. Т.: У вас все расплывается в глазах или вы чувствуете смешение в голове? П.: Скажем так, что в моей голове вещи не так хорошо определены, как в те моменты, когда я хорошо себя чувствую, и это случается... часто. Моя критическая реакция — мне больше не хочется выходить из дома, в том смысле, что я боюсь оказаться в подобной ситуации, потому что мне не удается контролировать эту ситуацию. Пока у меня было низкое давление, я всегда носила с собой капли от давления: это было оправданием. Теперь-то я знаю, что у меня нет никакого физического недомогания, скажем так, я совершенно неспособна... а если я пробую рационализировать... как мне говорят некоторые люди, «сделай над собой усилие», мне кажется, что они так говорят, потому что никогда не испытали на себе осознание того факта, что именно в тот момент, когда ты стараешься сделать усилие, наступает предел. Т.: Как это бывает, когда пытаются запихнуть кота в мешок: чем больше его запихивают, тем больше он сердится, царапается, рвет мешок... когда вырывается из мешка, он еще больше сердится; кота нужно воспитывать. П.: Да, да, это так. И возможно, в силу того какой я была, мне раньше удавалось управлять всем тем, что мне казалось известным... в данный момент я не вижу выхода. Я сказала: странно то, что я раньше никогда не испытывала страха. То есть, я хочу сказать: я знаю людей, которые чувствуют себя плохо или не очень хорошо, и когда им плохо, они думают, что у них что-то серьезное. Я никогда не испытывала страха этого типа, поскольку чему-либо физическому, о чем речь, возможно, мне всегда удавалось... А тут эта вещь... потом я сказала: это не случайно, что меня ранило именно в то, что мне всегда удавалось лучше всего, а именно, контроль над самой собой. Т.: Стало быть, если я правильно понял, вы теперь избегаете выходить из дома одна... П.: (перебивая) Да... меня это очень путает. Т.: ...Вы избегаете оставаться дома одна... П.: Нет, нет, оставаться одной... То есть меня закрытые пространства не пугают; то есть помещения, которые мне знакомы, мне очень подходят, у меня дома, дома у друзей, когда ходим в театр. Странно, но в театре у меня не возникает никаких проблем. Т.: А что, они должны были бы возникнуть? П.: Нет, и в самом деле: я в этом случае делаю что-то очень определенное. Если я должна идти за покупками, это уже создает мне... знаю, что могу почувствовать себя плохо, и когда это случается, мне делается так плохо, что мне даже одна лишь мысль о том, что я должна это сделать, вызывает непрятные ощущения. Т.: Вы обращаетесь за поддержкой, за помощью предпринятых к окружающим вас людям? П.: Сейчас да; думаю, что мне понадобилось три года, чтобы прийти к этому. Т.: К обращению за помощью? П.: Обращение за помощью не входило в мои привычки, возможно потому, что я, наоборот, была человеком, который очень редко просил других о помощи, то есть, я хочу сказать... Т.: Почему вы мне ответили: «Мне понадобились эти три года (анализа) для того, чтобы я...» П.: (перебивая). Я думаю... Т.: Для вас это большой успех, то, что вам теперь удается просить других о помощи? П.: Нет, это для меня не большой успех. Мне до сих пор тяжело признавать, что я нуждаюсь в помощи, но сначала я этого не делала. Сначала я находила какой-нибудь предлог: у меня болит голова... Теперь мне кажется, что я нуждалась в физических признаках недомогания для того, чтобы самой принять тот факт, что я плохо себя чувствую. Потому что, например, если бы кто-то мне сказал четыре года назад, что со мной может случиться подобное, я бы сказала, что это абсолютно невозможно. Я всегда говорю, чтобы привести пример, когда мне случается об этом разговаривать: когда у меня родился сын, мне пришлось сделать кесарево сечение. Я была самым спокойным из всех окружающих меня людей человеком, я всех подбадривала, все смотрели на мой живот... Т.: Вы замужем и у вас есть ребенок? П.: Да. Т.: Сколько лет ребенку? П.: Восемь. Т.: Чем вы занимаетесь в жизни ? П.: Я работаю в мэрии города Б. Я сама из Б. и работаю в Б. Т.: А чем занимается ваш муж ? П.: Он работает в Горном объединении (смеется). Мы — двое фрустрированных государственных служащих. Т.: Стало быть, вы сначала обратились к доктору С, а затем начали анализ. С кем вы занимаетесь психоанализом? П.: Доктор Р. Т.: Это женщина? П.: Да, это женщина, но я не помню ее имени. Т.: Как часто вы ходите на сессии? П.: Три раза в неделю. Т.: Это терапия по Фрейду? П.: Я ничего в этом не понимаю. Это так сложно... Т.: Как давно вы подвергаетесь психоанализу? П.: С января 1987 года, если не считать пару предварительных собеседований... Как я уже говорила, в то время я пришла к анализу, как к чему-то болезненному, но необходимому для того, чтобы почувствовать себя лучше. Сейчас, после трех лет, есть что-то, что меня интересует во всем этом... хочу сказать, помимо того факта, что мне в данный момент не стало лучше, даже наоборот, иногда я думаю, что чувствую себя хуже... однако... Т.: К чему сводятся ваши страхи вашим психоаналитиком? П.: Мы с ней много говорим о моей части — ребенке, которая должна проявить себя... Я не знаю, то есть, я, действительно, открываю для себя, то есть, хочу сказать, что когда я... прежде чем я почувствовала себя плохо, думаю, что я в какой-то момент... все амортизировала, притупила, что у меня больше не было реакций... что я так хорошо контролировала себя вовне, что я так же хорошо научилась контролировать себя и изнутри. То есть я с того момента открыла у себя очень сильные чувства. Первым чувством, незамедлительно проявившим себя, была... я бы сказала, злость; то есть хочу сказать, что я осознала то, что я проводила время, принимая все, что со мной происходило, и при этом я была уверена в том, что я была всем довольна, что я всегда выбирала лучший вариант, что... Потом со временем я поняла, что может быть, мой выбор был самым логичным, но было бы правильно сказать, что некоторые вещи, которые я сделала... Я делала выбор, может быть, лучшего варианта, но, хочу сказать, мне не доставало некоторых вещей, я согласна с тем, что мне не доставало некоторых вещей. В частности, я сейчас подумала о работе; хочу сказать, что ты получаешь диплом... по политическим наукам... успешно получаешь диплом, имеешь некоторые перспективы и затем, с логической точки зрения, делаешь выбор. Я, к тому же, к моменту защиты диплома уже была замужем и имела ребенка. Сделать выбор, хочу сказать, даже правильный, возможно, я и сейчас повторила бы его, повторила бы свое участие в конкурсе на замещение вакантной должности в мэрии города Б., где занимаются всем, чем угодно, кроме того, что преподавалось на курсе экономики, как если бы ты отложил его в сторону. Однако в тот момент моей реакцией, наверное, было убеждение себя в том, что это было хорошим выбором, что это было прекрасно, не принимая во внимание то, что мне не хватало некоторых вещей, а именно, возможности... хочу сказать, что у меня могла бы быть возможность поступить в школу по специализации в Турине, если бы я не была замужем. Если бы у меня не было ребенка, я, может, все равно бы поступила туда. Хочу сказать, что в тот момент... Т.: У нас так говорили: если бы у моей бабушки были колеса, она сделалась бы тележкой, однако бабушка сожалела о том, что она не тележка, хотя и... П.: Да, примерно такая же концепция. Возможно, что это все-таки так... хотя и... то есть... это все-таки было правильным решением. Но почему я должна говорить, что я не чувствую, что мне не хватает того периода, когда я училась, что у меня нет времени взять книгу в руки. То есть, гораздо честнее сказать, что мне сильно не хватает учебы, потому что я вынуждена крутиться между резолюциями и телефонными звонками, до которых мне нет никакого дела. Т.: Согласен. Говоря об этом, мы касаемся того, что, по моему мнению, относится ко второму плану. На первом плане находится то, что привело вас сюда сегодня, а именно, если я правильно понял, эти не очень ясно выраженные при¬ступы паники, тревожности, фобии или чего-то, я не знаю чего, и следовательно, злости, которая изливается из вас. Удовлетворите мое любопытство: психоаналитик знает о том, что вы обратились ко мне? П.: Нет. Т.: Хорошо, и вы хотите подвергнуться одновременно двум вмешательствам? Вы пришли из любопытства? Каково ваше отношение? П.: Я пришла сюда, потому что я ожидаю чего-то от психоанализа, но отдаю себе отчет в том, что это не быстрая вещь, и я не выношу этого. То есть, мне хотелось бы... в этом есть вещи, которые меня интересуют. По-моему, я экспериментирую... я стараюсь вытащить на поверхность что-то... чего я не знала. Однако я чувствую себя в замешательстве. Я чувствую себя в замешательстве, потому что для чего служит все это, если я все еще нуждаюсь в том, чтобы кто-нибудь сопровождал меня, кто-нибудь, кто... кто, кроме того, тем самым... не знаю, как выразиться, но... да, и меня очень тяготит присутствие всех этих людей вокруг меня. И я чувствую... Т.: Таким образом, вы чувствуете это еще больше, поскольку нуждаетесь в этом. П.: Конечно. Т.: Это очень просто. П.: Вначале я думала, что начну психоанализ для того, чтобы почувствовать себя лучше. Несколько дней назад я поду¬мала, что мне хотелось бы хорошо себя чувствовать, чтобы иметь возможность свободно выбрать занятия психоанализом, а не зависить от тех, кто для тебя важен, кто для тебя не важен... Т.: Я сказал бы, что у вас очень хороший психоаналитик (улыбается). П.: И тем не менее, приоритет в том, чтобы хорошо себя чувствовать. Не знаю, может быть, когда мне будет хорошо, мне и дела никакого не будет до психоанализа. Может быть, так произойдет; у меня об этом нет никакого представления, я думаю. Но за эти три года я открыла для себя, что я в этом смысле мало знаю о самой себе, время от времени случается что-то, из-за чего мне кажется, что мне надо все время возвращаться к пункту отправления, и эта неспособность к определению... Мне так хорошо жилось, хотя, воз¬можно, это неправда, что мне хорошо жилось, но мне было так хорошо, когда у меня была уверенность во всем этом... Т.: Знаете, я всегда говорю, что иной раз, когда вступаешь в подобный круг, уподобляешься той сороконожке, которая так хорошо умела ходить, взбиралась в гору и спускалась с нее, забиралась на деревья и совершала невероятные маневры. В один прекрасный день ей пришлось ответить на один очень затруднительный вопрос, который ей задал один муравей: «А не можешь ли ты объяснить мне, как тебе удается так хорошо ходить, используя все твои ножки одновременно?» Сороконожка начала размышлять о том, как сложно ходить, передвигая все ножки одновременно (пауза)... и разучилась ходить. П.: Думаю, что да, это так. Да, да, безусловно, это так. Т.: Значит, так. Прежде всего я должен объяснить вам мой метод, в том смысле, что вы привыкли к такому подходу, который очень далек от моего личного подхода. П.: Но этот подход до сих пор еще смешивает мои идеи. Т.: Я — решительно прагматичный человек, в моей работе я использую очень прагматичные методы, я занимаюсь очень краткосрочными терапиями. Я даю себе срок в десять сессий: если за десять сессий проблема решается, то хорошо; если за десять сессий мне удалось продуцировать значимые изменения, но мы еще не достигли конечного результата, можно продолжать терапию; если за десять сессий я ничего не изменил, это значит, что мне не удалось бы сделать это и за сто сессий, такова моя точка зрения. Тогда я прерываю терапию (пауза). Я пользуюсь особыми методами, поскольку, кроме беседы, которая является важной частью терапии, но не самой главной, я заставляю делать многие вещи, я прошу делать многие вещи. Однако, самый симпатичный момент заключается в том, что чаще всего эти задания не кажутся очень логичными, они кажутся нелогичными, немного странными, иногда они кажутся банальными, но их надо выполнять, не требуя объяснений: объяснения даются, но в последующий момент. Хорошо? Стало быть, таковы правила моего образа действий. Хорошо? П.: Да. Т.: Значит, если вы согласны, я уже дам вам задание. Я считаю, что нужно делать что-то (и конкретным образом тоже), действовать конкретным образом, особенно в случае подобных проблем. П.: А тот факт, что у меня есть эти странные обязательства? Т.: Ваши сессии с психоаналитиком? П.: Для вас это проблема? Т.: Видите ли, я всегда говорю, что для меня не существует противопоказаний, совершенно никаких, я открыт и доступен. Я думаю, что вы создаете проблему вашему психоаналитику. П.: А именно? Т.: Психоаналитики считают меня еретиком, следовательно, я думаю, что она проявит некоторую сопротивляемость, говоря на нашем сленге. П.: Да, да, да. Нет, все в порядке. Но я уже сказала, что для меня это было чем-то новым, то есть, чем-то новым, что, к тому же, мне очень трудно... Т.: Хорошо, хорошо. Я хотел бы перейти к первому размышлению, которое я предложил бы вам осуществлять в течение следующей недели. Я хотел бы, чтобы вы, всякий раз, когда вы обращаетесь за помощью и получаете ее, задумывались о том, что при этом получаете два сообщения одновременно: первое очевидное сообщение — «ты мне дорога, я помогаю тебе и защищаю тебя». Второе сообщение, не такое очевидное, но более тонкое и сильное, — «я помогаю тебе, потому что одной тебе не справиться, потому что, когда ты одна, ты больна». С течением времени это второе сообщение вносит свой вклад не только в поддержку ваших симптомов страха, оно даже ухудшает их, поскольку подобное подтверждение служит самым настоящим подкреплением и стимулом для вашей симптоматики. Однако, заостряю ваше внимание на том, что я не прошу вас не просить о помощи, поскольку вы в данный момент не в состоянии не просить о помощи. Я прошу вас, всякий раз, когда вы обращаетесь за помощью и получаете ее, просто подумать о том, что вы тем самым поддерживаете и все больше осложняете ваши проблемы. Однако, повторяю: не старайтесь не просить о помощи, поскольку вы не в состоянии не просить о помощи. Просто задумывайтесь о том, что всякий раз, когда вы просите о помощи и получаете ее, вы тем самым все больше ухудшаете вашу ситуацию.Кроме того, чтобы начать с чего-то нашу работу, я дам вам еще одно заданьице, которое заключается в следующем: я приготовил для вас несложную таблицу, которую вы должны будете переписать на каждой странице записной книжки. Вы должны указать дату, время, место, присутствующих людей, ситуацию, мысли, симптомы и реакции. Всякий раз, как у вас начинается один из ваших приступов, вы должны немедленно, в тот же самый момент, где бы вы ни находились, кто бы ни был рядом с вами, сделать запись в записной книжке: дата, время, место, присутствующие люди, ситуация и мысли, симптомы и реакции, которые у вас возникают. Хорошо? Очень важно, что это необходимо делать в тот самый момент. Даже если вы будете ощущать то же самое по сто раз в день, вы должны будете записать это сто раз, поскольку я должен знать в точности как частоту, так и интенсивность симптоматики. Мне нужно собрать точные сведения о том, что происходит. Хорошо. Кроме того, это задание должно стать нашим с вами секретом. Вы можете сказать вашему мужу: «Мне задают задания». Но он не должен знать, в чем они заключаются. Это правило распространяется и на все последующие задания, которые я вам дам, и этих заданий будет много. П.: А если я буду избегать определенных ситуаций, опасности? Т.: Посмотрим. Вторая сессия. Т. : Итак, вы выполнили задание? (улыбается). П.: (улыбается). Да, я выполнила задание, однако я должна сделать одно необходимое предварительное замечание: существует две ситуации, два факта, которые я считаю особыми ситуациями (передает записную книжку). Т.: А я в этом и не сомневался. П.: Для того чтобы не чувствовать себя плохо, я не делаю некоторых вещей, находя много тому оправданий. Например: когда я думаю, что могу почувствовать себя плохо, если пойду после обеда за покупками, то я уже утром, когда иду завтракать, покупаю хлеб. Таким образом, хлеб уже есть, это фундаментальная вещь, которой может недоставать... в доме всегда найдется что-нибудь из продуктов... таким образом, покупки откладываются, можно сходить в другой раз, можно найти кого-то, кто идет за ними. Это образовалось со временем. Сначала — нет, но потом я открыла для себя, что существуют определенные ситуации, в которых я могла бы почувствовать себя плохо... думаю, что это очень существенно. Мне так хорошо удается убеждать саму себя, что я иногда даже с трудом замечаю это. Т.: Да, кстати, эти две вещи, два этих момента, которые вы записали. Если я не ошибаюсь, они всегда случаются вне вашего дома? П.: Да, да. Дома нет, потому что... Т.: Вы были одна? П.: Я была в магазине с моим мужем, а во Флоренции я была с таксистом. Т.: В магазине с П. — это с продавцом или с таксистом? П.: П. — это мой муж. Обычно, если я одна, то может случиться еще сильнее, однако и чье-либо присутствие не гарантирует, что ничего не произойдет. Скажем, что... думаю, что это всегда связано, как бы это лучше объяснить, с ощущением того, что я чувствую себя одинокой в некоторых ситуациях... не только когда я одна... кто-то может при этом присутствовать... думаю, что все это немного зависит от того, что мне понадобилось много времени, для того чтобы... как я уже говорила в прошлый раз... научиться говорить: «Мне действительно нужна помощь» или «Мне плохо». Это для меня... И стало быть, иногда, когда кто-то присутствует... бывает по-разному... Т.: Значит, если я не ошибаюсь, ваш привычный репертуар взаимоотношений решения и поддержки таков: всегда есть кто-то, кто готов вмешаться в тот момент, когда у вас может возникнуть страх, и когда вы избегаете любой ситуации, которая могла бы вызвать у вас страх. П.: Да, да. Т.: Техника избегания и техника поддержки со стороны других людей. П.: Да, да, да, да. К тому же, странным образом, даже в те моменты, когда мне плохо, в случае необходимости вступает в действие тот механизм, благодаря которому, если я считаю, что необходимо задействовать мою способность к действиям, мне удается преодолевать это. Скажем так: именно самые простые вещи могут поставить меня в критическую ситуацию. Т.: Конечно. П.: Я говорила вам, однажды я ехала во Флоренцию, во время поездки мне казалось, что я чувствую... то, что я называю «расстройством зрения», что означает... в общем... Т.: Да, да, я прекрасно понимаю вас. П.: Внезапно пошел сильный снег, нужно было надеть цепи на колеса. Я в этих ситуациях настоящий молодец, управляю ситуацией, у меня много энергии, тащу... действую с уверенностью и не испытываю необходимости плохо себя чувствовать. Потом я, может быть, чувствую себя даже лучше, однако, если бы не случилось этого эпизода, я сказала бы, что это был один из тех ужасных дней, в которые я даже и подумать не могла бы вернуться в машине. Т.: В самом начале, когда я начал использовать этот стиль в моей работе, со мной случилась одна вещь, которая в тот момент привела меня в смятение, но это был действительно забавный случай, который показал мне, что я выбрал правильное направление в моих исследованиях по изучению фобий. Я имел дело со случаем, более или менее похожим на ваш случай, и во время второй или третьей сессии, я был в другом кабинете, я встаю, отодвигаю занавеску, потому что это был июль и было ужасно жарко: я хотел открыть окно. Перекладина старого типа, на которой держалась занавеска, падает и, среди всех возможностей — пол, плечо... — ударяет меня по голове. И из всех возможных вариантов, она ударяет меня не своей цилиндрической частью, а заостренным концом. Мораль сказки: шесть швов (улыбается). П.: О! Т.: Но самое забавное то, что я сажусь, не придаю важности ситуации, шучу, занавеска лежит на полу... и я продолжаю беседу. Вижу, что пациентка заволновалась. Чувствую тепло, смотрю на себя и вижу, что я весь в крови. Встаю. Говорю ей: «Не волнуйтесь», иду посмотреть, что произошло, иду в туалет, чтобы намочить голову, смотрю в зеркало и вижу, что раскроил себе голову и думаю: «Так, нужно поехать наложить швы ». Захожу в кабинет и говорю пациентке: «Послушайте, теперь вы уж, будьте добры, отвезите меня на станцию скорой помощи». И госпожа... П.: Отвезла вас. Т.: Отвезла меня. Подумайте, она даже, когда мы прибыли на станцию скорой помощи, зашла вместе со мной, когда мне обрабатывали рану, и все время была рядом со мной. П.: Да, а потом? Т.: Подождите, не спешите, это было очень забавно: она присутствовала при всех процедурах и была обеспокоена моей болью, реально возможной и воображаемой, в результате случившегося... Когда мы вышли, коллега-врач скорой помощи, тот, что наложил мне швы, прощаясь, спросил меня: «Кто эта заботливая и симпатичная женщина, которая сопровождала тебя?» — «Это моя пациентка с фобическим расстройством». — «Нет, это невозможно, ты вечно нас разыгрываешь». П.: Конечно. Т.: Стало быть, после нескольких лет страданий, в тот момент эта пациентка, страдающая фобией, начала... П.: Водить машину. Т.: И явно лучше себя чувствовать. Подумать только. П.: Да, да, однако... Странно то, что, как я сказала, и после этого... помимо того факта, что я всегда, когда в этом была необходимость, обладала крепкой конституцией, но не могу сказать, что мне всегда удается взять ситуацию в руки. Думаю, что эта помощь выстроила целую серию ожиданий, может быть, и у окружающих меня людей, много ожиданий у меня в отношении самой себя. А именно: уверенность в том, что я со всем могла справиться. Когда я сказала, что никогда не думала, что со мной могло такое случиться, это было потому, что я была уверена в том, что я совершенно способна справиться... Странным образом, и после того, как я начала себя плохо чувствовать, скажем, что в случае необходимости мне удавалось делать некоторые вещи: я это отношу на второй план... Это в повседневной жизни. Я отдаю себе отчет в том, что это... даже послужило тормозом в течение большей части этого периода, поскольку я всегда отдавала себе отчет в том, что это было так серьезно, так... Однако я никогда не думала: « Никто не чувствует себя так плохо, как я». Я понимаю, что есть более серьезные, более страшные ситуации, однако это слабое утешение. То есть, я хочу сказать, что понимаю это на рациональном уровне, но на практике это совершенно бесполезно. Т.: Совершенно бесполезно. П.: Более того, это раздражает меня. Я провела периоды времени, говоря самой себе: «Почему я такая глупая?... Оглядись вокруг тебя, посмотри, как плохо другим людям». Т.: Я всегда говорю, что когда людям плохо, каждый страдает за самого себя. П.: Да, да. Т.: И, как говорится, у каждого из нас имеется то, что моралисты называют эгоизмом. Я считаю его природной характеристикой, а именно перспективным взглядом на реальность. Мы, таким образом, все, что находится ближе к нам, видим большего размера, а все, что удаляется от нас, мы видим в уменьшенном масштабе. Стало быть, если страдание наше, оно наше и мы его чувствуем; страдание других людей, даже если оно и является объективно большим, мы не чувствуем. П.: Да. Однако мне потребовалось время для того, чтобы всерьез принять этот факт, в том смысле, что я все время рационально повторяла себе, что это все глупости, и поскольку это были глупости, я не должна была их чувствовать... и тем самым... Т.: Тем самым вы увеличивали ваше страдание. П.: Да, все увеличивала и увеличивала. Я действительно считаю, что мне было необходимо и физическое страдание, для того чтобы иметь хотя бы крошку... а еще, если бы у меня было... Иногда я думала, что если бы у меня обнаружилась настоящая, серьезная болезнь, не смертельная, но достаточно тяжелая, я была бы очень довольна. Т.: Вы обращались за помощью? П.: Что касается меня лично, то мне совсем не свойственно обращаться за помощью, потому что я всегда думала, что я достаточно сильна, чтобы справляться со всем сама, в том числе я способна не делать драмы из ситуаций, имеющих ко мне отношение, и видеть положительные стороны в том, что касается меня. И следовательно, думаю, что я была в общем и целом весьма самонадеянной, я отдаю себе отчет в собственном высокомерии: «Я смогу это сделать, даже если другие не могут...» Думаю, что мне понадобилось много времени для того, что¬ бы начать просить о помощи, то есть признаться другим, что «мне плохо». Т.: Да, да, но в нашу с вами последнюю встречу на прошлой неделе я сказал вам: «Думайте о том, что всякий раз, когда вы обращаетесь за помощью, вы усугубляете ваши симптомы». Сколько раз вы обратились за помощью? Вы дума¬ли об этом? П.: Да, думала, но не слишком много. Т.: Однако вы не обращались за помощью. П.: Нет, если исключить те случаи, когда обращаешься за помощью не явным образом, например, в тех случаях, когда просишь подвезти себя, потому что... Т.: Конечно. П.: Потому что я и не пробую, но не пробую потому, что боюсь оказаться в такой ситуации... не знаю. К тому же, как я уже сказала, думаю, что сказала в прошлый раз, что в течение некоторого периода мне жилось довольно неплохо, я в некотором смысле избегала проблемы: принимала Xanas и решала ее. То есть, я хочу сказать, за исключением первого периода, в который было фармакологическое лечение даже более... потом в определенный момент мы дошли до Xanas, который я принимала по собственному усмотрению. Иногда я говорила себе: «Нужно прекращать», а потом говорила: «Кто же меня заставит отказаться от него, если я, когда принимаю его, так хорошо себя чувствую...» И действительно, в течение некоторого времени я принимала его по привычке, но как поддержку: «Сейчас я приму лекарство, тогда потом мне будет хорошо, тогда потом я не буду переживать». Пока в определенный момент... не знаю, имело ли место ухудшение, но я думаю, что это было вызвано не столько ухудшением, сколько необходимостью доказать самой себе, что я ни в ком больше не нуждаюсь. Это было бесполезно. Была еще опасность, что проявится один из этих кризисов, но уже без... у меня больше не было... это делало меня совершенно незащищенной, по¬скольку «я уже приняла один Xanas, я должна бы чувствовать себя лучше, в то время как мне случается чувствовать себя плохо». В результате, в определенный момент... уже в течение определенного периода я больше не принимаю его. То есть со мной может случиться или может не случиться [приступ], но я отказалась, с некоторой точки зрения, от этого оправдания; однако, с другой стороны, я тоже считаю... то есть, если, с одной стороны, я считаю себя молодцом, поскольку «стараюсь обойтись без», то, с другой стороны, я знаю, что делаю это, руководствуясь другой мотивацией, поскольку если со мной так случается, то потом я действительно переживаю кризис, потому что мне кажется, что больше уже ничто не действует. Следовательно, всегда присутствует этот аспект... то есть прятаться перед... Т.: Перед чем-то. П.: Вместе с тем фактом, что... Т.: Стало быть, вы стали настоящим молодцом в избегании. П.: А, действительно молодцом. Т.: Это техника избегания, как я ее называю, это одна из пред¬принятых попыток решения проблемы, которые усложняют ее, потому что: поскольку я избежала этого, я буду из¬бегать и вот это, потом еще вот это, потом еще вот это, по¬том еще вот это, потом еще вот это, потом еще вот это, и так до тех пор, пока... П.: Я еще больше молодец, поскольку я перенесла такой период, в который я избегала, избегала настолько, что постоянно спала. То есть, абсурдность заключается в том, что те, кто встречает тебя, говорят: «Как ты хорошо себя чувствуешь, еще и спишь при этом». Вы думаете, может, они страдают бессонницей. Мне хотелось бы немного страдать бессонницей и не иметь этого желания спать, и вернуться на работу, но мое единственное желание — улечься спать. К тому же этот сон не был достаточным, то есть я просыпалась с ужасной головной болью, спала с чувством вины. Я уверена в том, что во сне мне снилось, что я просыпаюсь, что я должна проснуться, и это требовало больших усилий. Поэтому, когда я действительно просыпалась, я уже была очень усталой. И в то же время я спала, то есть любой момент был подходящим, в том смысле, что... потому что сон был даже... для тебя все выключалось, то есть, чтобы отстраниться от всего, и не было... да, можно было почувствовать себя плохо, можно было спать плохо, но это не была усталость от борьбы с настоящим, реальным недомоганием. Т.: Конечно. П.: Сейчас немного лучше, но... но я прячусь. Не знаю... не знаю, почему это так удручает — чувствовать себя плохо. И тем не менее иногда я говорю себе, что это так разрушительно, поскольку совершенно лишено логики. Я так привыкла видеть все...: была причина, было следствие, было... Мне так хорошо удавалось контролировать себя: не нужно было чувствовать себя плохо, я не чувствовала себя плохо... просто так. Т.: Знаете, мои друзья-эпистемологи сказали бы,что ваша мысль опиралась на линейную причинно-следственную зависимость, и, опираясь на такое мышление, рано или поздно вы должны были прийти к этой эпистемологической бреши, в которой оказались наиболее продвинутые области научного знания около 1910 года, а гуманитарные науки около 1950 года, хотя и по сей день находятся те, кто еще не заметил этого. Имеется в виду переход от линейной причинно-следственной зависимости к круговой зависимости, согласно которой причина и следствие больше не линейны, а следствие влияет на причину и из следствия превращается в причину, причина становится следствием во взаимозависимом круговом отношении. П.: В определенный момент я даже подумала, что у меня было, как бы это сказать, «философское расстройство», я не выбрала эту философию, я как бы попала в ее клетку. Т.: Вам недоставало этого чудного ригидного взгляда на мир. П.: Ригидный взгляд на мир. Хочу сказать, вместо того чтобы учить в лицее философию... Т.: Вы могли обратиться к религиозному вероисповедованию, примкнуть к какой-нибудь секте, это было бы неплохим выбором. П.: Как я сказала, особенно в тот период, в который мне было особенно плохо, в тот момент... Т.: Или же вы могли бы вступить в общество сайентологов. Все эти секты... П.: Да, да. Иногда мне говорили: «Пойди к колдуну». Т.: Опять же, философия Isighandi... это реальность данного момента. П.: Да, да, да, но иногда я думала: «Подумать только, как хорошо буддистам, они всегда такие спокойные». Т.: Если имеется в виду радикальный буддизм, то он имеет некоторые отличия. П.: У меня есть друзья, которые занимаются йогой, живут совершенно вне окружающего их мира. Я им смертельно завидую. Если бы и мне это удалось! Т.: Стало быть, вы преуспеваете в технике избегания. П.: Это не делает меня счастливой, скажу откровенно, поскольку я привыкла жить по-другому, если нужно было что-то делать, я не говорила: «Никто случайно не пойдет в Кооп*, поскольку мне нужно кое-что купить?» » Я собиралась и шла сама. *Название супермаркета. — Прим. пер. Т.: В то время, тогда как теперь вы стали таким стратегом, который побуждает других все время делать что-то для вас. П.: Но мне это неприятно. Т.: Однако нужно уметь это делать. П.: Мне потребовалось время (чтобы научиться). Т.: Мне довелось познакомиться с некоторыми людьми, которые владели этим еще лучше вас. Мне довелось познакомиться со многими людьми, которые еще лучше вас умели манипулировать всеми окружающими. П.: Я отдаю себе отчет в том, что я превратилась в жертву, потому что, хочу сказать, за исключением нескольких случаев... Т.: Как же отвратительны жертвы! П.: Да, я никогда их не выносила, но я отдаю себе отчет в том, что иногда человек может сказать: «Знаешь, я прошу тебя об этом, потому что сам не могу сделать. Мне плохо. Точка». Мне понадобилось два года на то, чтобы суметь сказать «Мне плохо. Точка». Однако я сумела сделать и это. Т.: Это большое завоевание, если позволите. П.: ... Т.: Итак, вы поговорили со своим аналитиком о том, что обратились ко мне, или оставили это в секрете? П.: Я оставила этот факт в секрете. Не знаю, вы совершенно... Это странно, но я думаю, что не знаю, насколько мне интересно подвергаться анализу, но я нашла местечко, отличающееся ото всех остальных. Т.: Нишу. П.: Нишу, поскольку я думаю... вчера и сегодня я размышляла... спрашивала у себя самой, было ли в этом что-то странное. В определенный момент мне показалось, я почувствовала это ощущение, что мне не хватает ощущения того момента, который был бы только моим, то есть, я хочу сказать, чтобы я при этом не испытывала чувства вины. Хочу сказать, что я со временем сделалась мамой, женой, дочерью — это три моих роли, и у меня возникает ощущение, что я позволила себе жить, играя все эти роли, не сохраняя при этом своей собственной ценности, которой раньше обладала: у меня не было привычки противиться всему этому. В определенный момент я временно приняла это, к тому же очень спокойно; но при этом я не думала... Может быть, именно в тот момент, когда я делала записи, я подумала: «Куда я пойду писать, чтобы никто не подглядывал? » Я осознала тот факт, что у меня нет местечка, где я чувствовала бы себя свободной, то есть без чувства вины. Но при этом я могу просидеть все послеобеденное время на диване, в том смысле, что «мне плохо». Т.: В то время как анализ... П.: Может быть, в анализе я нашла для себя местечко... Т.: Очень даже неплохое... совсем не плохое местечко... П.: Да, да, в общем-то. Может, можно было бы найти и другое местечко, вместо того чтобы отправиться... Т.: Хорошо, перейдем к моим немного странным предписаний заданиям. Значит так, меня не будет в течение двух недель, думаю, что вы уже об этом знаете. Тем не менее, я дам вам домашнее задание на весь этот период. Задание заключается в следующем: прежде всего, вы должны продолжить выполнение прошлого задания, а именно, вы продолжаете думать о том, что всякий раз, когда вы обращаетесь за помощью, вы тем самым способствуете осложнению ваших симптомов. Кроме того, начинайте думать о том, что всякий раз, когда вы избегаете чего-то, вы тем самым способствуете ухудшению ваших симптомов. Стало быть, всякий раз, когда вы просите о помощи и получаете ее, вы ухудшаете ваши симптомы; всякий раз, когда вы избегаете чего-либо, даже минимальной вещи... П.: Я должна «броситься». Т.: Я обычно говорю так: если вам непременно хочется избегать чего-либо, избегайте избегать, хорошо? П.: Я поняла. Теперь я должна отказаться от покупок. Т.: Избегайте избегать. Кроме того, я хочу, чтобы вы каждый день, начиная с сегодняшнего и в течение следующих пятнадцати дней, примерно в один и тот же час, который мы сейчас установим, брали будильник... У вас есть будильник? П.: Да, да. Т.: Хорошо, вы берете этот будильник, закрываетесь в комнате, где вы можете находиться одна; заводите будильник, чтобы он прозвенел через полчаса, опускаете шторы или закрываете ставни, устраиваетесь поудобнее и начинаете воображать себе все наихудшие опасности, все наихудшие ситуации, в которых у вас мог бы возникнуть ужас, страх. Вы должны стараться почувствовать себя как можно хуже, провоцируя у себя кризис тревожности, воображая ситуации паники. Вы делаете при этом все то, что вам спонтанно захочется делать: плачьте, если вам хочется плакать; кричите, если вам хочется кричать; рвите на себе волосы, если вам хочется рвать волосы; катайтесь по полу, если вам хочется кататься по полу. Когда звенит звонок, все заканчивается. Вы идете умыться и возвращаетесь к вашим повседневным делам. П.: Воображаемая паника? То есть, хочу сказать, я должна думать о ситуациях, в которых я реально могу оказаться или о трагических ситуациях? Т.: Даже о самых трагических. Чем более вам удается думать о трагическом, тем лучше. Чем хуже вам удается себя почувствовать, тем лучше. П.: Мне не удается... Т.: Замечательно. Значит, потом вы расскажете мне о том, что произошло. Каждый день. Во сколько вы можете этим заниматься? П.: Во сколько я могу... Исключим утро, поскольку я работаю до двух. Т.: Хорошо, значит, около трех. Вы согласны? П.: Около трех. Т.: С трех до полчетвертого каждый день, хорошо ?
  12. Экстрапунитивность-это реакция на фрустрацию Экстернальность(локус контроля)-это распределение ответственности за события.
×
×
  • Создать...