Cloverfild

[Kerby]

Фильм относится к прослойке тех, которые стоят на грани коммерческого массового кинопродукта и кино с глубокой внутренней метафорой.

Как раз то, что я люблю, потому что остаюсь убеждённым: именно на соединении популярного и глубокого рождается гениальность.

Можно писать сколько угодно альтернативной-переальтернативной музыки, разухабистой бездонной литературы,

но гениальной в конечном итоге назовут ту, которая с тем же глубоким содержанием, с теми же нестандарными приёмами написана в форме лёгкой,

понятной и доступной.

 

В музыке в этой манере работают Земфира и Бьорк, в литературе когда-то работал злосчастный Коэльо, а в кино примеров навалом - Шьямалан,

Аронофски, Нолан, Гильермо дель Торро. Такие фильмы вызывают серьёзный конфликт между аудиторией, которая на них в результате

неосторожной работы корыстных прокатчиков попадает, и той, которая действительно может их понять и оценить.

Первые мешают смотреть вторым, потому что ни черта не понимают, а у вторых портится от этого впечатление.

 

Визуализация

Фильм снят потрясающе, и совершенно удивительно, как создатели смогли уложиться в 30 миллионов.

Такую слаженную работу команды по спецэффектам и оператора я нигде не видел.

Фильм Я - легенда, снят за сумму в 150 миллионов, а спецэффектов там эдак раз в сорок меньше.

Графическая работа при съёмке с рук, со всей этой дрожащей картинкой - очень дорогостоящая и выматывающая, требует такой кропотливости

и терпения, что я просто снимаю шляпу перед двумя компаниями, которые этим занимались. Первая занималась разрушениями.

 

Вторая занималась Монстро. Он действительно получился довольно неожиданным (но не настолько неожиданным, как я рассчитывал,

рисуя в голове образы дымящейся летающей переливающейся огнями медузы;)). Он... или скорее всего она... (монстра?) напугана,

зловеща и находится в какой-то слепой панике. Кроме привычных Паразитов, которые веками жили у неё на теле, она встретилась с ещё более неприятными паразитами - людьми, которые вроде особо серьёзно и не ранят, но неприятно жалят, делают больно.

Это в общем-то у них в природе, но она-то в этом не виновата, наша монстра.

 

Локализация

Но Монстро в фильме, конечно, не главное. Это наши прокатчики поставили её в заголовок, а в заголовке её быть не должно.

Ну ладно, поставили - и поставили. Наплевали на то, что Монстро для русского уха звучит глупо и дёшево,

а оригинальное название можно было не переводить - Кловерфильд (Cloverfild) звучит очень таинственно, глобально, всеобъемлюще.

Кловерфильд - кодовое название происходящего в правительственно-военной среде. Но на слух - это не событие, а скорее даже явление,

которое ставит точку и опустошает всё на корню. Но поставить недослово Монстро на афиши оказалось мало.

Им перевели название военной операции и в фильме. Вот чего им стоило не произносить эту глупость вслух, а оставить в письменном виде?

Я бы с огромным уважением к такому выбору согласился бы даже на Поле Клевера.

 

Но у русских прокатчиков и работающих на них переводчиков (кроме тех, что работают с компанией Buena Vista - но их там дрессируют так,

что огого!), как известно, ума нет по определению. И мы с этим давно свыклись. Ничего нового.

В рекламном буклете написано, что это фильм-катастроф. Клянусь, именно так и написано. Ударение, видимо на катАстроф.

Пусть даже это мелодрама с элементами триллера. "Сможет ли Нью-Йорк выжить в войне с инопланетным монстром?"

Действительно, какая нафиг разница, что он вполне себе земной океанский монстр? Задача русских прокатчиков всегда одна -

отпугнуть своей креативной отрыжкой из кинозала тех, кому фильм действительно может понравиться.

 

Экранизация

Я уже много раз говорил ещё до того, как увидел кино, фильм этот - очень личное, интимное переживание человека, попавшего в страшную ситуацию, которую он не может контролировать. В такие моменты ему абсолютно не важно, монстр это, или террористы, или природный катаклизм.

Для него не играют роли внешние глобальные разрушения, потому что в это время рушится и приходит в негодность всё у него внутри.

По крайней мере, так подразумевается. Но оказавшись на сеансе, я понял, что я не предусмотрел всей прескорбности ситуации.

Даже такой человеконенавистник, как я, при подобных катастрофических событиях ожидал бы от всех людей такого поведения - и ошибся бы.

Меня сухо поставили перед этим фактом.

 

- Может быть, его правительство само создало? По ошибке или специально?

- Хад, какая тебе разница, откуда оно взялось?

- Мне важно говорить о чём-то. Иначе я обделаюсь прямо на этой лестнице.

 

Дело в том, что самым главным героем фильма является всё-таки не Роб, который ведёт себя именно так, как повёл бы себя в моём

представлении любой. Главным героем является - камера, зритель, среднестатистический тюфяк Хад.

Обычный, немного трусливый человек. И в кадре таких появляется великое количество. Их можно распознать очень просто -

у них у всех в руках камеры. Они обступают изуродованную голову Статуи Свободы.

Они снимают происходящее, документируя страшные моменты жизни других людей. Таких сейчас везде навалом.

Они стоят с телефонами, что бы вокруг ни происходило, и снимают для истории.

 

В Ведьме из Блэр, помнится, зрителю периодически напоминали, что постоянно работающая камера - следствие одержимости главной героини

(документальным) киноискусством. В нашем случае подобных плёнок нашли бы тонны и тонны, потому что сейчас люди такие -

они не существуют, если не снимают. У них всегда должна быть камера в руках, чтобы можно было показать и доказать свою причастность

к этому миру. Они утратили способность жить, не документируя это.

 

Сейчас мало кто умеет передавать что-то словами, отличными от "ёб". Важно - показать фотографию или видеозапись.

Кто из вас ещё не в курсе, что многие при виде серьёзной драки или несчастного случая на улице не спешат на помощь,

а направляют на него камеру мобильного телефона? Потом можно будет показать друзьям или выложить на YouTube, снабдив всё теми же комментариями вроде "ёб, как круто" за неимением других. И ладно бы выкладывали. Так ведь такие съёмки смотрят!

Их ищут и показывают друг другу. Людям действительно интересно смотреть на это.

 

- Ты всё ещё снимаешь, Хад?

- Да, люди захотят увидеть... как всё разрушилось.

- Ты ведь сам им сможешь об этом рассказать.

- Нет, это другое. Они захотят именно увидеть.

 

Поэтому фильм не только об ответственности. Именно когда Джейсон произносит одну из ключевых фраз:

"Важно одно: наплевать на всё и держаться за близких тебе людей!", - случается Кловерфильд. Явление, которое доказывает,

что в нашем мире об этом давно забыли. Фильм ведь ещё и о БЕЗответственности, которую и символизирует крушащий всё на свете Монстро.

 

За последнее время я слишком часто сталкиваюсь с тем, как близкие мне люди ведут себя безответственно, не держат слово, не предупреждают, проявляют высшую степень безразличия - может быть, поэтому я так серьёзно воспринимаю это кино.

За свои годы я пережил многое: и терял родных, и попадал в тюрьму армию, и оказывался под серьёзной угрозой для жизни -

так вот обвал внутреннего мира в эти моменты вполне сопоставим с Кловерфильдом, который происходит в душе, когда сталкиваешься с сухой

ухмыляющейся безответственностью тех, кто близок. Те же ощущения, когда перед глазами вторым слоем почти насмешливо проигрываются

лучшие моменты жизни, создавая чуть ли не раздражающий контраст.

 

Фильм по сути предлагает человеку выбор. Кем ты будешь: тем, кто спасает, или тем, кто снимает? За кем ты вернёшься? А вернёшься ли вовсе?

Он ставит перед зрителем серьёзный вопрос о самоопределении, потому что именно в такие критические моменты становится видна изнанка человека,

его суть. Ему приходится признаться: я Хад и буду снимать для истории, я Роб и буду держаться за тех, кто дорог.

Чем раньше назвать себя по имени, тем меньше времени потратишь на это в ситуации, когда осталось всего несколько секунд:

хоть на плёнке, хоть в жизни.

 

- Я не знаю, что сказать.

- Просто скажи кто ты.

- Я Элизабет Макинтайр.

 

Когда последние секунды истекли, камера продложает беспристрастно снимать, пытаться навести автофокус, чтобы картинка бездыханного тела была

почётче (гениальная сцена! - Хад, трава, Хад, трава - клевер?).

Человек за всю свою историю задокументировал столько человеческих страданий, что уже перестал отличать где - Хад, а где - трава;

где - живое, где - мёртвое; где - важное, где - пустое.

Уже не чувствует, что поступок в силу его безответственности может причинить боль. И когда эта боль становится невыносимой,

а всеобъемлющий Кловерфильд вытесняет из тела душу, человек впервые отводит глаза от видоискателя и спрашивает: "И эт чё всё что ли?"