Перейти к содержанию

«Крылатый Рыцарь» Антуан де Сент-Экзюпери


Рекомендуемые сообщения

Вы читали «Маленького принца»? Что думаете об авторе? Романтик, мечтающий об идеальном, прекрасном мире? Человек невероятной душевной тонкости, каких теперь уж не рождается?Знакомьтесь: психопат, махровый перверзник, неглектер - Антуан де Сент-Экзюпери. Сделавший невыносимой жизнь своей жены Консуэло. И в веках создавший ей репутацию истерички и лгуньи, едва ли не сумасшедшей, мешавшей ему жить, творить, любить. «Как бедному романтику не повезло с женой, просто ужас», - вслед за биографами де Сент-Экзюпери качает головой газлайтированный мир... Но давайте полистаем мемуары Консуэло де Сандоваль «Воспоминания розы».

За идею и деятельную помощь в подготовке этой статьи благодарю свою коллегу, бета-ридера Екатерину Тарасову. С ее легкой руки начинаю серию «Жизнь замечательных нарциссов».

...Консуэло было 29, и она вдовела уже три года. Ее муж был известным писателем, и вот женщину пригласили в Буэнос-Айрес прочитать о нем серию лекций. Тут, на беду свою, она и встретила 30-летнего Антуана, французского летчика, возглавлявшего европейское отделение авиакомпании. 

К тому времени де Сент-Экзюпери уже написал свою первую вещь - «Южный почтовый» и с удовольствием лепил в глазах общества имидж отважного летчика, глубокого мыслителя и тонкого романтика. То, что «романтик» проводил дни на бесконечных попойках и менял женщин, как перчатки — почему-то никого не смущало. Не подвергалось сомнению и то, что он прекрасный летчик. Однако сослуживцы Антуана, видевшие его в деле, сходятся на том, что это было не так: «Слишком мало опыта, зато безрассудства с избытком». Кстати, Сент-Экзюпери потерпел 15 аварий. 

 

...Он сразу взял быка за рога. Полюбуйтесь на это ураганное обольщение, в каждом слове и жесте которого — почти неприкрытое насилие. Но которое большинству женщин почему-то видится как вау-романтика в исполнении «альфача».

«Брюнет был таким высоким, что мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть выражение его лица.

– Бенжамен, вы не предупредили меня, что здесь есть такие красивые женщины.

А потом, обернувшись ко мне, продолжил:

– Не уходите, садитесь вот сюда.

И подтолкнул меня, так что я потеряла равновесие и рухнула в кресло. Он извинился, но я и так уже не в силах была возражать.

– Но кто же вы? – наконец спросила я, пытаясь достать ногами до пола, так как оказалась буквально в плену у этого слишком глубокого и слишком высокого кресла.

– Извините-извините,– засуетился Кремьё.– Я забыл вас представить. Антуан де Сент-Экзюпери – летчик, авиатор, с ним вы сможете увидеть Буэнос-Айрес с высоты птичьего полета. А еще он покажет вам звезды. Ведь он так любит звезды…

– Я не люблю летать, – ответила я. – Я не люблю вещи, которые движутся слишком быстро. Не уверена, что мне понравится смотреть сверху на чьи-то макушки. И к тому же мне пора.

– Но у макушек нет ничего общего со звездами! – воскликнул высокий брюнет.

– Вы считаете, что головы слишком далеки от звезд?

– Ах! Возможно, у вас звезды в голове? – удивился он.

– Я пока еще не встретила мужчину, который бы увидел мои настоящие звезды, – грустно призналась я. – Но повторяю вам, я не люблю летать.

Брюнет, не выпуская моей руки, присел на корточки рядом с креслом, казалось, он с интересом изучает меня. Мне было неловко, я чувствовала себя смешной – чем-то вроде говорящей куклы. Мне казалось, что слова, которые я произношу, теряют смысл. Его рука сжимала мой локоть, и я невольно чувствовала себя его жертвой, заточенной в этом бархатном кресле, из которого невозможно сбежать. Он продолжал задавать мне вопросы. Заставлял меня отвечать. Мне больше не хотелось быть объектом его внимания, я чувствовала себя глупо, но что-то не позволяло мне уйти. Я начала досадовать на свою женскую природу. Сделала еще одну попытку, как светлячок, выпускающий последний лучик света, мысли, силы.

Снова попытавшись высвободиться из кресла, я мягко сказала:

– Я ухожу.

Своими огромными ручищами он загородил мне путь:

– Но знайте, что вы увидите с борта моего самолета Рио-де-ла-Плата сквозь облака! Это потрясающе красиво, такого заката нет больше нигде в мире!

(…)

Брюнет так и не позволил мне встать с кресла. Сопротивление было бесполезно. Он отдавал приказы.

(...)

Сент-Экзюпери настоял, чтобы я села рядом с ним в кресло второго пилота. Мы летели над равнинами, над водой. Нутро мое бунтовало. Я чувствовала, что бледнею, начала глубоко дышать. От высоты у меня заложило уши, очень хотелось зевнуть. Неожиданно Сент-Экзюпери сбросил газ:

– Вы много летали?

– Нет, это первый раз, – робко сказала я.

– Нравится? – спросил он, глядя на меня с легкой насмешкой.

– Нет, это немного странно, вот и все.

Он зафиксировал ручку управления, чтобы сказать что-то мне на ухо. Затем снова поднял ее и опять зафиксировал, наклонившись ко мне. Он нарочно делал крены, чтобы попугать. Я улыбалась.

Он положил мне руки на колени и подставил щеку:

– Вы не хотите меня поцеловать?

– Месье де Сент-Экзюпери, вы должны знать, что в моей стране люди целуют только тех, кого любят, и только если они знакомы достаточно долго. Я совсем недавно овдовела, как же я могу вас поцеловать?

Он закусил губу, чтобы не выдать улыбки.

– Поцелуйте меня, или я вас утоплю, – сказал он, делая вид, что направляет самолет прямиком в море.

Я задохнулась от гнева. Почему я должна целовать человека, с которым едва знакома? Шутка показалась мне слишком скверной.

– Так вот как вы заставляете женщин целовать вас? – спросила я его. – Со мной этот номер не пройдет. Мне надоело летать. Сделайте мне приятное – посадите самолет. Я недавно потеряла мужа и тоскую по нему.

– Ой! Мы падаем!

– Все равно.

Тогда он взглянул на меня, зафиксировал ручку и произнес:

– Я знаю, вы не хотите меня поцеловать, потому что я слишком уродлив.

Я увидела, как жемчужины слезинок из его глаз закапали на галстук, и мое сердце растаяло от нежности. Я неловко перегнулась и поцеловала его. В ответ он начал неистово целовать меня, и так мы летели минуты две-три: самолет пикировал и взмывал, Сент-Экзюпери поднимал ручку и опускал ее снова. Пассажиров начало укачивать. Мы слышали, как они жаловались и причитали у нас за спиной.

– Вовсе вы не урод! Но вы слишком сильный для меня. Вы делаете мне больно. Кусаете меня, пожираете, а не целуете. Я хочу сейчас же спуститься на землю.

– Извините, я не слишком хорошо знаю женщин. Я люблю вас, потому что вы ребенок и вам страшно.

– В конце концов вы сделали мне больно! Вы сумасшедший.

– Это только так кажется. Я делаю то, что хочу, даже если это причиняет мне боль.

– Послушайте, я больше даже кричать не могу, приземляйтесь. Мне плохо. Я не хочу потерять сознание.

– Об этом речи быть не может. (...)

Он порывисто сжал мои руки:

– Какие маленькие ручки! Ручки ребенка! Отдайте мне их навсегда!

– Но я не хочу остаться безруким инвалидом!

– Глупенькая! Я прошу вас выйти за меня замуж. Мне нравятся ваши ручки. Я хочу, чтобы они принадлежали только мне.

– Послушайте, мы знакомы всего несколько часов!

– Вот увидите, вы еще выйдете за меня замуж.

Наконец мы приземлились. Все наши друзья чувствовали себя неважно. Кремьё вырвало на рубашку, Виньес сказал, что не сможет сегодня дать концерт. До машины Сент-Экзюпери нес меня на руках». 
 

Обратим внимание: Обольщение обольщением, но Тонио почти открыто проверяет Консуэло на податливость насилию: удерживает ее в кресле, насильственно целует, доводит до дурноты своими виражами, игнорирует все ее «нет». Он явно не теряет времени даром: проводит и Обольщение, и легкие Пробы пера. И заметим, что Консуэло проявляет высокую ассертивность. Это к вопросу о том, не забитых ли людей, источающих «запах жертвы», выбирают перверзники.

Жертва протестирована, признана годной, и Тонио вцепляется в нее как клещ. Спустя несколько дней Консуэло получила письмо.

«Он только что вернулся из полета, длившегося сутки. Рассказывал о цветах, бурях, снах, материках. Уверял, что вернулся к людям только для того, чтобы увидеть меня, прикоснуться ко мне, взять меня за руку. Я рассмеялась и зачитала письмо вслух. Оно начиналось словами «Мадам, дорогая, если позволите» и заканчивалось «Ваш жених, если пожелаете!» Мы решили, что письмо великолепно, гениально!»

На следующий день Консуэло дала Тонио согласие на брак. 

«Обезумев от радости, Сент-Экзюпери порывался купить мне самый большой бриллиант, какой только можно найти в Буэнос-Айресе. И тут его позвали к телефону. (Обратим внимание: тема бриллианта стремительно замыливается - Т.Т.)

Тонио вернулся к нам мрачнее тучи:

– Я вас покидаю.

– Но вы не можете меня покинуть. Мы должны обручиться сегодня вечером.

Вся эта ситуация продолжала казаться мне забавной. Я ничего не понимала, но чувствовала себя очень счастливой».

То, что Консуэло расценила как «забавную ситуацию», было переходом к полноценным Пробам пера. Хищник только что получил первые доказательства привязанности жертвы — женщина дала согласие на брак

«В этом спектакле мне предложили роль жены. Готова ли я к ней? Действительно ли я хочу ее сыграть? От всех этих мыслей у меня началась мигрень. Я сунула руку в карман и медленно вытащила письмо. Крылатый Рыцарь предлагал мне все: свое сердце, свое имя, свою жизнь. Он писал, что его жизнь – полет, что он хочет забрать меня с собой, что я показалась ему слабой, но он верит, что моя молодость поможет мне справиться со всем, что ожидает нас: бессонные ночи, бесконечные переезды; ни дома, ни вещей, ничего, только моя жизнь, посвященная ему. Еще он писал, что собирается подхватить меня с земли на головокружительной скорости, что я буду его садом, что он принесет мне свет, что рядом со мной он будет чувствовать себя на земле, на земле людей, где есть домашний очаг, чашка горячего кофе, сваренного специально для него, букет цветов, который всегда его ждет.

(…) Я терзалась, как зверь, попавший в ловушку. Зачем соглашаться на невозможный союз с этим диким орлом, что рассекает небеса, слишком далекие для меня? Почему моя детская душа дала уговорить себя обещаниями облаков и завтрашних радуг?».

Примечательно, что Консуэло нутром почувствовала фальшь, наигранность происходящего. Слова «роль», «ловушка» она использует не случайно. Да и организм вовсю сигналит о том, что рядом — токсичный человек: у женщины разболелась голова. Но интрига лихо закручена, и Консуэло влечет в жерло водоворота.

Тонио продолжает бомбардировку письмами:

«...он в который раз повторял, что хочет на мне жениться, не разрешает мне возвращаться во Францию (...). Наш друг Кремьё, писал он, согласен на этот брак, который будет длиться всю жизнь. Еще он просил меня стать взрослой девочкой и позаботиться о его сердце».

Консуэло расспросила Тонио, хотел ли он жениться раньше. И он как истинный психопат сплел историю о парализованной красавице-аристократке, у которая была дееспособна лишь голова.

Болезненная аристократка действительно существовала. Но Луиза де Вильморен не была парализованной и не лежала в гипсе. Мне кажется, в этой сказочке Тонио проговаривается о своем желании всецело властвовать над жертвой. А что может быть покорнее полностью обездвиженной жертвы?

«Я обручился с одной девушкой, она была парализована, лежала в гипсе. Доктор сказал, что, вероятно, она никогда больше не сможет ходить, но я играл с ней, я любил ее. Это была невеста моих игр и моих снов. У нее двигалась только голова над гипсом, и она рассказывала мне свои сны. Но она лгала мне. Она была обручена со всеми моими друзьями и каждому внушала, что только он ее настоящий жених. И все мы верили ей: только потом другие женились на девушках, которые могли ходить, и лишь я остался рядом с ней. И она полюбила меня за верность. А потом в ситуацию вмешались взрослые. Взрослые нашли ей другого жениха, гораздо богаче, и я плакал, да, я плакал…»

К слову сказать, долгие годы после этого Тонио не выпускал «парализованную» из вида и писал ей, уже замужней даме, письма.

А сейчас он написывает Консуэло послания по сто страниц и продолжает бомбить ее пылкими признаниями. «Вы женщина, созданная специально для меня, клянусь вам», «Я хочу вас навечно».

Не обходится и без «старого доброго» прибеднения. Ах, он так несчастен, так одинок, так непонят миром!..

«До встречи с вами я был одинок в этом мире, лишен надежды. У меня не было женщины, надежды, цели… (…) Что же касается моей профессии, то вы сами прекрасно знаете, что она опасна. Я даже не стал покупать зимнее пальто – боялся, что не доживу…»

С большим эффектом Тонио надевал маску «большого ребенка».

"Он такой большой, что мне приходится поднимать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Но он плачет, как ребенок. Боится, как малое дитя. Говорит, что не протянет без меня и дня. Какая женщина устоит перед такой любовью?"

Тонио снимает дом и настаивает на переезде Консуэло к нему. 

«Он был полностью захвачен желанием поскорее водворить свою принцессу в башню. Отказать ему было бы жестоко».

Молниеносное предложение руки и сердца, фееричное обольщение, быстрое начало совместной жизни — деструктивный сценарий разыгрывается, как по нотам.

У Консуэло и мысли нет, что жених может отказаться от своих намерений. Но разговоры о свадьбе «почему-то" стихают. Тонио ведет активную светскую жизнь, а Консуэло, оторванная от родных, друзей, в чужой стране, исполняет обязанности хозяйки и музы, буквально заставляя Тонио писать. После успеха своей первой книги он давно не брался за перо. И каждый раз, прежде чем сесть за письменный стол, паясничает на все лады:

«– Отведите меня за руку, я не могу сам подняться по лестнице.

Он был как ребенок. Я усаживала его в кресло, целовала и шепотом повторяла на ухо:

– Пишите, пишите, это необходимо.

И наутро я находила несколько страниц, исписанных неразборчивым почерком, на небольшом письменном столе у себя в будуаре.

Он уезжал на работу, а я спала все утро. К трем-четырем часам дня я вставала с постели совершенно разбитая. Я ничего не ела».

Наконец, дата свадьбы назначена, и влюбленные являются в мэрию... Но там Тонио устраивает Консуэло Ледяной душ.

«– Ваше имя? Ваш адрес? Сначала дама.

Я продиктовала свое имя и адрес. Потом настал черед Тонио. Он дрожал, глядя на меня со слезами, как ребенок. Я не могла этого вынести и крикнула:

– Нет, нет, не хочу выходить замуж за плачущего мужчину, нет!

Я потянула его за рукав, и мы как сумасшедшие выбежали из мэрии. Все было кончено. Я чувствовала, что сердце вот-вот выскочит из груди. Он взял меня за руки и произнес:

– Спасибо, спасибо, вы так добры, вы очень добры. Я не могу жениться вдали от родных. Моя мать скоро приедет.

– Да, Тонио, так будет лучше.

Мы больше не плакали.

– Пойдемте обедать.

Про себя я поклялась никогда больше не переступать порог этой мэрии. Я все еще дрожала».
 

После этого прилюдного позорища Консуэло стоило решительно покинуть «бедняжку». Но она почему-то поверила в его отговорки. Почему я считаю это отговорками? Если бы для Тонио было принципиально присутствие родных, он бы мог заранее сказать об этом невесте, и они повременили бы с походом в мэрию. Тонио же зачем-то затеял фарс.

Тем не менее, Консуэло продолжила жить у него на птичьих правах, занимаясь хозяйством и изо дня в день побуждая «жениха» писать. Она пытается жаловать Тонио - он морщится и говорит, что от этого у него начинает болеть голова. Но головная боль резко проходит, когда поступает очередное приглашение на вечеринку. Тонио активно тусит — причем, без «невесты». Полным ходом идет Закручивание Гаек.

«Однажды пришло приглашение на чай от одной из наших подруг, но она приглашала одного Тонио (Лично я сомневаюсь в этом. Скорее всего, Тонио подал это таким образом. В книге подобный финт отколол Николай в отношении Анастасии. — Т.Т.). Как обычно, он заехал домой переодеться и побриться. Мое сердце не выдержало. Я попросила его остаться со мной, но он отказался.

– Я договорился потом поужинать с друзьями.

Я оделась во все черное и, обезумев от горя, побрела по улицам куда глаза глядят».

После этого Консуэло взяла билет на ближайший теплоход и сообщила Тонио, что отбывает в Париж, где планирует выйти замуж за своего друга. Тонио не препятствовал ее отъезду.

«Наконец я оказалась на борту теплохода, который увозил меня с моим разбитым сердцем во Францию. Я заснула, а когда проснулась, офицер принес мне телеграмму. От Сент-Экзюпери. Он сообщал, что летит над кораблем… Время от времени будет подавать мне знаки. Я была ни жива ни мертва от страха».

Консуэло вернулась в Париж раздавленная и опустошенная. Дочь Александра Куприна, Ксения, некоторое время бывшая близкой подругой Консуэло, рассказывала:

"Она была похожа на маленькую обезьянку: глаза совсем потухли, носик покраснел, личико сделалось с кулачок и стало серое. А сама она была вся в черном и вся в слезах. И тут она мне рассказала, что она встретила, наконец, человека — сильного, красивого, замечательного, который спас ее от всего в жизни... горя, отчаяния, страха... И между ними началась большая любовь. Потом они куда-то поехали, и там случилась «революционе»... Он был в этой «революционе» как-то замешан — и его расстреляли на ее глазах, "и по белым камням, залитым ярким солнцем, текла его алая кровь..."

Кстати, подобные рассказы дали некоторым биографам де Сент-Экзюпери право называть Консуэло патологической лгуньей. Но думаю, Консуэло было попросту стыдно рассказывать людям о том, что ее продинамили со свадьбой. Как и многие жертвы, она догадывалась, что не дождется ни сочувствия, ни хотя бы понимания. Сама виновата! А не надо было съезжаться с мужчиной до свадьбы! А раз съехалась — не жди к себе уважения и молчи в тряпочку.

Обратите внимание, как в рассказе Куприной Консуэло идеализирует Антуана. Очевидно, что она уже во власти газлайтинга: ей внушено, какой Тонио замечательный и кругом правый, и если уж она к ТАКОМУ человеку не смогла найти подход — то остается винить лишь себя.

Вскоре Консуэло вызвали на переговоры с Буэнос-Айресом. Как несложно догадаться, «сбежавшую невесту» настигло сахарное шоу.

«– Это я, Тонио. Дорогая, я отплываю первым же рейсом, чтобы догнать вас, чтобы жениться на вас.

– Послушайте, ко мне пришли.

Ладно, гоните его в шею, я не хочу, чтобы вы с ним виделись. (…) Я сойду на берег в Испании, чтобы увидеть вас поскорее. Сейчас же выезжайте в Испанию».

Такие разговоры повторялись изо дня в день. Тонио опять прикинулся бедненьким: слуга не просыхает, рис недоварен, белье украдено, сам он больше не пишет, а его матушка плачет от горя, потому что видит сыночку в отчаянии. На этом Консуэло сломалась и выехала навстречу любимому, который плыл на корабле вместе с матерью. Но у Тонио опять нашлись «веские» причины, чтобы их не знакомить.

«Я подъехала к кораблю на весельной лодке. Я попросила объявить о себе, раздался крик: «Жена летчика Сент-Экзюпери!». Он услышал и, оставив на борту мать, бросился в мои объятия. Он объявил, что его с матерью ждут в Марселе. Что вся семья ждет их там. Но он не хотел знакомить нас тут же. Нам так много надо друг другу сказать, объяснил он… Его мать намекнула, что брак с иностранкой шокирует старших представителей семейства. Но заключила: «Все уладится, надо только подождать!»

Я не хочу ссориться с мамой, понимаешь? Я потихоньку сойду на берег в Альмерии, мы купим подержанную машину с шофером и за наш медовый месяц проедем всю Испанию».

Тут надо отметить, что будучи вдовой известного писателя, Консуэло владела неплохим состоянием, у нее был дом во Франции. Но в случае повторного брака она все это теряла. Но Тонио был этому только рад: «Я хочу, чтобы вы все потеряли. Я бы сам тогда дарил вам все, что ни пожелаете». Перевод с языка тирана будет таков: «я хочу твоей полной экономической зависимости и тотального контроля над твоей жизнью.

Консуэло все еще не теряла надежды выяснить, что это на него нашло тогда в мэрии, когда он сорвал бракосочетание. И Тонио дал путаное, алогичное объяснение в нарциссическом стиле. Характерно перекладывая на жертву всю ответственность.

«Я так и не понял, что произошло со мной тогда в мэрии. Я сказал себе: это на всю жизнь, но я не уверен, что смогу сделать ее счастливой. Раз она хочет уехать, пусть уезжает, пусть она берет на себя ответственность за разрыв, и даже лучше, что так случилось, убеждал я себя. Я подписывал чеки, не имея представления, за что плачу, а моя драгоценная маменька безмятежно совершала свой круиз… (Вот это при чем тут? Нагнать туману, заболтать, не иначе - Т.Т.) Так что вы бросили меня, и я был счастлив. Да, потому что вы доказали мне, что можете идти по жизни собственным путем! Я чувствовал, что вы печальная, и сильная, и такая красивая, и мне хотелось посмотреть, на что вы способны. Но я не планировал этого. Когда вы по-настоящему уехали, я готов был утопиться, да, утопиться. Моя матушка может рассказать вам о нашем пребывании в Парагвае, на озере в окрестностях Асунсьона. Я не раскрывал рта. Я считал часы, ожидая корабля, на котором мог бы вас догнать. Я бы похитил вас в любом случае, даже если бы вы не приехали в Альмерию, даже если бы вы вышли замуж за Люсьена».

Вскоре к Консуэло стала стекаться информация, что ее мужа видят с разными женщинами, а как-то она обнаружила на его носовом платке следы помады. Разумеется, у него на все были «стопудовые» объяснения:

«Мне докладывали:

– Мы видели Тонио в машине с двумя женщинами.

Он говорил мне:

Да, это секретарши из «Нувель ревю франсез», они предложили мне выпить с ними по рюмочке портвейна по дороге домой».

Об истинном размахе «свободного» поведения де Сент-Экзюпери можно только догадываться. С ним то и дело случались «недоразумения» и «забавные истории». От участия в которых он нередко открещивался, сваливая все на друга.

«Мермоз утверждал, что эта история произошла с Тонио, а тот в свою очередь настаивал, что с Мермозом.

–Знаете, во время промежуточных посадок случаются забавные истории. Однажды какое-то христианское общество защиты женщин, недалеко от Дакара, прислало нам пятнадцатилетних девочек, чтобы составить компанию пилотам во время ночного отдыха! Мы платили за этих девственниц четыре французских франка за вечер. Часто мы просим их подмести, протереть стекла, помыть керосиновую лампу.

Однажды Мермоз, поздно вернувшись из Дакара, обнаружил у себя на пороге девчушку лет четырнадцати. Он выпил и велел ей убираться прочь. Но девчонка начала скулить, плакать – единственное средство продемонстрировать свое отчаяние, потому что они не говорят по-французски. Тогда Мермоз сказал: «Ну ладно, заходи, можешь переночевать со мной». Он начал раздевать ее, снимать с нее бурнус, но малышка заплакала еще пуще. Он дал ей ее четыре франка, снова одел ее. Слезы не прекратились. Он снова ее раздел и дал ей еще денег. Но девочка, почти голая среди ночи, не желала уходить и продолжала всхлипывать. Он не знал, что делать. Он подарил ей свои наручные часы, которые ей ужасно понравились, свой одеколон. На какое-то время она затихла, потом опять зарыдала. Мермоз пришел в ярость. Закричал ей: «С меня довольно, убирайся, я хочу спать, иди домой». Растерянная девочка осталась стоять как вкопанная, словно не в силах преодолеть невидимое препятствие. Летчик сжалился над ее бескрайней печалью, снова снял с нее белое покрывало, рассмотрел внимательно. Она показалась ему красивой, странной и оттого еще более красивой. Он попытался поймать ее взгляд – взгляд загнанного зверька. «Вот так и женятся на арабках»,– подумал он. На рассвете он вытолкнул девушку из постели: «Уходи».

Консуэло, если и роптала, то очень мало. К тому времени она вышколила себя до состояния вещи, удобной в хозяйстве Сент-Экзюпери. Ведь у нее гениальный муж! Так Консуэло шаг за шагом начала отказываться от собственной личности, перекраивая ее под постоянно меняющиеся запросы Тонио.

«Следовало стать бесчувственной, всегда готовой бодрствовать и ни в чем не ограничивать его. Наконец я мало-помалу осознала, что лучше оставить его в покое, дать ему свободу, ведь я доверяла ему.

(...)

«Мне приходилось становиться тише воды, ниже травы и сидеть молча. Я рисовала, но рисунки были ни на что не похожи. Если его это раздражало, я садилась вышивать. И на диване громоздились горы вышитых подушек. Ему нравилось, чтобы я оставалась с ним в комнате, когда он писал, и если ему не хватало идей, он просил меня послушать, читал мне по два-три раза только что написанные страницы и ждал моего приговора…

– Ну, о чем ты думаешь? Тебе это ничего не напоминает? Не интересно? Я их порву. Полный идиотизм, тут нет ни единой мысли!

И я выдумывала бог знает что, рылась в запасниках своих историй и часами рассуждала о странице, которую он только что сочинил.

Испытание заканчивается, и он – вновь счастливый – смотрит на меня:

– Я хочу спать, пойдем в постель…

Или решает:

– Я хочу пройтись. Надень удобные туфли, пойдем на берег моря». 
 

Тем временем Тонио хитро создавал в обществе мнение, что его жена истеричка, грымза и превратила его жизнь в ад. Отправляясь на очередную вечеринку, он оставлял Консуэло дома и говорил, чтобы она позвонила ему через некоторое времяНарцисс, обожавший быть в центре внимания, прикидывался утомленным славой:

«Я так ненавижу бессмысленную болтовню, все эти публичные лекции, все эти обеды... Неважно, что хозяйка дома обидится, если вы позвоните и попросите меня немедленно вернуться домой. Вы же знаете, я слишком хорошо воспитан, поэтому, если вы не позвоните, я не смогу уйти!»
 

Как звонки Консуэло выглядели в глазах окружающих? Правильно. Гения, ненадолго отвлекшегося от работы, терроризирует патологически ревнивая жена.

Показательна и нарциссическая многоликость Тонио. Человек «не в теме», пожалуй, и не поймет следующий отрывок из мемуаров Консуэло — до того он напичкан взаимоисключающими характеристиками: 

«Он был нелюдимым и одиноким. Но при этом любил хорошую компанию. Трезвонящий телефон вызывал у него ужас. Друзья могли беседовать с ним часами. Потом он решал продолжить начатый накануне разговор, прервавшийся в три часа ночи, и снова висел на телефоне до двух часов дня! Мы обедали с телефоном на столе! Перед ним я чувствовала себя растерянной и беспомощной. Как маленькая девочка». 

Тонио мог неделями не жить дома и не подавать никаких известий о себе. Консуэло увлеклась другим мужчиной и отправилась сообщить мужу, что они расстаются. Но он и рта ей не дал раскрыть.

«Муж не пришел встретить меня на вокзал. Я поехала к нему в гостиницу. Он попросил меня дать ему поспать до часу дня! Я ждала в номере. Я была полна решимости идти до конца. Но вот в комнату вошел наш друг, летчик Дюбордье.

– Пойдешь обедать? – обратился он к Тонио.

– Захвати лучше мою жену. Сегодня воскресенье. А я не люблю сопровождать ее в ресторан по воскресеньям. Ты сбережешь мой сон, спасибо тебе. Она должна будет уехать, проводи ее к поезду, а я через час еду в Сен-Лоран.

– Но, Тонио, я не за тем сюда приехала! Я хочу с тобой поговорить.

– Понимаю. Наверное, тебе нужны деньги. Бери все, что хочешь, дорогая. Мне достаточно кофе и круассанов.

Я вернулась в Париж.

– Ах, Андре, я ничего не смогла ему сказать.

– Почему?

– Он спал.

– Ты меня не любишь, но не говори мне об этом, иначе я поверю. Тогда напиши ему.

И письмо ушло. Когда Тонио получил его, он тут же вскочил в самолет и прилетел ко мне.

– Да, да, я ухожу к Андре.

– Я умру, если ты уйдешь. Прошу тебя, останься со мной. Ты моя жена.

– Но я люблю Андре, Тонио. Сожалею, что сделала тебе больно. Ты не присылал никаких вестей из Сен-Лорана. Я решила, что я для тебя все равно что неодушевленный предмет. Вещь, которую можно оставить в гостинице. А Андре любит меня. Он меня ждет.

– Ну ладно, скажи ему, пусть заходит за тобой.

Я позвонила. Андре появился через несколько минут. Он приехал с друзьями. Мы беседовали, выпивали. Тонио принял их голым по пояс, с волосатой грудью, он казался великаном рядом с ними и постоянно улыбался, подавая перно на серебряном подносе. Мы выпили, и я на всю жизнь осталась со своим мужем».

Обратим внимание, как хитро Тонио отсек соперника. Он «всего лишь» встретил его полураздетым, многозначительно намекув тем самым на близкие отношения с Консуэло.

Продолжение следует.(полный текст в живом журнале автора)

_______http://tanja-tank.livejournal.com/12543.html#comments

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Интересный текст.

Но я боюсь предположить, что можно сказать таким образом о Достоевском с его игроманиями, вспышками гнева, ревностью, болезненной зависимостью от первой умирающей жены, любовницами, второй женой, вечно без денег и с рождающимися детьми, когда муж проигрывает все, что зарабатывает....


 

Вы читали «Маленького принца»? Что думаете об авторе? Романтик, мечтающий об идеальном, прекрасном мире? Человек невероятной душевной тонкости, каких теперь уж не рождается?Знакомьтесь: психопат, махровый перверзник, неглектер - Антуан де Сент-Экзюпери.

По описанию более нарцисс все таки, а потом психопат и все прочее....

И истерик.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

чего хотят женщины -вопрос без ответа. 

 

"я не люблю летать" и "– Вы много летали?

– Нет, это первый раз,"  

 

что вообще можно сказать об этой женщине?)))

наверное ей был нужен такой летчик, именно такой

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учетную запись

Зарегистрируйте новую учётную запись в нашем сообществе. Это очень просто!

Регистрация нового пользователя

Войти

Уже есть аккаунт? Войти в систему.

Войти
×
×
  • Создать...