Перейти к содержанию

Рекомендуемые сообщения

Из раннего

Выбор конечно странный. Но эти милые создания на протяжение всей жизни шли рядом со мною. Зачастую помогая её понять. Первый раз я встретил ежа, когда мне было 6 лет. Бабушка отправила меня в магазин за хлебом и молоком. И вот тонконогий и белобрысый мальчуган, живущий в мире сказок, впервые увидел ежа. Уверен что тогда ему было плохо. (И ежу и мальчугану). За магазином располагалось импровизированное футбольное поле, на котором четверо взрослых жлобов (лет по десять) играли в футбол маленьким ёжиком. Беспомощное создание как могло сворачивалось в клубочек, и притворялось мёртвым. Но стоило ему сделать попытку убежать, как он получал пинок, и превращался в футбольный мяч. Мне показалось ёжик плачет и скулит, но мне было страшно перед взрослыми ребятами, и я глотая слёзы пошёл к дому. Тогда я ещё не знал, что любые синяки заживают, и что спустя двадцать лет, мне будет стыдно, что не вмешался.

 

Второй ёжик был довольно взрослый, мы познакомились случайно на той же даче. Не знаю почему, но с детства люблю рано вставать. Наслаждаясь минутами, когда люди и природа спят. Прокравшись через весь дом, я вытащил из холодильника банку сметаны, и насыпав туда сахара, пошёл на крыльцо. Эта была настоящая сметана, не то гавно что продают сейчас. Растопырев худые коленки, я водрузился на крыльцо, и облизывая ложку наблюдал за приходом утра. Благоговейную тишину нарушил «страшный ужас», пыхтя и ломясь сквозь кусты смородины он выбежал на лужайку, и отряхнувшись, полностью игнорируя меня, продолжил путь по асфальтированной тропинке. Молодой, но уже очень деловой ёж возвращался со своих дел домой.

Всё бы на этом и закончилось, если бы не выроненная от неожиданности ложка, которая звеня и прыгая преодолело крыльцо и утвердилась на дорожке. Перегородив дорогу ежу, она стала родоначальником нашей дружбы. Ежи далеко не дураки, и сметану любят. Наткнувшись на такое счастье, он укоризненно посмотрел в мою сторону, и стал вдумчиво её облизывать. Я сидел затаив дыханье, боясь пошевелится, чтобы его не спугнуть. Вылизав ложку полностью, ёж деловито её обнюхал, и фыркнув в мою сторону, потрусил дальше.

В тот день я узнал что ежи любят сметану, а бабушка не любит ежей. Выслушив мой восторженный рассказ, она долго читала лекции о вредности грызунов, а я печально посматривал на кипятившеюся в кастрюле ложку. Слава богу, что в еде меня не ограничивали, и даже поощряли мою любовь к сметане по вечерам. Но добрая её часть, уходила в мисочку, сделанную из баночной крышки, которую я оставлял возле крыльца. Я был уверен что сметану съедает МОЙ ёж. Засыпая я думал о еже, а он наверное о сметане. Два месяца длилась эта идиллия, пока в середине августа я не сделал первую находку. Моя страсть к утру, спасла и нашу дружбу и сердце бабушки. Выйдя на крыльцо, уже в прохладное утро, я натолкнулся на мёртвого ужа, лежащего перед крыльцом. Не придав значение ситуации (Может сердце у бедолаги схватило) я подцепил его на палку и перекинул через забор к соседям. Наверное мой будущий друг (я уверен что он наблюдал за мной) по своему интерпретировал мой поступок, и через два дня я обнаружил нехилую гадюку, с полуотгрызанной головой, на том же месте. Как «взрослый» уже мальчик (11 лет было) я умел обращаться со змеями (бил их на болоте палкой, после чего доводил до визга мою первую любовь Аллочку) и пожалев сердце бабушки, закинул её опять к соседям. На счёт несовместимости отгрызенной головы и сердечного приступа, я тогда мало думал. Но ёж, увидев такое пренебрежение с моей стороны, решил всё таки угодить мне, и расплатится за сметану. Утром, место очередного гада, перед крыльцом выкаблучивался мой друган, перетоптывая задними ножками, отчего задница его виляла в такт ломбаде, а рожица вожделенно смотрела на меня, как начинающая блядь на продюсера.

С тех пор, сметану мы ели по утрам вместе. Пока ёжик зарывался в неё с головой, я мог его гладить, причём иголочки он всегда опускал, и совсем не кололся. Несколько раз я даже его поднимал, посредине тельца, в месте где иголки переходят в шкурку. Ёж обречённо вздыхал, и беспомощно свесив лапки, покорялся экзекуции. А спустя две недели меня забрали в Москву. Я разработал целый план перевозки ежа, но он в последнее утро не пришёл. Тогда я понял, что разлука причиняет боль.

 

Спустя пять лет, я был уже взрослым хамом. Не верующем ни кому и ничему, и открыто высмеивающем пережитки родителей. На дачу я уже не ездил, а на полную катушку с друзьями и подругами пользовался отсутствием предков. Но в эти выходные был какой-то семейный праздник, и меня с кислой миной погрузили в машину, и отвезли на дачу. Скучая я ковырялся в салате, думая как смотаться, никого не обидев. Но тут вдруг раздался вопль моего дядьки, после чего он сам пронёсся по участку, и взяв в сарае лопату, бросился к дому. Ум мой занимала только Машина сиська, которую она позволяла целовать. И я слабо понимал, зачем трачу время на динозавров. Между тем тусовка шнурков сгинула с веранды, и что-то оживлённо обсуждала на террасе. Услышав призывные вопли в мой адрес, я страшно ссутулился, сделал лицо на два неспелых лимона, и волоча ноги как калека, двинулся в сторону терраски. Посреди кружка родни и им сочувствующих, стоял разгорячённый дядька с красной рожей и лопатой. А на лопате лежал огромный ежище, размером с небольшую собаку, и свесив лапы по краям, громко сопел про свою участь. Я принёс коробку из под подаренного телевизора, скомкал в неё простыню, и посадил туда ежа. Весь вечер я просидел рядом, забыв про Машину сиську. Я таскал молоко, хлеб, но он ничего не ел, а только пыхтел забившись в угол. Перед сном я наложил сметаны в крышечку, и подал ему. Но место сметаны, он уткнулся горячим носом в мою руку, и пофыркивая стал дышать в неё. Когда я пытался убрать руку, он толкался задними лапками, и опять упирался в неё. Так я и заснул, с мордашкой ёжика в руке. На утро проснулся я один. А ёжик нет. Он больше не фырчал и не сопел никогда. Сметану он так и не тронул. Но я всё равно верю что это был то самый. Который мне приносил подарки и танцевал ламбаду.

 

Часть 2

 

Ёжиков надо жалеть хотя бы по тому, что детство у них очень быстро проходит. Прожив первое лето в своё удовольствие, Ёжик не знал бед. Мамка частенько приносила вкусные кусочки, а папка показывал как заготавливать мухоморы, и ныкать их от белок. Днём Ёжик валялся на опушке леса, и грелся на солнышке, а по вечерам слушал одну и ту же байку отца, как того поймали дети егеря, и целых два дня держали в бочке, пытая молоком. Дальше следовало повествование отца, занимавшая два часа, как тот, обхитрив надзирателей, бежал из плена. Побег из Шоу-Шенка и Миссия невыполнима – просто детские сказки, по сравнению с тем что совершил – папа Ёж. Тогда он стал героем леса, но время шло, всё забывалось, и только в семье ещё помнили эту легенду, под которую ёжик быстро засыпал.

 

Перед первой своей спячкой, Ёж был возбуждён. Он внимательно смотрел, как мама готовит ему подстилку из трав. И с большим усердием ел принесённый папой комок глины. Папа объяснил, что если он не забьёт себе попку глиной, то зимой туда заберутся червячки, и сожрут ему сральник. Посрать ёжик любил, и дабы не лишиться этого удовольствия готов был жрать что угодно. И вот, съев три злых мухомора, ёжик погрузился в свою первую и последнею в жизни спячку.

 

Обычно ежи просыпаются, когда дико хотят есть, или срать. Ежу хотелось это одновременно. Не сразу сориентировавшись с просоня, он потыкался носом в стенки норки, и наткнувшись на гору шишек стал их разгребать. Кому то может показаться это вторым рождением, но из под корня дерева, на свежий весенний воздух, навстречу солнечным лучам, вылез половозрелый Ёжище, со странной окраской шкурки на груди. Вопреки обычаям, шёрстка у него имела полосатый окрас, где тёмные полоски чередовались с белыми. Издалека это походило на тельняшку. Возможно, это и определило его судьбу. Бросившись первым делом к ближайшим кустам, он примостился на прошлогодней траве и для полного сходства с человеком ему не хватало сигареты и газеты. Красные глаза бывают у Ежей в двух случаях, либо они альбиносы, либо это их первый туалет по большому после зимы. Не добившись результата, Ёж перевернулся на спину, и приняв позу роженицы перед акушером начал тужится. Громкий пук огласил лес, с ближайшей сосны посыпались шишки, а наш герой привалившись спиной к кусту, блаженно смотрел в бездонное голубое небо.

 

Взбодрившись, Ёжик побежал искать родню, или друзей. Весело семенив по пробивающейся траве, он вдруг был подрезан безумной белкой, рыжая молния мелькнула перед самой мордочкой и вскочила метра на три на дерево. «Хуясе»! – подумал Ёж, «Нихуясе?» - подумала белка после чего свалилась с дерева и начала ржать. «Поганки» - понял Ёж, и посеменил дальше. Скоро он наткнулся на знакомую метку. Их оставлял папа метя свою территорию. Теперь в этом знакомом с детства запахе, была угроза и предостережение. «Хуясе папаня?!» - подумал Ёж, (метров на триста восточней от этого места, папаня наяривал на маме. В ту самую секунду, когда Ёжик нежно вспомнил родителя, папа громко икнул и процедил сквозь зубы- «Сссынок»). Ёжик бежал вдоль папиных меток, и каждый раз натыкаясь на них вспоминал Отца, от чего тот громко икал, и так надоел маме, что та выползла из под него, и промолвив – «Жрать меньше надо», ушла к подругам.

 

Обежав свою территорию по периметру, ёжик уткнулся в заросли камыша. Зайдя немного в лужицу, Ёжик разгреб лапкой тину, и начал жадно пить воду. В просвет камышей виднелось огромное море воды. Так день за днём потекли серые будни. Его территория составляла небольшой клин, широкой частью упиравшейся в опушку леса, а узкой к воде с камышами. Старательно он заготовлял мухоморы, и спокойно наблюдал как белка пиздит их по ночам. У него даже появились два друга. Братья близнецы. Они были очень похожи, только один имел торчащие уши и дебильную улыбку, а у второго уши висели, закрывая глаза и улыбка была ещё дебильнее. Они частенько забегали в гости, принеся маленький сморщенный мухомор, и сожрав его прикладывались к запасам Ежа. Единственной радостью ёжика было время заката, старательно расчистив просвет в камышах, он каждый вечер сидел в одиночестве и наблюдал как садится солнце.

 

В тот вечер, он как обычно подготовил себя к вечернему променаду, и поспешил к камышам. Пробегая мимо дупла белки он притормозил. Из дупла свисали задние рыжие ножки, а мокрый хвост свесился в сторону обнажив срам. Задница белки конвульсивно дёргалась и ноги периодически поджимались. Похоже белка свесившись в нору, делала то. Что нормальные животные делали наоборот из норы, то есть блевала. Укоризненно покачав головой, и вспомнив рассказы про белку (по слухам та и Лосю готова была отдаться за грибочки), он направился на встречу закату. Солнце ещё было высоко, и ёж тщательно обгрызя начинающие пробиваться камыши, устроился на приготовленном местечке, в ожидание чуда.

 

Солнце уже начало опускаться в просвет, когда справа, выплыло что то белое и большое. Такого Ёж ещё не видел. Он бросился к воде, и зайдя в неё насколько мог, ошарашено смотрел как мимо него проплывает нечто белое, большое, освещённое огнями, с которого раздавалась музыка и смех. В его короткую размеренную жизнь, вошло нечто другое, что ему было непонятно. В ту ночь ему снилось Это. А наутро, посреди его клинышка, он обнаружил несколько палаток, и галдящих людей. Кто это такие он знал из рассказов папы, и ситуация перестала ему нравится. Теперь к камышам, приходилось бегать обходным путём, а в так тщательно им расчищенном просвете, появились непонятные круглые железки, и дурно пахнущие остатки еды. Возвращаясь однажды с заготовки продуктов он наткнулся на старую гадюку. Та беспомощно валялась посреди тропинки и громко дышала. Увидев ёжика она чуть приподнялась посредине туловища и издала: «Шшш-шш--шшш», после чего закашляла. Ёж сел на задницу, и вычистив прилипшие к шёрстки травинки опять посмотрел на змею. Та прокашлявшись, опять затянула: «Шшшш-шшш-шшумел камыш, деревья гнулись…» Плюнув, Ёж вспомнил что люди частенько ставят блюдечки с молоком, добавляя в них водку, и считают это дико забавным. Он один раз сам этого наглотался. После чего два дня отлёживался в норе, с больной головой. Когда он убегал, в спину ему донеслось: «Любо, братцы, любо….» и опять кашель.

 

Спустя семь закатов ёжик опять увидел Это. Оно также плыло по воде, только теперь было его хуже видно. На месте где ёж раньше смотрел на воду, люди сделали деревянный настил, и по вечерам там целовались. А Ёжику приходилось смотреть на закат с небольшого пригорка невдалеке. Подчинившись непонятному чувству, Ёж бросился за Этим вдоль берега. Он периодически выбегал к воде, приподнимался на задние лапки, и фыркнув бежал дальше. Скоро он наткнулся на забор, найдя в нём дырку, он засеменил по твёрдой дорожке пахнущей смолой, и скатившись кубарем с оврага, оказался перед огромным и освещённым строением, уходящем в воду. Тогда он ещё не знал, что это называется Причалом. Спрятавшись в осоке около воды, он смотрел как «огромный белый» подплыл к причалу, и из него посыпались люди. Они веселились, пели песни, а Ёжик лежал в воде, дрожал, и больше всего на свете хотел оказаться там.

 

Теперь он жил только этой мечтой, он не любил день, забросил мухоморы, и только ночами мечтал об Этом, и засыпая молил Всевышнего Ёжика что бы Это ему приснилось. И на седьмой закат, он заранее бросился по знакомой тропе. Преодолев забор, он выбежал на причал, и найдя старое ведро забрался под него. Местами ведро проржавело, и ёжик припав к дырке, смотрел в сторону заката. Его уже начало морить в сон, как вдалеке показались огни и послышалась музыка. Он жадно припал к отверстию и сгорал от нетерпения. Причалив, с Большого Чуда спустились два человека, один был старый, с огромными усами, и от него пахло табаком. А второй был молоденький, рыжеволосый парнишка с торчащими во все стороны вихрами, и яркими веснушками на носу. Они вытащили большую деревяшку, и помогали спускаться людям. Иногда, в след женщине, молодой кидал многозначительные взгляды и подмигивал старому, но тот лишь кривился, и сплёвывал в воду. А из жестяного ведра на них смотрели чёрненькие глазки. Ёж часто моргал. И сам не заметил как открыл рот.

 

Где он потом бродил всю ночь он не помнил, но к утру решение было принято. Что бы попасть Туда, надо уметь плавать. И ёжик начал учится. С утра до вечера, он проводил время в воде, с каждым разом отплывая от берега всё дальше. Иногда он уставал до такой степени, что из под воды торчал только маленький носик. Но он упорно не сдавался, и что есть силы работал лапками. На берег он выбирался только когда не оставалось сил. И уставший засыпал с улыбкой на лице. В норку он больше не бегал. Построил себе небольшой шалашик, и жил там же на берегу. Вылазил из воды только поспать, или перекусить зазевавшейся стрекозой. Если может быть ежиный Коммандос, то следующего прибытия корабля ожидал на берегу именно он. Норка была тщательно убрана и покинута. Отборные кусочки мухоморов были наколоты на иголки. Ёж сидел в осоке, периодически отжимаясь на лапках, и надолго задерживая дыхание. Дождавшись своего Чуда, он успокоился, сделал несколько больших вдохов, и неспешна зайдя в воду, поплыл. Люди стояли на палубе, фотографировались, показывали руками на берег и обсуждали что то своё. А внизу, в чёрной воде плавал вокруг корабля Ёжик, он уже делал третий круг, стараясь найти место где можно забраться. Не теряя надежды он снова и снова огибал корабль, перебирая маленькими лапками. Назад он и не думал возвращаться.

 

Тут внутри корабля что то громко стукнуло, и забормотало. В трёх метрах позади ежа взметнулся фонтан воды, и его потянуло назад. Отчаянно гребя он пытался преодолеть течение. Но его затягивало всё дальше. Он только и делал что пыхтел, и изо всех сил напрягал свои тренированные мышцы….. Корабль отчалил и медленно растворился в вечернем сумраке. Пропали огни и затихла музыка. А на берегу лежал ёжик. Кое где ещё на иголочках оставались кусочки размокших грибов. Он тяжело дышал и плакал.

 

Если Вы думаете что ёжик разочаровался и упал духом, Вы ошибаетесь. Проанализировав положение, он пришёл к трезвому и разумному выводу. Попасть на чудо, можно только с причала. Но там много людей, значит надо рисковать. Риска Ёжик боялся меньше всего. И никто в тот день из сходящих на борт туристов, никто из команды, и даже старый боцман с рыжим матросом не подозревали, что из под старого ведра на них смотрят внимательные и цепкие глаза. Уже несколько раз, Ёж порывался бросится по трапу мимо людей, улучив подходящий момент. Но каждый раз юркал обратно. Всё время кто то мешал. Вот и раздался гудок, вихрастый матрос и усатый стали втягивать трап. Ёж выскочил из под ведра, и бросился вдоль причала. Его Чудо собиралось отплывать. Носясь по кромке, он вдруг заметил толстую верёвку к кораблю. Это был путь, и ни секунды не раздумывая Ёж полез по канату.

 

Канат был скользкий и твёрдый, аккуратно переступая по нему, он преодолевал шаг за шагом. Лапки постоянно соскакивали, но он отдышавшись опять шёл. Тут его задняя ножка соскочила, сердце ушло куда то вниз, и Ёжик остался висеть над водой, держась только передними лапами. Немного подтянувшись, он ухватился задними конечностями за верёвку, и помешкав секунду что бы восстановить дыхание, продолжил путь уже вниз головой. Так висеть он долго не мог, но забыв о боли и усталости, он продолжал ползти. Каждый раз срываясь, ему было всё тяжелее забрасывать лапы обратно. Теперь он понимал, что ещё раз, и всё, подтянуться он больше не сможет. Глаза заволокла розоватая плёнка, Ёжик думал только об одном, не сорваться. Время для него остановилось, а канат казался бесконечным. Он просто полз. Уперевшись головой во что-то твёрдое, он не сразу понял что произошло. Пытаясь толкнуть это головой, он уразумел что дополз. Перевалившись через отверстие в борту, он рухнул на палубу. Сил двигаться у него не было, и кое как заползя за ящик, он заснул.

 

На него летели брызги, под ним что-то успокаивающе вибрировало, ему снилось что он на корабле. Открыв глаза, он увидел отверстие между палубой и бортом. Высунул мордочку, и его сразу обдало ветром и брызгами. Корабль шёл полным ходом, и Ёжик плыл на нём! Он это сделал, это была мечта. И он осуществил её. Так он и сидел всю ночь, наслаждаясь брызгами, и подставляя ветру то одну сторону мордочки, то другую. Под утро, наигравшись ветром, он отправился на разведку. В животе уже урчало, и надо было искать норку и еду. Семеня по пустой палубе, он наткнулся на тёмный проём, из которого громко бормотало и тянуло теплом. Аккуратно посмотрев туда, он потихоньку начал переступать порог. Водя носиком и пытаясь нанюхать что либо съестное, он вытянулся во всю длину, а задние лапки ещё оставались на пороге. Он уже поднял левую что бы сделать шаг, но тут сзади резко заскрежетало, и свет померк, а правая ножка громко хрустнув взорвалась болью. Громко завизжав, ёжик дёрнулся вперёд, но нога была крепко зажата, и окатила его новой порцией боли, от которой он потерял сознание. Периодически он приходил в себя, и лежал, стараясь не шевелится, тихонько поскуливал. В очередной раз, его привёл в сознание яркий свет резанувший глаза. Лапка была свободна, и ёжик откатившись немного в сторону услышал голоса. Прижав искалеченную конечность к животу, он постарался свернуться в комочек и притворится мёртвым. Но сил уже не хватало.

 

Чьи то руки цепко обхватили его, и он взмыв вверх услышал голоса. «Смотри-ка Ёж!», «Да он похоже дохлый» «Да нет вроде дышит, только пузо в крови» «Выбрось ты его за борт» «Может оставим, мышей ловить?» «Зачем, всё равно умрёт» И ежа куда то понесли, рука больно впивалась ему в больную лапу, и сознание опять покидала его. Только не вырубится думал Ёж, если бросят за борт, придётся долго плыть, сил мало, но плыть надо. Он надеялся что холодная вода его взбодрит. Умирать он не собирался. Корабль качнуло, и рука крепко его сжала, сознание опять заволокло чёрным. Когда он снова очнулся, его мутило, нос был горячим но ежа трясло, заднею лапку жгло и щипало. Открыв глаза он увидел насмешливое веснушчатое лицо, и блюдечко с молоком около самого носа. Он улыбнулся и опять впал в беспамятство.

 

Спустя три года к причалу подошел небольшой прогулочный теплоход. После всех на берег сошёл матёрый ёж, и прихрамывая направился к лесу. Возле самого берега валялись остатки старого ведра, сгнившего на половину. Улыбнувшись чему то своему, ёжик смело двинулся в чащу… У пенька сидели белка, несколько ежей и старая гадюка. Открыв рот они слушали невероятные рассказы, разбавляемые фразами типо «Три тысячи чертей» и «Клянусь морским дьяволом». Ёж щедро раздавал порошок из невиданных грибов. Когда с парохода раздался гудок, он по очереди обнял всех, и качающейся походкой бывалого моряка, направился к причалу. У трапа стоял молодой старпом. На нём ладно сидел китель и фуражка. Только россыпь поблекших веснушек придавала ему некоторую детскость. Поравнявшись со старпомом, Ёж задрал голову. Тот строго кивнул ему, и только уголки губ чуть дёрнулись в подобие улыбки.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Вторая часть тантрически?

Нет, это реальная история, я лично все видел, когда жил лето на острове в Московском море по Дубной.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Заархивировано

Эта тема находится в архиве и закрыта для дальнейших ответов.

×
×
  • Создать...