Книга Живых

До сей поры толкуют об "основном вопросе философии": что было вначале - дух или плоть, сознание или материя, мысль или мозг, человек или животное? - Как? Разве этот вопрос еще не решен? И с какой стати он до сих пор сохраняет статус вопроса, проблемы, загадки?

- Следовало бы упомянуть сразу и Самый основной вопрос философии: возможно ли окончательное разрешение "основного вопроса" - в пользу первенства любой из сторон, - или он так и будет оставаться вопросом, вечно неразрешимым, не имеющим ответа?.. Боги ли сотворили человека - или человек выдумал богов?..

Но каким бы ни было рациональное, научное толкование возникновения и становления человека, разума, морали, культурных ценностей - в любом случае их происхождение многим будет казаться "низменным", - и именно потому, что это земное происхождение, а не небесное, что это самое естественное происхождение, а не сверхъестественное.

Исторически человек первоначально существует как стадное животное, как племенное существо. По мере развития происходит обособление индивидов, начинают формироваться личности. В индивидуальном развитии человека происходит аналогичный процесс. Первоначально ребенок - это просто биологическое существо, сгусток биомассы, инстинктов и рефлексов. Но по мере развития, усвоения социального опыта, опыта человечества, он постепенно превращается из биологического существа в человеческую личность (А.А.Радугин)

Тому, кто хочет стать мудрым, приносит большую пользу, если он некогда в течение известного времени разделял представление о коренной злобе и испорченности человека... В продолжение целых эпох оно обладало господством, и корни его оставили свои разветвления в нас и в нашем мире. Чтобы понять нас, нужно понять его. Но чтобы затем подняться выше, мы должны перешагнуть через него (Ф.Ницше)

Вряд ли можно обрисовать духовную проблему современного человека, не упоминая при этом о страстном желании обрести покой в период смуты или о стремлении к безопасности в век ненадежности. Ведь новые формы существования возникают из нужды и страдания, а не из идеалистических требований или одних только желаний (К.Г.Юнг)

Наше развитие идет в том направлении, что внешнее принуждение постепенно уходит внутрь, и особая психическая инстанция, совесть, включает его в число своих заповедей. Каждый ребенок демонстрирует нам процесс подобного превращения, благодаря внешнему принуждению приобщаясь к нравственности и социальности.

Это усиление совести есть в высшей степени ценное психологическое приобретение культуры. Личности, в которых оно произошло, делаются из противников культуры ее носителями. Чем больше их число в том или ином культурном регионе, тем обеспеченнее данная культура, тем скорее она сможет обойтись без средств внешнего принуждения (З.Фрейд)

Человек сбросил иго природы, и сам стал ее властелином. Он сверг господство церкви и абсолютистского государства. Ликвидация внешнего принуждения казалась не только необходимым, но и достаточным условием для достижения свободы каждого человека...

Может ли свобода стать бременем, непосильным для человека, чем-то таким, от чего он старается избавиться?.. Определяется ли свобода одним лишь отсутствием внешнего принуждения или она включает в себя и некое присутствие чего-то, а если так, то чего именно?..

Свобода от политических оков не является достаточной предпосылкой для развития любви к жизни. Должна иметь место свобода для чего-то, свобода созидать и строить, удивляться и на что-то отваживаться. Такая свобода предполагает, что индивид активен и полон сознания ответственности, что он не является рабом или шестеренкой в машине... свобода в том смысле, что каждый человек имеет возможность быть активным и осознанно ответственным членом общества (Э.Фромм)

Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены изнутри (А. Герцен)

Мы имеем право на истину лишь в такой мере, в какой мы уже поднялись на такую высоту, что не нуждаемся в принудительном обучении со стороны морального заблуждения (Ф.Ницше)

Хотя отдельная личность черпает нравственную силу где-то в глубине своего субъекта, но эта глубина субъекта, в свою очередь, соединена с общественными источниками нравственной жизни и в значительной мере определена ими (В.Днепров)

Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены изнутри (А. Герцен)

Так мог написать только человек незнающий свободы, а потому романтизирующий её.

Именно первые шаги, направленные к освобождению от принуждающих инстинктов, вывели человека из дочеловеческого состояния. Человеческое существование начинается тогда, когда достигает определенного предела развитие деятельности, не обусловленной врожденными механизмами: приспособление к природе утрачивает принудительный характер, и способы действий уже не определяются наследственностью, инстинктами. Иными словами, человеческое существование и свобода с самого начала неразделимы. Здесь имеется в виду свобода от инстинктивной предопределенности действий...

Фундаментальная связь между человеком и свободой отображена в библейском мифе об изгнании из рая. Согласно мифу, формально грех состоял в том, что человек вкусил от древа познания, нарушив установленный богом запрет и порядок, и освободился от принуждения, возвысился от бессознательного предчеловеческого состояния до человеческого, лишив себя гармонии с природой, частью которой он являлся, пока не вышел за ее пределы.

С точки зрения церкви, представляющей собой властную структуру, этот поступок является, бесспорно, греховным. Однако с точки зрения человека, это - начало человеческой свободы. Акт неподчинения, акт свободы прямо связан с началом человеческого мышления (Э.Фромм)

Переход от биологической организации жизнедеятельности животных к социокультурной организации деятельности человека, выразившийся в замене генетически транслируемого программирования поведения особи генетически не кодируемыми, а вырабатываемыми прижизненно принципами деятельности, потребовал такого развития психики, которое обеспечило бы внеинстинктивное управление человеческой деятельностью...

Этот переход избирательной активности в новое качество имел несколько органически взаимосвязанных аспектов: это было формирование не инстинктивных, а сознательных поведенческих установок, которые поэтому не передавались механизмами наследования, а складывались у каждого индивида прижизненно, реализуя обретавшуюся человеком свободу действий...

Если в рассмотрении процесса формирования ценностного сознания личности стараться постичь закономерность соотношения надличностных и личностных сил, то мы увидим единую для истории человечества и для истории отдельного человека закономерность - движение от безусловного преобладания внешних воздействий через этап их борьбы с внутренней энергией ценностного самоопределения индивида, становящегося в этом процессе суверенной личностью, к доминанте самовоспитания, самообщения, самоутверждения (М.С.Каган)

Всего лучше, пожалуй, вообще вывести бога из игры и честно признать чисто человеческое происхождение всех культурных установлений и предписаний. Вместе с мнимой святостью эти запреты и законы утратили бы и свою оцепенелую неизменность.

Люди смогли бы понять, что законы созданы не столько для их порабощения, сколько для служения их интересам, стали бы относиться к законам дружественнее, вместо их отмены ставили бы целью их улучшение. Это был бы важный шаг вперед по пути, ведущему к примирению с гнетом культуры (З.Фрейд)

Сложившиеся структуры духовной деятельности, нормативы и т.п. - выступают для меня и моих современников как надличностные образования, формирующие индивидуальное сознание. Но сами эти образования были сформированы, конечно, не сверхличным существом, а живыми людьми, творившими до нас (П.В.Алексеев. А.В.Панин)

Уж если я ликвидировал бога-отца, то должен же кто-нибудь изобретать ценности. Нужно принимать веши такими, как они есть. Сказать, что мы изобретаем ценности, - значит утверждать лишь то, что жизнь не имеет априорного смысла. Пока вы не живете своей жизнью, она ничего собой не представляет. Вы сами должны придать ей смысл, а ценность есть не что иное, как этот выбираемый вами смысл. Тем самым вы обнаруживаете, что есть возможность создать человеческое сообщество (Ж.П.Сартр)

В такой мере, в какой мы уже поднялись на такую высоту, что не нуждаемся в принудительном обучении со стороны морального заблуждения, мы имеем право на истину (Ф.Ницше)

Мало кто из нас осознает, что живет. Если бы каждый это осознавал, то этот самый каждый был бы счастлив, потому что, осознавая, что он живет, каждый, без исключения, быстро научился бы контролировать свои чувства, свои мысли и эмоции, а значит, смог бы управлять самим собой - это ли не счастье.

Это удел всех мудаков – жить, не осознавая, что живешь (Н.Псурцев)

Человек ответствен за свои убеждения, за само их содержание. Личность, которая по условиям своей жизни имела возможность для интеллектуального развития - а с представителей идеологического сословия есть все основания спрашивать как с развитой личности, - обязана знать то, что возможно знать, что теоретически доступно для ее времени...

Личность отвечает за успешную реализацию выбранной ею общественной миссии, и если роль требует ума и таланта, глупость и посредственность ее исполнителя становятся виной

(Э.Ю.Соловьев)

Бывает, что привычные декорации рушатся. Подъем, трамвай, четыре часа в конторе или на заводе, обед, трамвай, четыре часа работы, ужин, сон. Понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, все в том же ритме - вот путь, по которому легко идти день за днем. Но однажды встает вопрос "зачем?"'

Все начинается с этой окрашенной недоумением скуки. Начинается - вот что важно. Скука является результатом машинальной деятельности, но она же приводит в движение сознание. Скука пробуждает его и провоцирует дальнейшее: либо бессознательное возвращение в привычную колею, либо окончательное пробуждение. А за пробуждением рано или поздно идут следствия: либо самоубийство, либо восстановление хода жизни.

Скука сама по себе омерзительна, но здесь я должен признать, что она приносит благо. Ибо все начинается с сознания, и ничто помимо него не имеет значения. Наблюдение не слишком оригинальное, но речь и идет как раз о самоочевидном (А.Камю)

Есть люди, которые чувствуют себя весело в пустыне. Это и есть пошлость. Многие любят говорить, что они влюблены в жизнь. Я никогда не мог этого сказать, я говорил себе, что влюблен в творчество, в творческий экстаз. Конечность жизни вызывает тоскливое чувство. Интересен лишь человек, в котором есть прорыв в бесконечность.

Я всегда бежал от конечности жизни. Такое отношение к жизни приводило к тому, что я не обладал искусством жить, не умел использовать жизни. Во мне не было изначальной любви к жизни. К жизненному экстазу всегда примешивалось пессимистическое чувство. Радостный подъем жизни в углублении и развитии ведет не к реализации полноты, не к победе, а к гибели...

Я чувствую себя несчастным, несчастным не по внешней своей судьбе, а по внутренней своей конструкции, по невозможности испытать удовлетворение, по непреодолимым противоречиям, по нелюбви ни к чему конечному, по склонности к тоске, по постоянному беспокойству... Моя изначальная, ранняя любовь к философии, и именно к философии метафизической, связана с моим отталкиванием от жизни как насилующей и уродливой обыденности...

Обыденность, повторяемость, подражание, однообразие, скованность, конечность жизни вызывают чувство скуки, притяжение к пустоте. Когда же наступает момент пассивности в отношении притяжения пустоты этого низшего мира, когда по слабости мир кажется пустым, плоским, лишенным измерения глубины, то скука делается дьявольским состоянием, предвосхищением адского небытия. Страдание является спасительным в отношении к этому состоянию, в нем есть глубина. Предельная скука приводит к выводу, что ничего нет. Возникновение тоски есть уже спасение...

Есть люди, которые чувствуют себя весело в пустыне. Это и есть пошлость... Скука говорит о пустоте и пошлости этого низшего мира. Нет ничего безнадежнее и страшнее этой пустоты скуки. В тоске есть надежда, в скуке - безнадежность. Скука преодолевается лишь творчеством...

Мне доставляло мало удовольствия переживание самой жизни, за исключением творчества, больше наслаждения я испытывал от воспоминания о жизни или мечты о жизни... Моя любовь к метафизике связана с моим отталкиванием от жизни как уродливой обыденности... И самым большим моим грехом, вероятно, было то, что я не хотел просветленно нести тяготу этой обыденности, то есть мира, и не достиг в этом мудрости...

О Ницше было сказано родственное мне. У Ницше была огромная потребность в энтузиазме, в экстазе, при брезгливом отвращении к действительной жизни. Это брезгливое отвращение к жизни мне очень близко... Пошло чувствовать себя весело в пустыне (Н.А.Бердяев)

Мне всегда казалось, что лучше я делал, когда учился больше радоваться. С тех пор, как существуют люди, человек слишком мало радовался. Лишь это, братья мои, наш первородный грех! И когда мы научимся лучше радоваться, тогда мы тем лучше разучимся причинять другим горе и выдумывать его. (Ф.Ницше)

Начался великий пост, а Маркел не хочет поститься, бранится и над этим смеется: "Все это бредни, говорит, и нет никакого и бога... Да чего годы, чего месяцы! – воскликнет, бывало, - что тут дни-то считать, и одного дня довольно человеку, чтобы все счастие узнать (и по горло им пресытиться, - здесь-то и запятая: Маркел вскоре умирает, и автор избавляет себя от необходимости говорить о скуке; но о скуке он говорит в другом месте: именно от скуки Лиза хочет поджечь дом или кого-нибудь убить). Милые мои, чего мы ссоримся, друг перед другом хвалимся, один на другого обиды помним: прямо в сад пойдем и станем гулять и резвиться, друг друга любить, и восхвалять, и целовать, и жизнь нашу благословлять... Жизнь есть рай, и все мы в раю, да не хотим знать того, а если бы захотели узнать, завтра же и стал бы на всем свете рай" (Ф.М.Достоевский)

Распространяющееся все шире ощущение бессмысленности жизни поддерживает агрессивность, если вообще не является ее причиной. Агрессивные импульсы разрастаются, прежде всего, там, где налицо экзистенциальный вакуум, ощущение пустоты жизни. Страдание и горе нельзя вырвать из жизни, не разрушая ее смысла (В.Франкл)

Нелепо допустить, чтобы бесконечное страдание, которым переполнен мир, было бесцельно и чисто случайно. Наше существование представляет самое бестолковое и бессмысленное явление, если страдание не есть непосредственная цель нашей жизни...

Аскетизм выражается в добровольной и намеренной нищете. Человек все еще продолжает хотеть, но сознательно подавляет хотение. Так как он сам отвергает проявляющуюся в его личности волю, то поэтому он рад всякому страданию, которое приходит к нему извне, он рад всякой утрате, всякому поношению, всякой обиде, с неисчерпаемым терпением и кротостью переносит муки и позор, без гордости воздает добром за зло.

Как самую волю, так умерщвляет он и тело: он скудно питает его, налагает на себя пост, прибегает даже и к самобичеванию и самоистязанию. Когда же, наконец, приходит к нему смерть, то он встречает ее с великой радостью, как желанное искупление...

Мир все равно, что ад, в котором люди, с одной стороны, мучимые души, а с другой – дьяволы (А.Шопенгауэр)

Не страдание, а бессмысленность его, была проклятием, до сих пор тяготевшим над человечеством, - а аскетический идеал предложил ему некоторый смысл! До сих пор это был единственный смысл... Человек был спасен. Хоть какой-нибудь смысл лучше полного его отсутствия (Ф.Ницше)

Положим, что некогда казавшееся неустранимым страдание жизни было истолковано как посланное богом: в наказание за грех, или, что то же самое, как метод божественного воспитания. Бессмысленно мучимые души придали смысл своему страданию, и тем самым и самому существованию, смысл которого с тех пор неразрывно связан с претерпеванием боли.

И если бы людям когда-нибудь представилась возможность устранить из жизни все ее зло, все беды мира, люди воспротивились бы такой возможности.

Напротив, теперь, когда человек уже не столь неразумен, чтобы совершенно не понимать себя самого, он не только не избегает страдания, но сам ищет его - со страданием издревле связан смысл жизни его. "Счастье и удовольствие сами по себе не придают жизни смысла, а вот страдание и горе нельзя устранить, не разрушая этого смысла", - эта древняя логика чувства по сей день живет и здравствует.

Но если некогда страдание и зло считали лежащими в самой глубине жизни и неустранимыми из нее, и смирялись и покорялись воле божией, то теперь вот-вот тайное станет явным: человек сам себя мучает, сам себе создает проблемы, дабы страдание как-нибудь не устранилось из мира само собой, и вместе с собою не уволокло бы и смысл существования.

Если исторически все возвышенное дано человеку в страдании, то теперь, напротив, возвышенное растекается, принижается, испаряется и исчезает без страдания, без жертвоприношений - боги не любят, когда о них забывают и перестают их поить кровью, за многих изливаемою во оставление грехов.

Основная мысль была уже у Шопенгауэра вполне оформлена: человек нуждается и страдает, но эти лишения занимают его время и избавляют от досуга и скуки - но если освободить человека от проблем, то он помрет со скуки или сам повесится. Шопенгауэр связывал страдания и скуку, считая их вечным уделом человека.

Но умирают и вешаются не от скуки - скорее, не имея твердого представления, для чего жить. И тот факт, что Шопенгауэр для избежания скуки и самоубийства предписывал "известное количество забот, горя и нужды", подтверждает созидание смысла через страдание. Предлагаемые им же игры, шашки-шахматы и т.п. - едва ли потянут на "смысл жизни": по Франклу, "удовольствие не придает жизни смысл".

Целиком поглотить сознание человека, заставить его отдавать всего себя может лишь вполне серьезное дело: когда решается вопрос жизни и смерти, когда речь идет об угрозе нищеты, рабства, позора - тогда не до мягкого дивана и не до скуки, ибо промедление смерти подобно. Фромм говорит о "трансцендировании жизни" посредством "оплодотворения матери-земли кровью как эссенцией жизни".

Как это напоминает кровавую жертву христианства, как это похоже на ницшевскую белокурую бестию! Суть, конечно, не в оплодотворении матери, мать его так, но в причинении страдания, в принесении жертвы, в ужасе смерти, чрез которые и "трансцендируется" жизнь.

Быть современным человеком, полностью принадлежать настоящему, означает полностью сознавать свое существование как человека, для чего требуется самое глубокое и широкое сознание, с минимумом бессознательности (К.Г.Юнг)

Ныне мы достигли крайней сознательности, самопостижения человека в истории: благодаря этому на практике мы всего дальше от совершенства в своем бытии, делании, воле: самая наша жажда, наша воля к познанию есть симптом безмерного декаданса... Постижение есть конец (Ф.Ницше)

Книга Живых, тема для всех и ни для кого.

И на фига?

Осень культуры - самая прекрасная и утонченная пора. В это время достигается наибольшая острота познания и наибольшая сложность. Эпохи утонченного декаданса имеют положительное откровение. Появляется утонченная усталость. Возрастает недовольство этим миром. Скука говорит о пустоте и пошлости этого низкого мира. Возникает тоска по мирам иным.

Для огромного большинства никакого кризиса не существует. Кризис культуры совершается в избранном меньшинстве, которое уже изжило все пути культуры, в высшем слое, познавшем культуру до конца.

Европейская культура иссякает, ей не дано развиваться бесконечно. Она отходит все дальше от своих творческих источников: приток религиозного питания все уменьшается. Упадок и увядание европейской культуры вызывают чувство смертельной тоски и печали (Н.А.Бердяев)

Понятие неизвестного мира инсинуирует нам, что этот мир известен, что он скучен... Обладание правдой не страшно, но скучно, как всякое обладание (Ф.Ницше)

Жизнь скучна и монотонна. А если ты к тому же уже все до конца вычерпал из нее и интеллектуально, и эмоционально, то она становится просто невыносимой. Ты уже все знаешь... Мир вот только такой, какой он есть сейчас, и другим он уже никогда не будет, и до конца моей жизни он останется таким же скучным, однообразным и не впечатляющим (Н.Псурцев)

Наше существование счастливее всего тогда, когда мы его менее всего замечаем (А.Шопенгауэр)

Стремление человека прогнать инстинктивные позывы, его сопротивление инстинкту и есть та сила, которая создает сознание... Библейское падение человека изображает проблески сознания как проклятие.

И на самом деле сознание выглядит таковым, когда мы впервые смотрим на любую проблему, которая вынуждает нас к большей сознательности и все дальше отделяет от рая бессознательного детства. Каждый из нас с радостью бы отвернулся от своих проблем (К. Г. Юнг)

При первом знакомстве с горькими истинами психоанализа можно обратиться в бегство... так что в своем отношении к анализу возможно дойти только до определенного пункта. Но я не ожидал, чтобы при определенном глубоком понимании анализа можно было вновь отказаться от своего понимания и утерять его (З.Фрейд)

Однажды преподаватель естественных наук сказал нам, что, в конечном счете, жизнь - не что иное, как процесс окисления, оксидации. Я вскочил на ноги и сказал: "Если это так, то каков же смысл жизни?" Мы должны радоваться, если у человека не отнимают этот смысл, внедряя в сознание редукционистские схемы. Возможно ли вновь оживить утраченные инстинкты и утерянные традиции? Пациент в ходе психотерапии приходит обратно к утраченным источникам изначальной религиозности. Религия оказывает психотерапевтическое действие.

Страдание и горе нельзя удалить из жизни, не разрушая ее смысла. Ощущение бессмысленности жизни, вероятно, является причиной агрессивности (В.Франкл)

Заблуждение сделало из зверей людей. Неужели истина в состоянии снова сделать из человека зверя?.. Зверь в нас должен быть обманут. Без моральных заблуждений он растерзал бы нас... Мы имеем право на истину в той мере, в какой не нуждаемся в моральных заблуждениях... В добродетели невозможно сохранить серьезность: достигнув ее, сейчас же спешат прыгнуть в чертовщину... Неужели истина в состоянии снова сделать человека зверем? (Ф. Ницше)

Человек - единственное животное, которому может быть скучно, которое недовольно, которое может чувствовать себя изгнанным из рая, для которого его собственное существование является проблемой. Он должен ее решать, и ему от нее не спрятаться. Он не может вернуться к дочеловеческому состоянию гармонии с природой и должен развивать свой разум, пока не станет господином природы и самого себя (Э.Фромм)

Скука есть ностальгия по бессознательности.

Мы не можем вернуться к старому. Будем только идти вперед, сдвинемся с места! Быть может, наши дела когда-нибудь окажутся прогрессом... Обратное образование, возврат в каком бы то ни было смысле и степени совершенно невозможен.

Нечего делать: надо идти вперед, шаг за шагом далее в декаданс - вот мое определение современного прогресса... Когда все пути пройдены, все возможные комбинации исчерпаны - что тогда? Не пришлось ли бы опять вернуться к католицизму? Круговое движение правдоподобнее остановки... Обладание истиною скучно...

В добродетели невозможно устоять: достигнув ее, спешат прыгнуть в чертовщину... Неужели истина в состоянии снова сделать человека зверем?.. Забвение не является к нам, когда мы его хотим... Мы не можем вернуться к старому. Никто не волен двигаться раком. Обратное образование, вечное возвращение в каком бы то ни было смысле и степени невозможно...

Человек возник из обезьяны, и, быть может, с каким-либо позднейшим упадком всей земной культуры наступит обезображение и, наконец, озверение человека, вплоть до уровня обезьяны. Именно потому, что мы можем представить себе эту перспективу, мы, быть может, в состоянии предупредить такой конец истории...

Человек не есть шаг вперед по сравнению с животным, культурная неженка - выродок по сравнению с варваром... Желательно ли, чтобы вся выгода была на стороне честных и порядочных людей, а все бесчестные и бессовестные натуры вымерли?..

Истина скучна. Неужели истина сделает человека зверем?.. Именно потому, что мы представляем себе эту перспективу, мы в состоянии предупредить такой конец истории (Ф.Ницше)

При серьезно замышленном духовном освобождении человека его страсти и вожделения втайне тоже надеются извлечь для себя выгоду... И в реформации индивид стремится к свободе: ''всякий сам себе священник" - это тоже не более, как одна из формул распущенности.

И действительно, достаточно было одного слова "евангельская свобода" - чтобы все инстинкты, имевшие основание оставаться скрытыми, вырвались наружу, как свора диких псов, - грубейшие потребности внезапно обрели смелость, все стало казаться оправданным.

Люди остерегались понять, какую свободу они, в сущности, разумели, закрывали на это глаза. Но то, что глаза были прикрыты и уста увлажнены мечтательными речами, не мешало тому, что руки загребали все, что им попадалось, что брюхо стало богом "свободного евангелия" и что все вожделения зависти и мести утолялись с ненасытимой яростью (Ф.Ницше)

Потеряв подлинного и единственного бога, люди творили себе кумиры, судорожно пытались приравнять бесконечное к чему-нибудь конечному, идеальное к чему-нибудь чувственному... Отсюда-то и хлынули затем самые настоящие извращения и буквально перевернули с ног на голову все ценности.

Теперь на место идеала приходят либидо и жажда роскоши, источниками наслаждения становятся жестокость и ужас. Публика вошла во вкус садизма, сатанизма, инцеста и им подобных бездуховных и извращенных удовольствий (Б.Кроче)

Но разве сам подлинный и единственный бог, требующий человеческой крови себе в жертву, и которому угодно, если кто страдает единственно из желания угодить господу, не является садистом, ищущим извращенных удовольствий? Кого он любит, тех наказывает - сущая чертовщина.

Не потеряв бога ударяются в кровопролитие и душегубство, но напротив, кровью своею и ближнего своего отмывают грехи перед богом, умилостивляют бога. Девятнадцать веков вампиризма и распития кровавого пойла, крови Христовой, за многих изливаемой во оставление грехов, внушили человеку мысль, что почти все по закону освящается кровью, и без пролития крови не бывает очищения.

Теперь даже кино о войне называется не иначе как "Чистилище": ибо то угодно богу, если люди бьют друг друга даже не за грехи перед богом, а без всякого греха, без всякой причины, бессмысленно, исключительно с целью позабавить господа. Возможно, люди уже стесняются торговаться с богом, принося ему человеческие жертвы во покупление жизни вечной, как это делали христиане.

Также возможно, что люди просто уже не сомневаются в том, что именно так вечная жизнь и выторговывается. И страшное древнее язычество, положенное в основу христианства, дожило до наших дней, почти не изменившись: военная бойня есть очищение от греха. «Смерть в бою является частью божьего плана, имеющего целью населить царство небесное», говорят нынешние священники, как, впрочем, и все предыдущие.

"Жаль, что у откровенных писателей нового завета откровенность не распространилась и на язык их и стиль", - посетовал Шопенгауэр. Чего захотел!

В посланиях апостолов десятки раз говорится о том, что господь Иисус сам принес себя в жертву богу, отцу своему, который и послал сына на смерть, чтобы таким образом искупить человеческие грехи перед богом же. Представьте, что и в евангелии Христос сказал бы, вместо "предается сын человеческий в руки грешников", следующую речь: "Господа грешники! Господь бог, который сделал вас несчастными и смертными в наказание за ваши грехи, послал к вам меня, сына своего, чтобы я своею кровью искупил все ваши грехи перед моим отцом.

Мне должно быть убиту вами, и тогда господь, мой отец, простит вам ваши прегрешения перед ним, и дарует вам блаженство вечной райской жизни, избавляя вас от смерти и от скорбей жизни". Но на это "святым апостолам" не хватило наглости, и они вложили в христовы уста притчу о пшеничном зерне, которое, умирая, приносит много плода, т.е. от одного омертвелого родится так много, как много звезд на небе; притчу о виноградной лозе, которая дает жить и плодоносить ветвям, т.е. если Христос воскрес, то и нас бог воскресит, если уверуем во Христа; слова о погублении собственной души, которое оживляет душу в жизнь вечную, т.е. принесением тела Иисуса мы получили себе адвоката перед богом; о любви к друзьям, за которых нужно положить душу свою, т.е. взять на себя все грехи людей и стать козлом отпущения, - ведь все это и есть символы жертвоприношения во искупление греха и покупления жизни вечной.

Тогда, если Христос и в самом деле, как пишут послания, кровью своею, которою он напоил апостолов еще до распятия на кресте, искупил все грехи и умилостивил бога, то к чему было скрывать факт жертвоприношения за предательством Иуды, за тройным отречением Петра, за якобы несправедливыми обвинениями со стороны священников, за издевательствами солдат и толпы при казни?

Ведь Иисус давно уже сказал ученикам, что ему должно быть убиту. Ведь и перед смертью он говорит, что пришел именно на сей час, на час казни своей. Тогда к чему же предавать его в руки грешников, не ведающих, что творят? Почему бы и в евангелии не описать момент казни как знаменитую жертву во искупление грехов?

И лишь уже воскресший Христос говорит: "Так надлежало пострадать Христу и воскреснуть в третий день, и войти во славу свою". И Павел нагло врет: если бы, дескать, была постигнута премудрость христова прежде, и если бы вся эта затея и кухня жертвоприношения была известна заранее, "то не распяли бы господа славы". Но в славу-то он вошел, уже будучи омертвелым, а если бы оставался на земле, то не был бы и священником.

Так Христос принес себя в жертву, или его злодеи сгубили? Надо думать, одно другому не мешает. Все дело в том, какие слова к какому моменту более приличествуют. Если бы Христос сам просился на крест, и сам поливал своею кровью алтари и жертвенники, а впоследствии выяснилось, что всего-то его прибили за глупости, по недоразумению, то, как говорится, совсем другое кино бы вышло.

А то распяли за подстрекательство к разрушению храма, который он якобы обещался в три дня отстроить заново - стало быть, при вынесении приговора еще и мысли не было, что он имел ввиду собственное воскресение на третий день после смерти. А как воскрес, то ясно стало, что убили неповинного.

Так еще в момент его смерти оживают праведники (стало быть, смертию Христа первородный грех искуплен, воскресение из мертвых и бессмертие куплено, то есть, бог-отец принял кровь сына-бога как жертву от грешников, которые сами не ведают, что творят - и все в тот самый момент, когда распятый Христос говорит: "Прости их, господи!" И господь прощает их! Какая комедия!) и, несчастные, лежат в гробах три дня живые, ждут, пока и Христос не воскреснет, чтобы им-то не явиться к людям прежде времени, и не заострять внимание на том моменте, когда разрушение и созидание храма было перетолковано в крестную смерть и воскресение в третий день.

Но даже и эта мысль была предвосхищена и оттенена набожным сотником и биением себя в грудь уходящей толпы. Но, конечно, начиная с пшеничного зерна и заканчивая откровенным язычеством Павла, вся затея срежиссирована одною рукою, и далеко не божьей, с единственной целью: втолковать в казнь человека по имени Иисус вечное искупление грехов перед богом, и таким образом найти виновника спасения вечного.

Я не сомневаюсь, что сам распятый не имел к евангельской затее никакого отношения, и ни слова не говорил о погублении души, о пшеничном зерне, о виноградной лозе, о смерти за други своя, о том, что ему надобно идти в Ерусалим, чтобы получить по шее от власть предержащих и, в конце концов, быть убиту.

Но наглости евангельской нет предела: сам Христос лезет на рожон, ибо думает о божьем, а не о человеческом. Хотя, конечно, ясно, что сами евангелисты более озабочены человеческими страхами. Мне уже становится противно говорить о христианстве: такое ощущение, будто рядом со мною лежит гниющий труп, и запах тленья - фу! Вот бы где Фромму поискать некрофилию.

Но примечательно, что мысли Фромма подтверждают новозаветную аферу. Он говорит о пролитии крови как о трансцендировании жизни, как об орошении матери-земли эссенцией жизни, и тут же считает это богоугодное дело регрессией к до-человеческому состоянию.

Так и Христос, своей кровью искупая грех, вознося все грехи на древо, с которого, сорвав плод, и согрешили первые люди, как бы возвращает сорванный плод обратно, и человек как бы забывает добро и зло, т.е. возвращается к первородной невинности животного. Ведь если не искупить и этот грех, чрез который бог и наказал человека смертью, и не вознести грехи на древо, то как можно было бы говорить о полном и вечном искуплении? Но, вознеся грехи телом своим на это древо, Христос сделал человека овцою, и всех людей стадом.

Все же: даже психоаналитики подчас чувствуют и мыслят, как варвары, и увязывают воедино кровопролитие и возвращение в страну предков, кровь и избавление от разума. Однако, наперед зная, что регресс в этом смысле невозможен, что человек не становится безмозглою тварью, себя не понимающей, и пролитием крови никак не может избавиться от разума, нам остается утверждать, что в этом кровопролитии он обретает себе смысл существования, человеческий смысл. Слова о регрессе к животности и о вознесении грехов на древо познания суть лишь рационализация, скрывающая правду.

На самом деле вся суть в жизни вечной, в загробном воздаянии по делам. И варварские жертвоприношения, и христианское искупление грехов и военные столкновения, и некрофилия - все это наследие древнейшей психологии. Смысл жизни придает смерть, причем не столько естественная, сколько устроенная специально для созидания этого смысла, пред очами божества, или дьявольского божества - как бы там ни было, просто так, ни с того ни с сего, вряд ли люди станут убивать друг друга.

За всеми убийствами, видимо, кроется некое ритуальное убийство, человеческое жертвоприношение, которое сегодня ближе всего связано с понятием смысла жизни. Можно сказать, еще вчера Ницше, Бердяев и прочие предтечи Гитлера находили мирную жизнь скучной, пошлой, несносной, и вполне недвусмысленно хотели жертвенно искупить содеянное зло мира, растлевающего душу.

Но ведь и сегодня мало кто всерьез обдумывает возможность прекратить все эти богоугодные кровопролития, ибо такое прекращение затрагивает вопрос скуки и бессмыслицы. И я не нахожу иного объяснения этому, кроме как это: кровью и смертью созидается смысл жизни.

Это грязь христианства, это грязь современности, и мало кому интересно копаться в ней. По этой причине даже перестали критиковать апостолов этой грязи, а от греха подальше поместили их в пантеон философской мысли, как будто так и надо.

Славчик, скажите мне - для вас все еще тайна за семью печатями, что люди не читают массивные по объему посты?

А о том, что краткость - сестра таланта, когда-нибудь слышали?

Ну про атомную энергию рассказывать не буду.. скажу только, что есть краткие выражения несущие не меньший заряд, почему бы вам не освоить эту технику?

У меня полное ощущение, что вы копируете тут какой-то учебник. А мне куда больше бы понравилось разговаривать с вами, живым.

Привет, Мария!

Я ведь специально пишу "массивные по объёму посты", чтобы их никто не читал, и чтобы скрывать мои тайны за семью печатями! Сказал же сразу: "тема для всех и ни для кого!" Т.е.- только для своих. В первый раз что ли? А левым пассажирам, которым в падлу потратить 2 минуты... это не предназначено! Вы ведь требуете, чтобы я подстраивался под идиотов? Оно мне надо?

И, кстати сказать, я ведь не пишу всякую малопонятную околопринаучную болтологическую чушь. Всё ведь просто и понятно, всё по делу! Ей-богу, тому же ежу-идиоту понятно!

****************************************************

Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений (А.Пушкин)

Никакая насильственная реформа не исправит зла, пока люди останутся таковы, каковы они есть, и потому ждать исправления зла можно не от изменения формы нашей жизни, а только от распространения доброты и разумности...

Наказание и весь уголовный закон будет таким же предметом недоумения и удивления будущих поколений, каким для нас представляется людоедство, принесение людей в жертву божеству и т.п. "Как могли они не видеть всю бессмысленность, жестокость и зловредность того, что они делали?" - скажут наши потомки (Л.Толстой)

Перенесемся мысленно на несколько столетий вперед, друзья мои! Людям предстоит в будущем очень много радостей, о которых и не снится живущим теперь на земле! И мы можем быть вполне уверены, что это будет так, и готовы дать присягу, что люди вкусят эти радости, если только человеческий разум не остановится в своем развитии.

Наступит время, когда им покажется невыносимо отвратительным тот логический грех, который заключается в гневе и наказании, в их единичном или общественном проявлении: это будет, когда сердце и голова привыкнут жить настолько в тесном общении, настолько теперь они далеки друг от друга… И, быть может, настанет день, когда народ, отличившийся победоносными войнами, высшим развитием военного устройства и ума и привычкой приносить всему этому величайшие жертвы, добровольно воскликнет: «Долой оружие!» - разрушит до основания все свое военное устройство.

Стать безоружным, когда так хорошо умел владеть оружием, на это способны только люди, одаренные высокими чувствами, и это средство достичь н6астоящего мира, который всегда должен основываться на миролюбивых намерениях, тогда как так называемый вооруженный мир, вводимый теперь во всех странах, предполагает враждебность намерений и недоверие к соседям, которое заставляет из ненависти и страха сохранять при себе оружие. Но не лучше ли погибнуть, чем постоянно ненавидеть и бояться?

«Сто раз лучше погибнуть, чем внушать ненависть и страх» - это изречение должно бы служить основным правилом для всякого отдельного государственного устройства (Ф. Ницше)

- Если бог есть, то вся воля его. Если бога нет, то вся воля моя. Человек только и делал, что выдумывал бога, чтобы жить, не убивая себя.

-Весь закон бытия человеческого лишь в том, чтобы человек всегда мог преклоняться пред безмерно великим. Если лишить людей безмерно великого, то не станут они жить, и умрут в отчаянии. Не желаю вам много счастия – наскучит. Человеку, кроме счастья, также точно и совершенно во столько же, необходимо и несчастье!

-Нужна и судорога. Раз в тридцать лет все вдруг начинают поедать друг друга, до известной черты, единственно, чтобы не было скучно.

-Они первые были бы страшно несчастливы, если бы Россия как-нибудь вдруг перестроилась, хота бы даже на их лад, и как-нибудь вдруг стала безмерно богата и счастлива. Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем издеваться. Ни один народ еще не устраивался на началах науки и разума.

Народы слагаются и движутся силою иною, повелевающей и господствующей, но происхождение которой неизвестно и необъяснимо. Эта сила есть сила неутомимого желания дойти до конца и в то же время конец отрицающая. "Искание бога" - как называю я всего проще. Никогда еще не было народа без религии, то есть - без понятия о зле и добре. У всякого народа свое собственное понятие о зле и добре и свое собственное зло и добро. Когда начинают у многих народов становиться общими понятия о зле и добре, тогда вымирают народы, и тогда самое различие между злом и добром начинает стираться и исчезать.

Я не знаю, почему зло скверно, а добро прекрасно, но я знаю, почему ощущение этого различия стирается и теряется у таких господ, как Ставрогины. Знаете ли, почему вы тогда женились, так позорно и подло? Вы женились по страсти к мучительству, по страсти к угрызениям совести, по сладострастию нравственному.

-Мне тогда очень скучно было жить, до одури. Пришла мне идея искалечить как-нибудь жизнь, но только как можно противнее. Я уже с год назад помышлял застрелиться; представилось нечто получше. Раз, смотря на хромую Марью Тимофеевну Лебядкину, прислуживавшую отчасти в углах, восторженную идиотку, я решился вдруг на ней жениться. Безобразнее нельзя было вообразить ничего.

Всякое чрезвычайно позорное, без меры унизительное, подлое и, главное, смешное положение, в каковых мне случалось бывать в моей жизни, всегда возбуждало во мне, рядом с безмерным гневом, неимоверное наслаждение. Точно так же и в минуты преступлений, и в минуты опасности жизни.

-"Нет преступления!" "Да, сказал я сквозь слезы, но коли так, то ведь нет и праведников". (Ф. Достоевский. "Бесы")

Раскольникову грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве... Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люда, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные.

Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели друг друга...

Кое-где люди сбегались в кучи, соглашались вместе на что-нибудь, клялись не расставаться, - но тотчас же начинали что-нибудь совершенно другое, чем сейчас же сами предполагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались. Начались пожары, начался голод. Все и всё погибало (Ф.Достоевский. "Преступление и наказание")

!. Чтобы скрывать мои тайны за семью печатями!

 

2. Вы ведь требуете, чтобы я подстраивался под идиотов? Оно мне надо?

Теперь понимаю. Я тоже иногда прибегаю к такому приему.

Ни в коем случае. Подстраивайтесь только под себя. Удачи.

Скажите мне вот что: отчего так бывало, что, как нарочно, в те самые, да, в те самые минуты, в которые я наиболее способен был сознавать все тонкости "всего прекрасного и высокого", как говорили у нас когда-то, мне случалось уже не сознавать, а делать такие неприглядные деяния, такие, которые... ну да, одним словом, которые хоть и все, пожалуй, делают, но которые, как нарочно, приходились у меня именно тогда, когда я наиболее сознавал, что их совсем бы не надо делать?

Чем больше я сознавал о добре и о всем этом "прекрасном и высоком", тем глубже я и опускался в мою тину, и тем способнее был совершенно завязнуть в ней… Я стыдился; до того доходил, что ощущал какое-то тайное, ненормальное, подленькое наслажденьице возвращаться, бывало, в иную гадчайшую петербургскую ночь к себе в угол и усиленно сознавать, что вот и сегодня сделал опять гадость... и внутренне, тайно, грызть, грызть себя за это зубами, пилить и сосать себя до того, что горечь обращалась, наконец, в какую-то позорную, проклятую сладость и, наконец, - в решительное, серьезное наслаждение!..

Наслаждение было тут именно от слишком яркого сознания своего унижения; от того, что уж сам чувствуешь, что до последней стены дошел... Человек иногда ужасно любит страдание, до страсти, и это факт... Хорошо ли, дурно ли, но разломать иногда что-нибудь тоже очень приятно...

Я уверен, что человек от настоящего страдания, то есть от разрушения и хаоса, никогда не откажется... Не потому ли он так любит разрушение и хаос, что сам инстинктивно боится достичь цели и довершить созидаемое здание?.. Может быть, что и вся-то цель на земле, к которой человечество стремится, только и заключается в одной этой беспрерывности процесса достижения, иначе сказать - в самой жизни, а не собственно в цели, которая, разумеется, должна быть не что иное, как дважды два четыре...

Человек всегда как-то боялся этого дважды два четыре, а я и теперь боюсь. Человек только и делает, что отыскивает эти дважды два четыре, но отыскать, действительно найти, - ей-богу, как-то боится. Ведь он чувствует, что как найдет, так уж нечего будет тогда отыскивать.

Осыпьте человека всеми земными благами, утопите в счастье совсем с головой,… так он вам и тут человек-то, из одной неблагодарности, из одного пасквиля мерзость сделает... Выдумает разрушение и хаос, выдумает разные страдания и настоит-таки на своем!

Проклятие пустит по свету, а так как проклинать может только один человек, так ведь он, пожалуй, одним проклятием достигнет своего, то есть действительно убедиться, что он человек, а не фортепьянная клавиша... А что, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью, чтобы все эти логарифмы отправились к черту и чтоб нам опять на своей глупой воле пожить? (Ф.Достоевский. "Записки из подполья")

Мы должны идти далее Достоевского... Разве мы не любим иногда хаос, разрушение, беспорядок ещё жаднее, чем правильность и созидание? Разве можно найти человека, который делал бы в течение всей своей жизни только хорошее и должное, и разве не испытывает он, долго ограничивая себя этим, странного утомления, и не переходит, хоть на короткое время, к поэзии безотчетных поступков?

Не исчезнет ли для человека всякое счастье, когда для него исчезнет ощущение новизны, все неожиданное, все прихотливо-изменчивое, согласуя с чем теперь свой жизненный путь, он испытывает много огорчений, но и столько радостей? Однообразие для всех не противоречит ли коренному началу человеческой природы - индивидуальности, а недвижность будущего и "идеала" - его свободной воде, жажде выбрать то или иное по-своему, иногда вопреки разумному определению?

А без свободы и без личности будет ли счастлив человек? Без всего этого, при вековом отсутствии новизны, не проснутся ли с неудержимой силой в человеке такие инстинкты, которые разобьют алмазность всякой формулы: и человек захочет страдания, разрушения, крови, всего, но не того же, к чему на вечность обрекла его формула: подобно тому, как слишком долго заключенный в светлой и теплой комнате изрежет руки о стекла и выйдет неодетый на холод, лишь бы только не оставаться ещё среди прежнего?..

Неподвижное обладание достигнутым идеалом удовлетворит ли человека, для которого желать, стремиться, достигать - составляют непреодолимую потребность? И разве рассудочность исчерпывает человеческую природу?.. Человек в цельности своей природы есть существо иррациональное. Как полное его объяснение недоступно для разума, так недостижимо для него - его удовлетворение...

В человеке скрыт акт творчества, и он-то именно привнес в него жизнь, наградил его страданиями и радостями, ни понять, ни переделать которых не дано разуму (В.Розанов).

Ощущение бессмысленности является причиной агрессивности... Страдание нельзя устранить из жизни, не разрушая ее смысла.... Отсутствие страдания вызывает ощущение бессмысленности жизни... Агрессивность нельзя устранять из жизни, не разрушая ее смысла (В.Франкл)

Разрушительные тенденции усиливаются, прежде всего, в высокоразвитых культурах и именно на их наиболее зрелых этапах. Люди тогда оказываются лицом к лицу с системой очень строгих этических идеалов, они их и приемлют, и хотят их достичь, но сделать этого не в состоянии.

Культура с помощью совести подавляет в индивиде жажду агрессии, терзает грешное Я чувством вины и страха, и тем назначает слишком высокую цену идеалам морали. А именно это лишь еще вернее ведет к взрыву агрессивности, который культура намеревалась предотвратить.

С того момента, как подобное высокоразвитое общество впадает в архаическое состояние войны или всеобщей нужды… (В.Краус)

На недостаток оригинальности и выдумки жаловаться не приходится – ни в самоистязании, ни в самообкрадывании, ни в самонадувательстве. Самовредительство проходит в своем развитии разные стадии, проявляясь сначала в скрытой, незаметной, а потом в ярко выраженной деградации личности. Самовредительство не всегда легко обнаружить, особенно если к нему привыкли. (А.А.Милтс)

А что, если так случится, что человеческая выгода иной раз не только может, но даже и должна именно в том состоять, чтоб в ином случае себе худого пожелать, а не выгодного? Как вы думаете, бывает ли такой случай?.. Не существует ли и в самом деле нечто такое, что почти всякому человеку дороже самых лучших его выгод, или есть одна такая самая выгодная выгода, которая главнее и выгоднее всех других выгод и для которой человек, если понадобится, готов против всех законов пойти, то есть против рассудка, чести, покоя, благоденствия?..

О, скажите, кто это первый объявил, кто первый провозгласил, что человек потому только делает пакости, что не знает настоящих своих интересов? А что, если б его просветить, открыть ему глаза на его настоящие, нормальные интересы, то человек тотчас бы перестал делать пакости... увидел бы в добре собственную свою выгоду... стал бы делать добро?

О, младенец! О чистое, невинное дитя!.. Утверждать эту теорию обновления всего рода человеческого посредством системы его собственных выгод, ведь это, по-моему, почти то же, что утверждать, что от цивилизации человек смягчается, становится менее кровожаден и менее способен к войне... Да оглянитесь кругом: кровь рекою льётся, да ещё развесёлым таким образом, точно шампанское...

И что такое смягчает в нас цивилизация? Цивилизация вырабатывает в человеке только многосторонность ощущений и... решительно ничего больше. А через развитие этой многосторонности человек ещё, пожалуй, дойдет до того, что отыщет в крови наслаждение. Ведь это уже и случилось с ним. Замечали ли вы, что самые утонченные кровопроливцы почти сплошь были самые цивилизованные господа?..

По крайней мере, от цивилизации человек стал если не более кровожаден, то уже наверное хуже, гаже кровожаден, чем прежде... Теперь мы хоть и считаем кровопролитие гадостью, а все-таки этой гадостью занимаемся, да ещё больше, чем прежде (Ф.Достоевский)

Слава! твои посты в рамочку с золотой каемочкой.

Хотя есть моменты для уточнения.

От себя хочу сказать: утверждать ,что человек отделился от животной среды могут только расисты типа академика Павлова.До недавнего времени многие утверждали ,что негры совсем не люди.

Человек был и останется животным.Если человек когда то изменится ,то это будет уже не человек и не животное.

Исторически человек первоначально существует как стадное животное, как племенное существо. По мере развития происходит обособление индивидов, начинают формироваться личности. В индивидуальном развитии человека происходит аналогичный процесс. Первоначально ребенок - это просто биологическое существо, сгусток биомассы, инстинктов и рефлексов. Но по мере развития, усвоения социального опыта, опыта человечества, он постепенно превращается из биологического существа в человеческую личность (А.А.Радугин)

Золотые слова! (правда требующие серьезных уточнений)

Разделение на Я и Сверх-Я не может выноситься длительно и временами должен происходить обратный процесс. При всех отречениях и ограничениях, налагаемых на Я, периодический прорыв запрещений является правилом, как на это указывает установление праздников, которые по сути своей есть предложенные законом эксцессы.

Сатурналии римлян и современный карнавал совпадают в этой существенной черте с празднествами примитивных народов, которые обычно завершаются всякого рода распутством при нарушении священнейших законов... Есть люди, у которых общая настроенность периодически колеблется. Чрезмерная депрессия через известное среднее состояние переходит в повышенное самочувствие.

В типичных случаях этого циклического расстройства внешние причины не имеют решающего значения. Что касается внутренних мотивов, их мы находим не больше, и они не иные, чем у всех других. Поэтому образовалась привычка рассматривать эти случаи как непсихогенные. Обоснование этих спонтанных колебаний настроения неизвестно.

Механизм смены меланхолии манией нам непонятен. Это, видимо, как раз те больные, по отношению к которым верна наша догадка, что их Сверх-Я на время растворяется в Я, после того, как до того оно властвовало особенно сурово. Сверх-Я склонно к особой суровости, которая затем автоматически влечет за собой временное его упразднение... При знакомстве с горькими истинами психоанализа можно обратиться в бегство, так что в своем отношении к анализу возможно дойти только до определенного пункта (З.Фрейд)

Человек должен стремиться к богоподобию, но вместе с тем сдерживать себя в этом стремлении, чтобы не впадать в гордыню. Религиозное мировоззрение выставляло нравственный идеал и одновременно утверждало недостижимость этого идеала, сурово осуждало грех и одновременно объявляло о всеобщей греховности человеческой природы.

При таких предпосылках задача нравственного совершенствования личности становилась бесконечной, а надежда на ее успешное решение связывалась со случайностью божественной милости (А.П. Скрипкин)

Добродетель всегда двигается вперед и все-таки всегда начинается сначала (И.Кант)

Законы обрекают нас на невозможность выполнять их веления, и они же судят нас за невыполнение этих велений. К чему все эти высоко взнесенные вершины философии, если не одному человеческому существу все равно до них не добраться, и к чему эти правила, которым не подчиняются наши обычаи и которые людям не по плечу?

Я часто вижу, как нам предлагают такие образцы жизни, следовать которым не имеют ни малейшей надежды, - и, что ещё хуже, охоты - ни тот, кто их предлагает, ни его слушатели. Законам и заповедям предоставляется жить своею жизнью, мы же живем своею. Человеческое благоразумие ещё никогда не поднималось до такой высоты, которую оно себе предписало. А если бы оно её и достигло, то предписало бы себе нечто высшее, к чему бы всегда тянулось и чего жаждало. Вот до чего наша сущность враждебна всякой устойчивости.

Человек сам себя заставляет впадать в прегрешения, когда уже не мо¬жет предписать себе ничего высшего: "Кому добродетель достается легко, тот прыгает дальше – в чертовщину" Я всегда наблюдал удивительное совпадение двух вещей: помыслы превыше небес, нравы - ниже уровня земли (М.Монтень)

"Дорога в ад вымощена благими намерениями", говорят все антикоммунисты. То есть, любые благие намерения не приводит ни к чему хорошему. Так что следует забыть о благе, о добре, о совести и т.д., ибо желание попасть в рай приводит прямиком в ад. Парадокс?

Положим, что благие-то намерения, добросовестно осуществленные, и дали бы благие плоды. Но ведь в том и загвоздка, что в раю скучно, бессмысленно, отбивается охота жить и т.п. И как раз здесь-то и возникает "извращенное стремление вызвать дисгармонию", перевернуть вверх дном все идеалы, и вместо скучного рая дорваться до адских развлечений. Благие намерения, как и положено, ведут к благу, к счастию, но поскольку люди сами не хотят жить в раю, то они тотчас же, из одного пасквиля, норовят все изгадить и изломать, единственно, чтобы не было скучно. И при этом спешат представить дело так, будто виной всему не "ощущение бессмысленности", не скука, а "благие намерения", либо "большевики", либо "культ личности", либо ещё какая их же собственная глупость.

В самое яблочко попал Селье словами: "Роковой враг всех утопий - скука". Розанов тоже боялся: "Венцом революции, если она удастся, будет эра самоубийств". Прямо Великий Инквизитор! Так откажемся от "благих намерений", не станем делать ничего доброго, а будем равнодушно потворствовать злу?!

Я презираю убежденных антикоммунистов...

Люди могут устроить свою жизнь на Земле самым благоприятным для них образом, так что прекратятся все войны, не будет экономических кризисов, у всех и каждого будет и работа, и все необходимые продукты. Но ведь люди сами не хотят хорошей жизни – единственно потому, что постоянно давящий груз проблем занимает все их время, и тем избавляет их от праздности, от скуки, от мыслей.

В тяжелых условиях существования всегда есть и возможность стремления опять-таки к лучшей жизни, к идеалу, конечно вечно недостижимому. Это стремление, борьба за будущее счастье наполняет смыслом человеческое существование. Поселите человека в рай – и ему станет невыносимо скучно, он будет говорить: «Жизнь бессмысленна, нужно пить водку и умирать».

Скука и чувство бессмысленности жизни являются весьма и весьма серьезными врагами и проблемами человека, коль скоро из-за них человек себе вечно лжет, сам себя мучает и уничтожает. Никакие экономические реформы, никакие международные соглашения никогда не решат проблем человечества, пока не будут принципиально, досконально, в корне решены философские проблемы человека.

Я ненавижу уродов, которые утверждают, что «эти противоречия будут вечно решаться и никогда не будут разрешены», что «истина никогда не будет найдена» и т.п. Вот эта самая книга перевернет однажды весь мир.

Если мерить жизнь минутами – то я мудак, если столетиями – я гений. Я говорю вам о самых простых, самоочевидных вещах: человек живет лишь потому, исключительно по этой единственной причине, и нет никаких других причин и условий:

человек живет потому, что его мама родила. Вы же не понимаете этого?! У вас бог!

Необходимо добровольно-принудительно утвердить на всей Земле обычай: в каждой семье – не более одного ребенка. Тогда уже через сотню лет население Земли уменьшится вдвое, и далее будет уменьшаться вдвое с каждым новым поколением.

Лет через двести утвердить другой обычай: двое детей в семье; численность населения постоянная. Если нам повезет, экологическая катастрофа не состоится, и при радикальном сокращении населения Земли на ней можно будет устроить настоящий рай. Я бы прямо сейчас хотел туда. Да вот вы, мазохисты несчастные, мешаете. Демографическая проблема на все сто двадцать процентов связана с проблемой смысла жизни и бессмыслицы и именно поэтому она настолько трудна и неразрешима. У меня нет детей, и никогда не будет – так надо.

Существует самая непосредственная взаимосвязь и обусловленность между мировоззренческими, идеологическими установками людей и экономической, экологической политикой.

В ближайшем будущем человечество ожидает экокалипсис, нищета, голод, эпидемии, войны. Чтобы избежать этого, чтобы радикально решить глобальные проблемы, необходимо решительно сократить прирост населения и значительно уменьшить численность людей на планете. А для этого нужно заблаговременно разрешить философские проблемы человека.

Мы можем построить рай на земле, если откажемся от рая на небе. Зачем пытаться прокормить, одеть и обогреть миллиарды лишних людей, которых планета уже не в состоянии содержать? Проблема перенаселения упирается непосредственно в проблемы религиозных традиций, смысла жизни и скуки. Продолжение рода и плодовитость являются очень важными вещами для большинства людей. Без этого, без продолжения жизни и человеческой истории в лице собственных потомков, все прошлое, настоящее и будущее, как и собственная жизнь, представляется людям не имеющей смысла.

Настоящей задачей философов и психологов сегодня должно быть разрешение именно этих смысложизненных и религиозных вопросов и проблем человека.

Опыт свободы есть первичный опыт. Все, что я утверждал, я утверждал после свободы и из свободы... Разум, овладевший собой и освободившийся от сковывающих его традиций, противополагается вере в бога... Разум более зрелый и действительно более свободный сознает свои границы и меняет свое отношение к религиозной вере...

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, для чего вам свобода? Как воспользуетесь вы своей свободой, каким положительным содержанием ее наполните? Я всегда знал, что свобода порождает страдание, отказ же от свободы уменьшает страдание. Свобода не легка, свобода трудна, она есть тяжелое бремя. И люди легко отказываются от свободы, чтобы облегчить себя...

Но что будете делать вы на другой день после того, как все положительные связи, наполнявшие жизнь человека, рухнут? Избрали ли вы уже путь ваш? Полюбили ли вы что-либо так, чтобы предмет любви наполнил жизнь вашу высшим содержанием? Вы сами не будете знать, что вам делать. Вы ощутите смертельную тоску и скуку пустоты, ужас небытия.

Вы сами предпочтете рабство этой пустой свободе. И рабство не заставит себя долго ждать. Пустая, бессодержательная свобода мгновенно переродится в рабство. Вы будете рабами самих себя, и подобных вам... Я никогда не мог вынести никакой зависимости. Я никогда не хотел связать себя... Нет более горькой и унизительной зависимости, чем зависимость от воли человеческой. Можно подчинить себя воле высшей и отречься от себя. Подчинение иерархическому чину может быть почитанием в нем высшего начала. В жреце и царе почитается иерархический строй общественного космоса...

Свобода не достигается бунтами и восстаниями, свобода там, где дух господень...

Всю мою жизнь я был бунтарем. Я в высшей степени склонен к восстанию... Анархизм женствен. Мужественный дух оформляет, дисциплинирует, организует... Всю мою жизнь я враждую с моралью общего, общеобязательного. Это есть неприятие никакой групповой морали, противление установленным этой моралью обязательным связям...

Дух женственно-пассивный погружает в бесформенный, неорганизованный, недисциплинированный хаос... Вы не владеете собой, вы в обладании неведомых вам стихийных духов. Анархисты - самые безответственные из людей, они никогда ни за что не хотят брать на себя ответственность. А безответственность и есть явление не мужественного, пассивного духа. Мужественный дух берет на себя ответственность…

Я никогда не скажу, что человек, выпавший из общеобязательного нравственного закона есть несчастный отверженный. Я скорее скажу, что хранитель общеобязательного нравственного закона есть совершенно безнравственный человек, кандидат в ад, а отверженный общеобязательным нравственным законом есть человек нравственный, исполнивший свой священный долг беззакония...

Анархисты - самые безответственные люди. Они за что не хотят брать на себя ответственность... Свобода не легка, свобода тяжела. Пустая, бессодержательная свобода мгновенно переродится в рабство. Вы будете рабами самих себя.

Я никогда не хотел связать себя. Мужественный дух берет на себя ответственность... Свобода порождает страдание, отказ же от свободы уменьшает страдание... Что будете делать вы на другой день после того, как освободитесь? Вы ощутите смертельную тоску и скуку пустоты, ужас небытия...

И люди легко отказываются от свободы, чтобы облегчить себя... Необходимо ограничить себя и отречься от себя во имя высших начал... Задумывались ли вы, для чего вам свобода?.. Свобода есть тяжкое бремя... Вы будете рабами самих себя... Мужественный дух берет на себя ответственность (Н.А.Бердяев)

Человек сбросил иго природы, и сам стал ее властелином. Он сверг господство церкви и абсолютистского государства. Ликвидация внешнего принуждения казалась не только необходимым, но и достаточным условием для достижения свободы каждого человека...

Может ли свобода стать бременем, непосильным для человека, чем-то таким, от чего он старается избавиться?..

Свобода от политических оков не является достаточной предпосылкой для развития любви к жизни. Должна иметь место свобода для чего-то, свобода созидать и строить, удивляться и на что-то отваживаться.

Такая свобода предполагает, что индивид активен и полон сознания ответственности, что он не является рабом или шестеренкой в машине, свобода в том смысле, что каждый человек имеет возможность быть активным и осознанно ответственным членом общества (Э.Фромм)

Ты хочешь идти в мир и идешь с голыми руками, с каким-то обетом свободы, которого они, в простоте своей и в прирожденном бесчинстве своем, не могут и осмыслить, которого боятся они и страшатся, - ибо ничего и никогда не было для человека и для человеческого общества невыносимее свободы...

Ибо тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить. Без твердого представления себе, для чего ему жить, человек не согласится жить и скорей истребит себя, чем останется на земле, хотя бы кругом его были все хлебы. Это так: но что же вышло: вместо того чтоб овладеть свободой людей, ты увеличил им ее еще больше! Или ты забыл, что спокойствие и даже смерть человеку дороже свободного выбора в познании добра и зла?

Нет ничего обольстительнее для человека, как свобода его совести, но нет ничего и мучительнее... Свободный ум и наука заведут людей в такие дебри и поставят перед такими неразрешимыми чудами и загадками, что одни из них истребят самих себя, другие выдумают "вседозволенность" и истребят друг друга, третьи приползут к стопам попов, чтобы те спасли их от самих себя и от свободы (Ф.М.Достоевский)

Крайние теории абсолютной свободы, не признающие над собою ничего ни на земле, ни в небе, отрицание всякой веры в загробную жизнь души, всяких религиозных обрядов и догматов, - все это наполнило каким-то сияющим и соблазнительным хаосом снов, миражей, идеалов, среди которых мой разум терялся и порождал во мне глупые намерения.

Время изменило лихорадочный бред молодости. Все ребячество отлетело прочь. Сердце заговорило с умом словами небесного откровения, и послушный спасительному призыву ум вдруг опомнился, успокоился, усмирился; и когда я осмотрелся кругом, я понял, что цели, которые я себе ставил, грозили преступлением, падением, позором!

Я понял, что абсолютная свобода, не ограниченная никаким божеским законом, невозможна, а если бы была возможна, то была бы гибельна как для личности, так и для общества (А.Пушкин)

Свобода есть благо, говорил я, без неё нельзя, как без воздуха, но надо подождать. Да, я говорил так, а теперь спрашиваю: во имя чего ждать? Во имя каких соображений?

Мне говорят, что не все сразу, всякая идея осуществляется в жизни постепенно, в своё время. Но кто это говорит? Где доказательства, что это справедливо?

Вы ссылаетесь на естественный порядок вещей, на законность явлений, но есть ли порядок и законность в том, что я, живой, мыслящий человек, стою надо рвом и жду, когда он зарастет сам, или затянет его илом, в то время как, быть может, я мог бы перескочить через него или построить через него мост? И опять-таки во имя чего ждать? Ждать, когда нет сил жить, а между тем жить нужно и хочется жить! Мне приходили на память люди, все знакомые люди, которых медленно сживали со света близкие и родные, припоминались замученные собаки, сходившие с ума, живые воробьи, ощипанные мальчишками догола и брошенные в воду, - и длинный, длинный ряд глухих медлительных страданий, которые я наблюдал в этом городе непрерывно с самого детства: и мне было непонятно, чем живут эти шестьдесят тысяч жителей, для чего они читают евангелие, для чего молятся, для чего читают книги и журналы.

Какую пользу принесло им все то, что до сих пор писалось и говорилось, если у них все та же душевная темнота и то же отвращение к свободе, что было и сто и триста лет назад? Эти шестьдесят тысяч жителей поколениями читают и слышат о правде, о милосердии и свободе и все же до самой смерти лгут от утра до вечера, мучают друг друга, а свободы боятся и ненавидят её, как врага (А.П.Чехов).

На современном этапе философии приходится вырабатывать общие принципы освобождения от духовного рабства, самого глубокого, незаметного и потому самого опасного: ведь человек боится духовной свободы, как высшей ответственности перед самим собой, и готов спрягаться в любую клетку душевного комфорта безответственности, любезно распахнутую перед ним обществом, якобы для его же блага:

вопросы веры и религиозной принадлежности не относятся к проблемам мировоззрения и социальных убеждений. Это глубоко личный вопрос каждого человека и кроме него самого, никого не касается. В этом и состоит свобода совести в самом прямом смысле, определяя место и роль религии (Г.П.Выжлецов)

Нет ничего обольстительнее для человека, как свобода его совести, но нет ничего и мучительнее... ибо тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить... Ты идешь в мир с каким-то обетом свободы, которого они боятся и страшатся, - ибо ничего и никогда не было для человека невыносимее свободы (Ф.М.Достоевский)

Суждения о ценности жизни, за или против, в конце концов, никогда не могут быть истинными... сами по себе такие суждения являются глупостями... ценность жизни не может быть установлена...

И Кант с его категорическим императивом шел тем же путем... Есть, мол, вопросы, где не человеку решать, в чем правда. Самые высшие вопросы, самые высшие проблемы ценностей недоступны человеческому разуму...

Человек и о самом себе не знает, что хорошо, что дурно,

вот бог и научил его, в чем воля божья (Ф.Ницше).

В так называемые донаучные эпохи человек вовсе не чувствовал себя окруженным непознанным, проблематичным миром. Чем дальше заходим мы вглубь истории, тем решительнее заявляет о себе мнимое всезнание...

Нарождающаяся наука вырастает вовсе не в атмосфере остро переживаемого незнания. Напротив, она всюду вторгается в царство уже сложившихся уверенностей, утешительных видимостей, искусственно сглаженных противоречий (Э.Ю.Соловьев)

Поскольку философское мировоззрение призвано дать картину мира в целом, исходя из неизбежно ограниченных для каждого этапа общества знаний о мире,

создавать такую неизбежно ограниченную картину мира можно лишь посредством идеализации (П.В.Алексеев, А.В.Панин)

В известном смысле еще и теперь все действия глупы, ибо высшая степень человеческой разумности, которая может быть теперь достигнута, несомненно, будет еще превзойдена. И тогда ретроспективному взору все наши поступки и суждения будут видеться столь же ограниченными и необдуманными, сколь ограниченными и необдуманными представляются нам поступки и суждения диких народов.

Постичь все это, - значит ощутить глубокую боль, но затем это приносит и облегчение: такая боль есть мука родов. Бабочка хочет прорваться сквозь свою пелену, она гложет и разрывает ее - и вот ее ослепляет и туманит непривычный свет, царство свободы...

То, что в незапамятные времена вело к допущению иного мира, было не стремлением и не потребностью, а заблуждением в толковании естественных процессов, интеллектуальным затруднением... Под господством религиозных мыслей свыклись с представлением об ином мире, и с уничтожением религиозного бреда испытывают неприятную пустоту и лишение...

Механические теории непригодны, - они производят впечатление бессмысленности... Шкалой силы воли служит то, как долго мы можем выдержать жизнь в бессмысленном мире (Ф. Ницше)

Философ в борьбе со своими соперниками, например, с наукой. Тут он становится скептиком; тут он оставляет за собой право на такую форму познания, которая, по его мнению, недоступна ученому. Тут он идет со жрецом рука об руку, чтобы не возбудить подозрения в атеизме, материализме.

Всякое нападение на себя он считает нападение на мораль, на добродетель, религиозный порядок. Он умеет дискредитировать своих противников как «соблазнителей» и «людей, ведущих подкопы», здесь он идет рука об руку с властью…

Человек все еще беспутен и страшен в той мере, в какой сегодня еще представляется необходимым христианство (Ф.Ницше)

Наука сама по себе не обладает тем стимулом к действию, который присущ ценностному сознанию, оборачивающемуся ценностной ориентацией. Именно в этой деятельностно-ориентационной своей способности ценностное сознание необходимо человеку и незаменимо никакой другой формой сознания...

Если говорить об исторической потребности культуры в религиозных ценностях, то она была и остается поныне обратно пропорциональной уровню объективного знания каждой эпохи о мире и человеке, ибо религиозная вера, как всякая иная, есть способ восполнения дефицита информации...

Познание и ценностное осмысление бытия дополнительны, поскольку добывают разную альтернативную информацию об одних и тех же объектах. Истина и ценность - разнородные по их природе феномены культуры, принадлежащие к разным ее сферам познавательной и ценностно-осмысляющей по отношению к бытию...

Наука сама по себе не обладает тем стимулом к действию, который присущ ценностному сознанию (М.С. Каган)

Если присмотреться к механицистским толкованиям природы, то в основании их лежит конечное предположение, что организм - только агрегат проявлений физических, химических и механических сил, которые, случайно сошедшись здесь, создали организм как игру природы без дальнейшего смысла...

Способность человека к обсуждению принадлежит к тем вещам, которые делают его существование гораздо мучительнее, чем существование животного; как и вообще самые великие наши страдания коренятся в разуме, в виде мучительных мыслей...

Безмерно великим страдание делается лишь в том случае, если гнетет постоянной мукой; но в качестве последней оно уже только мысль и потому находится в памяти; и вот когда такое воспоминание столь мучительно, что становится совершенно невыносимым и человек должен изнемочь под ним, - тогда угнетенная природа, как за последнее средство к спасению жизни, хватается за безумие: столь сильно терзаемый дух словно разрывает нить своей памяти, заполняет пробелы фикциями и таким образом от душевной боли, превосходящей его силы, спасается в безумие...

Когда мы не в состоянии подавить негативные ощущения одними мыслями, то самое лучшее -нейтрализовать такое впечатление другим, противоположным ему… На самые важные, трансцендентные вопросы, люди довольствуются и должны довольствоваться такими ответами, которые при ближайшем рассмотрении связаны с противоречиями или, по меньшей мере, с величайшими трудностями, пробелами и неясностями...

Ум ищет успокоения, когда убеждается, что человек, вместо того чтобы поступать умно, поступает мудро. Успокоение это дается в догматической части всех религий. Но так как ум никогда не может вполне удовлетвориться этим, и в то же время в допущении его оказывается необыкновенно сговорчивым, то он и называет это допущение верой...

Истинная философия есть искусство, а не наука. Искусству свойственны полнота и достаточность, которых недостает науке (А.Шопенгауэр)

Тревога, чувство ничтожности, сомнение относительно своей участи после смерти, - эти факторы создают гнетущее душевное состояние, которого практически никто не может выдержать.

Мы знаем почти все, что важно знать о человеческом поведении, но знание свое немедленно подавляем, потому что будь оно осознано, жизнь сделалась бы слишком трудной и, по нашему убеждению, слишком "опасной"...

Может ли свобода стать бременем, непосильным для человека, чем-то таким, от чего он старается избавиться? (Э.Фромм)

Соня со своим характером и с тем все-таки развитием, которое она получила, ни в каком случае не могла так оставаться. Почему она так слишком уже долго могла оставаться в таком положении и не сошла с ума, если уж не в силах была броситься в воду?

Если же она еще до сих пор не сошла с ума... Но кто же сказал, что она не сошла уже с ума? Разве она в здравом рассудке? Разве так можно сидеть над погибелью, прямо над смрадною ямой, в которую ее уже втягивает, и махать руками, и уши затыкать, когда ей говорят об опасности? Что она, уж не чуда ли ждет?

И наверно так. Разве все это не признаки помешательства?..

-Так ты очень молишься богу-то, Соня?

-Что ж бы я без бога-то была?

"Ну, так и есть! " - подумал Раскольников.

-А тебе бог что за это делает?

-Молчите! Не спрашивайте!

"Так и есть, так и есть!"

-Все делает! - быстро прошептала Соня.

"Вот и исход! Вот и объяснение исхода!" - решил про себя Раскольников.

"Юродивая! Юродивая!" - твердил он про себя (Ф.Достоевский. "Преступление и наказание")

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, для чего вам свобода, как воспользуетесь вы своею свободой? Что будете делать вы на другой день после того, как освободитесь? Вы сами не будете знать, что вам делать.

Вы ощутите смертельную тоску и скуку, ужас небытия. Свобода не легка, свобода тяжела. И многие отказываются от свободы, чтобы облегчить себя (Н.А.Бердяев)

Мораль: в том, что говорит священник, нет истинного и неистинного, потому что в таких вещах невозможно лгать. Чтобы лгать, надо знать, что истинно. А человек на это не способен, посему священник - рупор господень. "Вот истина"' - эти слова означают одно: священник лжет...

Вот что я называю ложью: не желать видеть то, что видишь, и так, как видишь. Лгать самому себе - самое обыкновенное дело… Суждения о ценности жизни, за или против, не могут быть истинными, и являются глупостями.

Есть, мол, вопросы, где не человеку решать, в чем правда. Высшие проблемы ценности недоступны разуму. Вот бог и научил человека, в чем воля божья (Ф.Ницше)

Если принимать мир таким, каков он есть, то невозможно придать ему такое значение, чтобы цели и задачи человека и человечества приобрели смысл (А. Швейцер)

Ценности возможны лишь в том случае, если основы бытия идеальны, и притом духовны (Н.О.Лосский)

В религии отсутствует необходимость смотреть на нас самих как на творцов ценностей... Здесь абсолютно отсутствует свободная воля, здесь все - инстинкт, все заранее направлено по определенному пути (Ф. Ницше)

Нравственная оценка выносится спонтанным и как бы инстинктивным голосом совести, долга, любви, оставаясь, как правило, необъяснимой. Религиозные убеждения столь же недоказуемы и неопровержимы, как и эстетические оценки, и столь же бескорыстны, если речь идет, разумеется, об искренней вере, а не о какой-либо личной выгоде на том или этом свете (М.С.Каган)

Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые божьи человеки, будучи движимы духом святым (1-е послание апостола Петра)

Сложившиеся структуры духовной деятельности, нормативы и т.п. выступают для меня и моих современников как надличностные образования, формирующие индивидуальное сознание. Но сами эти образования были сформированы, конечно, не сверхличным существом, а живыми людьми, творившими до нас (П.В.Алексеев, А.В.Панин)

Уж если я ликвидировал бога-отца, то должен же кто-нибудь изобретать ценности. Сказать, что мы изобретаем ценности, - значит утверждать лишь то, что изначально жизнь не имеет никакого смысла. Вы сами должны придать ей смысл (Ж.П.Сартр)

Поистине, люди сами дали себе все добро и все зло свое. Поистине, они не заимствовали и не находили его, оно не упало к ним, как глас с небес. Человек сперва вкладывал ценности в вещи, чтобы сохранить себя, - он создал сперва смысл вещам, человеческий смысл!..

Возникновение моральных сомнений - осознание ценностей, которыми руководятся, - является симптомом какой-то болезни. Сильные эпохи и народы чужды рефлексии относительно своего права, принципов действия, инстинктов и разума. Осознание служит показателем того, что настоящая мораль, т.е. инстинктивная уверенность, пошла к черту.

Это - показатель болезненного состояния человека, в противоположность животному, где все наличные инстинкты служат вполне определенным задачам. Люди глубоких инстинктов остерегаются логизировать свои обязанности.

Добродетель опровергается, если спрашивать "зачем"... потому что "истина" внушает отвращение и отбивает охоту к жизни, предполагая, конечно, что человек еще не стал безвозвратно на свой путь и не несет с трагической гордостью все последствия своего неуклонного вывода...

Конечный вывод: одни и те же симптомы могут указывать и на падение и на силу.

Признаки силы, достигнутой зрелости могли бы быть ошибочно приняты за слабость, если в основу будет положена традиционная, отсталая оценка чувства. Одним словом, чувство, как мерило ценности, не на высоте времени.

Чувство ценности всегда отстает: оно выражает условия сохранения, роста, соответствующие гораздо более раннему времени: оно борется против новых условий существования, под влиянием которых оно не возникало и которых оно неизбежно не понимает. Оно тормозит, возбуждает подозрение против всего нового (Ф.Ницше)

У падения и силы одни и те же симптомы: "нечего делать, нужно идти все дальше в декаданс" - вот как Ницше определил современный прогресс. Если чувство не на высоте времени, то мерилом ценности, во всяком случае, должно стать рациональное мышление, которое, собственно, и погубило инстинктивную уверенность и ценностное бессознательное, и вынудило само сознание делать то, что природа всегда делала для своих детей сама, предлагая конкретные и неоспоримые инстинктивно-бессознательные решения всех несуществующих проблем...

Философия тысячи лет была идеалистическою, религиозною. И разве сегодня кто-нибудь всерьез поручится за то, что университетская философия вполне освобождена от боговдохновенной лжи, от иллюзий и мечтаний? Да ведь этот вопрос даже еще и не ставился всерьез!.. Аксиология есть прямая наследница богословия и мистицизма, это ясно.

Словами о спонтанности и инстинктивности оценок, помимо отречения от разума, помимо нежелания быть вынужденным сознательно делать то, что природа всегда делала для своих детей сама, косвенно указывается на происхождение культурных ценностей из "первичных бессознательных влечений", коль скоро до сих пор не хотят признавать прав разума.

Как же вы совесть выводите из инстинкта, когда совесть есть со-весть - "совместное ведение", всем известное, всеми сознаваемое? Ведь и Фрейд, и Юнг, и Фромм и т.д. - прямо указывали, что культура есть пошла не от инстинктов, а вопреки инстинктам, подавляя их, так что "инстинктивный голос совести" сам есть следствие "деградации и разрушения инстинктов".

Вы бы еще сказали об инстинктивном голосе разума! И ей-богу, в иных случаях это было бы похоже на правду! Но ведь вряд ли верно и утверждение психоаналитиков о том, что "рост сознательности есть следствие подавления инстинктов". Какая сила подавляет инстинкты? И откуда взялась эта сила сама?

Ведь разум-то явился не от "подавления инстинктов", а от всем известных биологических особенностей прачеловека: сравнительно большая масса мозга, прямохождение, строение руки, обусловившие способность к труду. Разум возник из самых естественных предпосылок, указанных в учебнике биологии, а все рассуждения психоаналитиков о "росте сознательности от подавления инстинкта" есть, по-моему, только басня, при помощи которой они зарабатывали хлеб насущный...

Конечно, авторам отечественной теории ценностей хотелось бы уверить себя, что моральность человека есть его врожденная, богом данная сущность. Однако и сами они не могут удержаться в мысли, что, как религия есть необходимое дополнение к науке, так и ценности есть необходимое дополнение к истине. Над ними, словно рок, витает мысль: не потому ли истина не является ценностью, что сами ценности не есть истина?

И вот, обсуждая этот принцип дополнительности истины и религиозности, они находят, что "у первобытного человека и у ребенка ценностное отношение к действительности изначально вплетено в единое аморфно-нерасчлененное сознание" (М.С.Каган), так что можно понять, что в туманных головах питекантропа или младенца еще не проносилось сомнение в осмысленности и целесообразности существования.

Но тут же говорится о "последующем расщеплении" этого единого сознания: надо думать, на собственно сознание, и на знаменитое ценностное сознание.

Последнее, противопоставленное научному сознанию, вообще истине, в психологии прямо называется религиозным сознанием.

Хотя аксиологи и стесняются быть столь откровенными, тем не менее, они не стесняются открыто поддерживать закон о свободе совести, который сегодня более всего нужен именно тем, для кого нет ничего мучительнее свободы их совести. И само это "расщепление" на истину и ценности, на науку и религию, для аксиологов сродни библейскому познанию добра и зла, и, в конце концов, приводит их к мысли, что здесь недалеко и до греха объявить всю аксиологию вздором и упразднить ее за ненадобностью.

Но это, конечно, не входит в их замыслы, так что, при всех расщеплениях и отделении аксиологии от истины и от науки, в итоге все равно торжествует принцип дополнительности. Хотя и совестно назвать аксиологию наукой, все-таки она считается учением или теорией - мало ли теорий не имеют к науке никакого отношения, и заслуживают, максимум, чести называться гипотезами? Но какой же верующий усомнится в том, что он знает истину?

И вот, аксиологи изобрели свою геенну огненную: кто пожелает всерьез расщепить научное и ценностное сознание, кто покусится на то, чтобы оставить человека без стимула к действию, кто придет к людям с голыми руками и с каким-то обетом свободы, которого люди не могут и осмыслить, кто усомнится в том, что ценностное сознание незаменимо никаким "для чего жить", - тот богохульник сразу объявляется душевнобольным, у него выискивают патологию сознания и делают заключение о полной деградации личности.

Такие вот аргументы в защиту теории ценностей, дабы неповадно было сомневаться в незаменимости религии никакими науками. Видно, наша эпоха еще не восполнила дефицит объективного знания о мире и человеке.

Профессора философии в современном обществе представляют из себя в большинстве случаев на деле не что иное, как дипломированных лакеев поповщины (В.Ленин)

Под господством религиозных мыслей свыклись с представлением об ином мире, и с уничтожением религиозного бреда испытывают неприятную пустоту и лишение...

Мы констатируем теперь в себе потребности, представляющиеся нам теперь потребностью в неправде... это те самые потребности, с которыми связана ценность, ради которой мы выносим жизнь.

Этот антагонизм - не ценить того, что мы познаем, и не быть более вправе ценить ту ложь, в которой мы хотели бы себя уверить - вызывает процесс разложения (Ф. Ницше)

Разложение внутреннего Я, считавшегося доселе неразложимым, на волю и познавание, было столь же неожиданно, как разложение воды на водород и кислород. Разложение духа на две части: на нечто первичное, существенное, волю, и нечто вторичное, интеллект, - является основным принципом моей философии (А.Шопенгауэр)

Единство и взаимодействие познавательной и оценочной составляющих сознания определяют целостность и нормальную жизнедеятельность субъекта - как личности, так и любой общности. Анализ фактов патологии сознания свидетельствует о том, что нарушение функций любой из этих составляющих ведет к поражению сознания в целом и, следовательно, к разрушению человека как личности при нормальном функционировании его организма.

К деградации личности приводит и разрыв познавательной и оценочной функций...

В современной нравственной культуре наиболее глубок разрыв между реальным миром и ценностями...

Действительно, если человек смертен, то ценность выступает в качестве ступеньки в бессмертие... Поскольку культура есть практическая реализация ценностей в людских делах, то неразвитость ценностного сознания и является признаком кризиса культуры (Г.П.Выжлецов)

Кризис культуры начался уже давно - на вершинах культуры. Раздвоение упадочной культуры открывает многое, закрытое для целостных и здоровых культурных общностей. Цветущая органическая цельность не дает знания противоположностей, добра и зла, она пребывает в одном и счастливо не знает другого.

Слишком большое усложнение и утончение культуры нарушает эту цельность, выводит из счастливого неведения противоположностей. В искусстве, в философской мысли, в мистической настроенности раскрываются две полярные бездны. Приобретается более острое знание добра и зла... Кризис этот есть острое сознание и переживание противоположности и несоизмеримости между культурой и бытием...

Начинают сознавать, что высшие достижения культуры не есть новое бытие, новая жизнь, что вместо нового бытия создаются ценности, вместо новой жизни пишутся книги. В культуре и книгах происходит умаление самой жизни, иссякание бытия...

Самые творческие люди вершин культуры переживают глубокий кризис творческой жизни и сознают глубокий кризис культуры. Упадок и увядание европейской культуры вызывают чувство смертельной тоски и печали... Воля к жизни, к ее устроению и развитию не имеет прежней цельности. Слишком большое усложнение и утончение культуры нарушает эту цельность, выводит из счастливого неведения добра и зла.

Появляется утонченная усталость. Нет уже веры в прочность культуры. Возрастает недовольство этим миром, тоска по мирам иным… Культура произошла из культа, она имеет религиозные основы.

На вершине своей культура отрывается от своих основ и отдаляется от своих жизненных истоков. Ей не дано развиваться бесконечно: приток религиозного питания культуры иссякает (Н.А.Бердяев)

Вера в категории разума есть причина нигилизма, - мы измеряем ценность мира категориями, которые относятся к чисто вымышленному миру (Ф.Ницше)

Нигилизм как психологическое состояние должен будет наступить после поисков во всем совершающемся смысла, которого в нем нет: ищущий, в конце концов, падает духом. Нигилизм является тогда осознанием долгого расточения сил, мукой тщетности (если Христос не воскрес, то тщетна и вера ваша), неуверенностью, отсутствием возможности как-нибудь отдохнуть, на чем-нибудь еще успокоиться - стыдом перед самим собой, как будто самого себя слишком долго обманывал...

Весь идеализм былого человечества стоит на пути к превращению в нигилизм, в веру в полное отсутствие какой-либо ценности, т.е. в бессмысленность... Мы знаем, что разрушение какой-нибудь иллюзии еще не дает нам никакой истины, но лишь увеличивает наше незнание, расширяет наше пустое пространство, раздвигает границы нашей пустыни...

С уничтожением религиозного бреда испытывают неприятную пустоту и лишение... Уничтожение идеала - новая пустыня. Новые приемы, которые дали бы нам возможность выдержать это. Предпосылка: мужество, терпение, никакого возврата, никакой горячности в движении вперед...

Есть ли в вас мужество, о, братья мои? Не мужество перед свидетелями, а мужество отшельника и орла, на которое уже не смотрит даже бог? Лишь у того есть мужество, кто знает страх, но побеждает его, кто видит бездну, но с гордостью смотрит в нее..

Шкалой силы воли может служить то, как долго мы можем выдержать жизнь в бессмысленном мире (Ф. Ницше)

Уединение без друзей, книг, обязанностей и страстей понижает тоску, недовольство и скуку. Но все это вознаграждается тем, что человек по временам глубоко заглядывает в себя и природу.

Кто оградит себя вполне от такой скуки, оградит себя от себя самого: он никогда не будет пить крепительного напитка из источника своей собственной души (Ф. Ницше)

Перенесемся в очень уединенную местность, где нет животных, нет людей, не колышутся воды, царит глубокая тишина. Такая обстановка словно призывает к серьезности, созерцанию, отрешенному от всякого хотения с его нуждами.

Остается только покой чистого созерцания, а кто на него не способен, того охватывает пустота незанятой воли, мучения скуки и стыд собственного ничтожества.

Эта пустынность окружающего является мерой нашего интеллектуального достоинства, для которого вообще хорошим мерилом служит степень нашей способности переносить и любить уединение (А.Шопенгауэр)

У подлецов-идеалистов есть «духовный рост», «духовное совершенствование» и т.п. У честных людей есть лишь желание освобождать свой горизонт от иллюзий и заблуждений до тех пор, пока мы не останемся в пустоте.

Мы не растем, ничего не копим, мы лишь сбрасываем балласт тысячелетней глупости человеческой, пока, наконец, наш дух не превратится в ничто.

Не ищите «духовного роста». Лучше избавляйтесь от иллюзий! Это противоположные течения мысли!

Существует хорошо известный психологический парадокс. Опасность, испытанная сполна, рождает решимость. Опасность, с которой человек только соприкоснулся, делает его трусом (Э.Ю.Соловьев)

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, для чего вам свобода? Что будете делать вы на другой день после того, как все связи, наполнявшие жизнь человека, рухнут?..

Что признает анархист своей собственностью? Ничто. Он не имеет духовной собственности, он живет в страшной духовной пустыне, оторванный и отрезанный от всех источников духовной жизни и духовных богатств. Анархизм хотел бы оголить человека, поставить его в пустоте и перед пустотой.

Бесконечность разрушения раскрывает темную зияющую бездну, которой и самые крайние из вас пугаются... Вы сами не будете знать, что вам делать. Вы ощутите смертельную скуку и пустоту, ужас небытия... Не многие из вас дерзают на радикальное, до самого конца доходящее разрушение. Кто взрывает динамитом все ценности и святыни, тот взрывает и себя, свое Я, тот губит свою личность и ввергает в пучину хаотического небытия...

Пустая, бессодержательная свобода мгновенно переродится в рабство, вы будете рабами самих себя... Свобода приносит страдание, отказ же от свободы приносит облегчение (Н.А.Бердяев)

Разрыв познавательной и оценочной функций сознания, или нарушение оценочной составляющей, приводит к деградации личности, к разрушению человека, к поражению сознания в целом, к патологии...

Человек боится духовной свободы, как высшей ответственности перед самим собой (Г.П.Выжлецов)

Задумывались ли вы над тем, для чего вам свобода?.. Кто взрывает все ценности и святыни, тот взрывает и себя, свое Я, тот губит свою личность и ввергает в пучину хаотического небытия (Н.А.Бердяев)

Какая польза от всего мира человеку, чьей душе уже ничто не повредит? И ему уже ничего не нужно.

Новый психолог, конечно, как бы изгнал самого себя в пустыню и в новую область недоверия, - возможно, что старым психологам жилось удобнее и веселее, - но, в конце концов, именно благодаря этому он сознает, что обречен на изобретения и - кто знает? - быть может, на обретения...

Появление крайней формы пессимизма, истинного нигилизма, могло бы быть при известных обстоятельствах признаком решительного и коренного роста, перехода в новые условия жизни. Это я понял (Ф.Ницше)

Обыденность, повторяемость, подражание, однообразие, скованность, конечность жизни вызывают чувство скуки, притяжение к пустоте...

мир кажется пустым, плоским, лишенным измерения глубины, скука делается дьявольским состоянием, предвосхищением адского небытия.

Предел инфернальной скуки, когда человек говорит себе, что ничего нет (Н.А.Бердяев)

Скука является результатом машинальной жизни, но она же приводит в движение сознание.

Скука сама по себе омерзительна, но здесь она приносит благо.

Ибо все начинается с сознания, и ничто помимо него не имеет значения (А.Камю)

Не проще ли дать ССЫЛКУ на:

ВЕЛИКИЙ

ПОЛДЕНЬ

И

ЗАКАТ

ФИЛОСОФИИ ---------------- господина МОРОЗОВА ------http://morozov-vm.narod.ru/

До сей поры толкуют об "основном вопросе философии": что было вначале - дух или плоть, сознание или материя, мысль или мозг, человек или животное? -

Славик , не мучайся. Они были одновременно. С самого начала. И сознание и материя. Это одно. А основной вопрос порождён гомо сапиенсом исключительно искусственно. Мозги ориентируются в мире искуственно его разделяя (хорошо- плохо , красиво-безобразно , основной-не основной , сечёшь?) , по другому они (мозги разумные ) просто не умеют. Так что не парься . Расслабься , на рыбалочку сходи , пивка попей , морду кому-неть ради удовольствия набей. А то у тя в голове одна философия и никакой жизни.

Вопрос нигилизма "зачем?" ведет происхождение от нашей давней привычки, в силу которой цель казалась установленной, данной извне, как требование, - именно неким сверхчеловеческим авторитетом...

Под господством религиозных мыслей свыклись с представлением об ином мире, и с уничтожением религиозного бреда испытывают неприятную пустоту и лишение... Если отвлечься от всякого богословия и борьбы с ним, то ясно, что мир не хорош и не дурен. От хулящего и славословящего миропонимания мы, во всяком случае, должны уклониться...

В религии отсутствует необходимость смотреть на нас самих как на творцов ценностей... Здесь абсолютно отсутствует свободная воля, все - инстинкт, все заранее направлено по определенному пути... Теория свободной воли антирелигиозна. Она хочет создать человеку право мыслить себя как причину своих возвышенных состояний и поступков: она есть форма растущего чувства гордости...

После того, как мы разучились верить в сверхчеловеческие авторитеты, мы все еще по старой привычке ищем иного авторитета, который мог бы говорить с безусловностью и мог бы предписывать нам задачи и цели. Авторитет совести выступает теперь на первый план...

Мы хотели бы избегнуть необходимости воли, воления цели, риска самим ставить себе цель, хотели бы сложить с себя ответственность, - мы приняли бы фатализм... Как раз теперь, когда нужна воля в высшей мере ее силы - она всего слабее и малодушнее (Ф.Ницше)

В процессе самосознания человек выделяет себя из окружающего мира и старается определить свое отношение к нему. Если сознание позволяет человеку контролировать свою практическую деятельность, то самосознание держит под контролем деятельность самого сознания, что качественно меняет и сознание.

В процессе самосознания человек становится личностью и начинает осознавать себя как личность и как субъекта практической и духовной деятельности (П.В.Алексеев, А.В.Панин)

Мало кто осознает, что живет. Если бы каждый осознавал это, то каждый был бы счастлив, потому что, осознавая, что он живет, каждый бы научился контролировать свои чувства, мысли и эмоции, а значит, смог бы управлять самим собой - это ли не счастье (Н.Псурцев)

Счастливыми или несчастными делает нас не то, каковы вещи в объективной действительности, а то, какими они нам являются в нашем представлении (А.Шопенгауэр)

Человек страдает не столько от того, что происходит, сколько от того, как он оценивает то, что происходит... Постоянно хорошее расположение духа есть лучшее доказательство мудрости (М.Монтень)

А наша оценка того, что происходит, зависит всецело от нас. Самая большая проблема, с которой мы имеем дело - выбор правильного умонастроения.

Вы счастливы или несчастны не благодаря тому, что вы имеете, или кем являетесь, или где находитесь и что делаете. Ваше состояние определяется тем, что вы обо всем этом думаете.

Мы должны выработать себе положительное отношение к миру (Д.Карнеги)

Вы можете выработать в себе привычку радоваться жизни. Если жизнь кажется вам не слишком радостной, то винить в этом, кроме себя самого, вам некого (Э.Сент-Джеймс)

Никто не может быть несчастным, кроме как по собственной вине (Лейбниц)

Огорчение существует не само по себе, но в нашем представлении (Цицерон)

Кто считает себя несчастным, тот и становится несчастным (Гельвеций)

Несчастен, кто счастливым не сочтет себя (Публилий Сир)

Я чувствую себя несчастным, несчастным не по внешней своей судьбе, а по внутренней своей конструкции, по невозможности испытать удовлетворение, по непреодолимым противоречиям, по нелюбви ни к чему конечному, по склонности к тоске, по постоянному беспокойству.

Конечность жизни вызывает тоскливое чувство. Я всегда бежал от конечности жизни. Моя ранняя любовь к метафизике связана с моим отталкиванием от жизни как насилующей и уродливой обыденности. Обыденность, повторяемость, однообразие, конечность жизни вызывают чувство скуки, притяжение к пустоте.

Скука говорит о пустоте и пошлости этого низкого мира. Нет ничего безнадежнее и страшнее этой пустоты скуки. Когда мир кажется пустым, плоским, лишенным глубины, скука делается дьявольским состоянием, предвосхищением адского небытия. Страдание является спасительным в отношении к этому состоянию, в нем есть глубина...

Что будете делать вы на другой день после того, как освободитесь? Вы ощутите смертельную тоску и скуку, ужас пустоты... И многие отказываются от свободы, чтобы облегчить себя... Самым большим моим грехом было то, что я не хотел просветленно нести тяготу этой обыденности, и не достиг в этом мудрости...

Наша мирная жизнь наполнена духовными убийствами. В войне жертвенно искупается содеянное зло. Страшные жертвы войны требуют веры в смысл и цель за пределами земной жизни. Божественное требует жертв…

Я всегда бежал от конечности жизни. Любовь к метафизике связана с уродливой обыденностью. Обыденность и однообразие вызывают скуку, предвосхищают адское небытие. Страдание является спасительным в отношении к скуке и предвосхищению ада (Н.А.Бердяев)

Уныние есть такое состояние души, при котором человек

не видит смысла ни в своей, ни во всей жизни мира.

Никогда не унывай.

Человек должен за первое правило себе поставить - быть счастливым и довольным.

Человек обязан быть счастлив.

Уныние есть состояние души, при котором человек не видит смысла жить.

Помоги мне, господи, не переставая радоваться (Л.Толстой)